Андрей Чародейкин - Иной край неба. Дилогия [СИ]

— Заколдоваться мне в фонарь! — восхищённо выдал я.

— Ну так! Омар Хайям! — многозначительно кивнул Тимур.

Мы опять помолчали. А потом этот странный лохматый очкарик, свалившийся в этот мир прямо в ночной пижаме, стал объясняться:

— У меня в жизни было два самых-самых страшных открытия: первое — это когда дедушка умер, и я осознал вдруг, что однажды тоже умру. И меня вообще никак не станет, а весь этот огромный удивительный мир останется. Я даже заболел. Дня три ничего не ел, не играл, даже температура поднялась.

Он замолчал. Я вспоминал своё переживание того же открытия. Я вот в своё время сразу решил, что либо кто-нибудь таблетку изобретёт от смерти, либо я сам потом что-нибудь придумаю, а вот в детстве о такой проблеме нет смысла беспокоиться.

— Ну, потом-то оно как-то отошло в сторону, — продолжил Тимур. — Ну, подумалось, что времени ещё много впереди — как-нибудь потом об этом можно будет попереживать, не сейчас. А второй раз было даже тяжелее. Это случилось, когда я убедился, что Деда Мороза не существует. И вообще чудес не существует, понимаешь? Я и до того знал, что все взрослые и даже многие дети в чудеса не верят. Но это же их проблемы, верно? А тут вдруг мне так ясно представилось, что нет никаких чудес! Вообще! И не будет никогда. Понимаешь?

Я помолчал. Тимур повздыхал. Потом, наверное, отыскал подходящие слова, и продолжил:

— Родителям нужны от меня хорошие оценки. Всё! Не знания, не интерес в глазах, не безумные опыты какие-нибудь. Оценки. Оценки ставят учителя, которым от меня нужны стандартные ответы. Понимаешь? Одни и те же ответы у каждого ученика! А как вырасту, и стану работать на работе — всем от меня станет нужно ещё меньше! Спать, есть, работать работу — как все. Как заводные куклы. Как, объясни мне, Алекс, как вы можете жить в таком мире, и не сойти с ума?! А тут! Тут есть магия, Маус, чувствуешь?! Придётся драться с монстрами? Да, я готов! Я готов за это драться, понимаешь? По-настоящему.

— А я сказала, что всё равно полечу! — раздался вдруг крик Хельги со стороны Защитного Вала, а за ним через секунду — девичий визг.

— Вот! Видишь?! — воскликнул Тимур, махнув рукой в ту сторону, — Если и есть вещи, за которые стоит драться… то… ну… вот за это вот!

— Отставить полёты! — рявкнул где-то в той же стороне сенсей, — Отбой!

— Ой, пойду я, наверное, спать, — тут же засобирался Тимур.

— Ага, — задумчиво откликнулся я. — Скажи, Тимур, а вот те стихи на японском — про магию…

— Да, я это… — он смутился, — упражнялся в хайку и танка. Красивый язык, певучий! На таком стихи сочинять — одно удовольствие!

— Ты знаешь японский? — спросил я.

— Ну да, — удивился Тимур, — как и ты! Мы же теперь любой язык понимаем!

— Э… Тимур, но наш дар языков работает только в одну сторону, — возразил я. — Дар переведёт фразу с любого языка, но что бы самому говорить на чужом языке — тут наш дар не помогает.

— Разве? — удивился Тимур. — А ты пробовал? Сколько раз?

— Ну… пару… — растерялся я.

— Тю! Пару! — всплеснул он руками. — Ладно, пойду я и вправду спать. А ты это — потренируйся тут, если хочешь.

— Ага, — откликнулся я автоматически.

Тимур ушёл, а я побрёл дальше. Вот, хотелось бы мне сказать, что вело меня мистическое предчувствие и магическое прозрение. Но ничего такого, к сожалению! Просто, когда я со двора выходил, я к Вратам Призыва направлялся. Вот теперь, как задумался, ноги меня на автопилоте и понесли дальше к намеченной ранее цели.

О чём я задумался? Сложно сказать. Просто во мне ворочались какие-то странные, не оформившиеся чувства, и я к ним прислушивался, пытаясь разобраться. Что я для этого мира? Что для меня этот мир? Что для меня магия? Ишь ты — «полагай не существенным явное в мире».

Брёл я так, брёл, и вдруг услышал всхлипы! Где-то рядом плакала девчонка! Я осторожно пошёл на звук, стараясь в темноте не споткнуться обо что-нибудь. Вовсе я не собирался подсматривать и подслушивать! Так получилось нечаянно…

— Никому не нужна! — плакала девчонка. Вдруг, лицо её осветилось мертвенно голубым светом! Я тут же подумал про магию! Но оказалось, что это она мобильный телефон в руки взяла. И я тут же помянул Тимура с его чувствованием магии в воздухе! А освещённое дисплеем мобильника лицо я узнал — это была наша вредная блондинка — Миранда!

— Никому не нужна! Совсем! Только ты меня понимаешь! — плакала Миранда, горестно всхлипывая, и тихонечко подвывая так, что у меня прямо сердце сжималось. Я пригляделся, и приметил, что говорит она не с мобильником, а с какой-то мелкой игрушкой, подвешенной к мобильнику на верёвочке. Кажется, зайчик это.

— А мне страшно, понимаешь? Страшно так, что коленки дрожат! — рыдала Миранда. Я совершенно растерялся. Что делать? Убежать? Выйти к ней? И что я ей скажу?

— И ведь все вокруг — уроды-ы! — горестно рыдала девчонка, жалуясь брелоку на мобильнике. — Один — толстый увалень в трико! Другой — сморчок очкастый! У! А этот урод с дуршлагом на голове! Псих! Как появился, сразу на всех кидаться стал! На глашатая наорал, на сенсея наорал! А этот хмурый мрачный отморозок! Жуть же! Прямо гопник из подворотни! И девчонки — уроды-ы! Чёкнутая рыжая! Чему тут радоваться, о чём веселиться?! Мама там, поди, убивается, морги обзванивает. Папа, поди, валерианку и валидол глотает. А этой тут весело! Уроодыы!

Во даёт! Я прямо зубами так и заскрипел. Мы, значит, уроды! Она одна тут принцесса! И не дуршлаг это никакой! Это барабан от стиральной машины! Что бы понимала! Но тут Миранда вдруг продолжила свои причитания уж совсем неожиданно:

— А знаешь, что это значит? Когда тебе кажется, что все вокруг уроды… это… так не бывает! Понимаешь? Я же книжки популярные про психологию читала, я же знаю. Это только настоящим моральным уродам кажется, что все вокруг уроды! Вот и выходит, что это я уро-о-од!

Я остолбенел с разинутым ртом. А Миранда продолжала:

— Они все сильные! Этот — с дуршлагом на голове — сразу на всех наехал! Тот — чернявый — одним взглядом осадить любого может! Рыжая над всеми смеётся — смелая! У! Даже тот прыщ в очках! Схватился за меч — хоть сейчас всех порубает! Одна я! Тря-апка-а! — Миранда рыдала, давясь слезами и горестно всхлипывая. — Держусь из последних сил! Я так не протяну!

— Что мне делать? Как я тут жи-ить буду-у? — причитала она всё горестнее и горестнее. А я медленно осел на землю в полной растерянности.

Мне-то и в голову никогда не приходило раньше, что люди могут злиться не потому, что они злые, а потому, что, например, боятся, не верят ни кому, одинокими себя чувствуют! Мне и в голову не приходило никогда, что вместо того, что бы таким врединам, как Миранда, отпор давать на всю катушку, их пожалеть надо! Надо что-то сказать доброе, руку протянуть!