Сергей Тимофеев - Как стать оруженосцем (СИ)

- Что? - спросил сэр Ланселот, невольно поддавшись обаянию рассказчика.

- Он решил спастись. Для чего, дотянувшись до имевшейся над ним растительности, сорвал две здоровенных тростины, одну из которых запихнул себе под шлем, а другую - в рот коню. Таким образом оба они могли дышать, когда вода накрыла их с головой. При этом, будучи не лишен энергичности и некоторой сметки, он взял в руку меч, поднял его над водой и принялся размахивать, стараясь привлечь внимание, ежели кого-нибудь из подобных ему занесет в эту глушь. И что ты думаешь? В полном соответствии с пословицей: "Рыцарям - счастье", объявился его собрат, отправлявшийся на войну с сарацинами, но заблудившийся. Едет он себе, настроение, - сами понимаете, - никакое, сплошной лес и никаких сарацинов, - как вдруг - на тебе! В шаге от берега торчит из воды рука, размахивающая мечом. Вполне естественно, он решил, что Дева озера вдохновляет его подобным образом на борьбу с врагами отечества и вручает ему оружие, помощью которого он и должен совершить эту борьбу. Возблагодарив уж не знаю кого и как, объявив во всеуслышание, что, хотя до сих пор ему и не удалось повергнуть ниц ни единого сарацина, теперь, чудесным оружием, он повергнет их в три раза больше, рыцарь, улучив момент, выхватил торчащий из воды меч и был таков. Задержись он на некоторое время, - и сидевший под берегом был бы спасен, поскольку, почувствовав чье-то присутствие, снова принялся кричать, - так, что вода вспенилась от поднимавшихся пузырей, - но счастливый рыцарь, облагодетельствованный Девой озера, был уже далеко...

- И чем же закончилось это приключение? Его спасли? - поинтересовался сэр Ланселот.

- Ну да. Когда наступил отлив, мимо, по счастью, проходили какие-то странники. Они-то и помогли нашему рыцарю выбраться, хотя поначалу, конечно, испугались до потери сознательности. Что и немудрено: прилив принес массу водорослей, которые облепили коня и всадника плотной массой, превратив их в некое морское чудовище.

Без малого сорок лет назад (1978) в издательстве "Молодая гвардия", в серии "Эврика" вышла книга, подобно многим не потерявшая своей занимательности и полезности. Называется она "Парадоксы науки", ее автор - Анатолий Константинович Сухотин. "Книга рассказывает о парадоксальных состояниях науки, возникающих в ситуации когда обнаруживается неудовольствие старым знанием, а новое еще не настолько доказало свою жизненность, чтобы прочно войти в сознание большинства".

Почему мы вспомнили о ней именно сейчас? Ну, во-первых, не встречалось подходящего персонажа, а во-вторых, о котах, в том числе и сыплющих направо-налево парадоксами, написано немало, в отличие от последних (имеются в виду парадоксы), хорошие книги о которых можно пересчитать по пальцам.

Не раскрывая тайн книги, приведем маленький фрагмент, который, возможно, побудит любопытных читателей ознакомиться с ней целиком.

"Сначала, как учит народная мудрость, договоримся о словах. Если верно, что все познается в сравнениях, поищем их и для парадокса. Он рожден в семействе понятий, описывающих ошибки и противоречия познания.

Ошибки бытуют разные. Одни из них непроизвольны. Человек и не хотел бы ошибаться, да не получается. Как будто рассуждение логично, проведено правильно и тем не менее дает сбой. Такие непреднамеренные сдвиги мышления, случающиеся вопреки желаниям рассуждающего, называются "паралогизмами".

Этим словом характеризуют операции мысли, отклоняющиеся от правил логики, так сказать, "околологические" ("пара" - в греческом означает "около", "рядом", "вблизи"). Налицо отступление от норм мышления, однако они, эти отступления, не осознаются, и их можно обнаружить лишь специальным анализом. Возьмем, к примеру, такое рассуждение.

Все существительные меняют падежные окончания.

Слово "земля" меняет падежные окончания.

Следовательно, слово "земля" - существительное.

Правильно? Кажется, да. Земля действительно имя существительное. Вывод-то верен, только получен он неверным путем. Вкралась логическая погрешность. Мы обнаружим ее, подставив в схему рассуждения вместо слова "земля" другое, обозначающее не существительное, а, скажем, прилагательное. К примеру, слово "синий". Тогда получим следующее заключение:

Все существительные меняют падежные окончания.

Слово "синий" меняет падежные окончания.

Следовательно, слово "синий" - существительное. Но это вовсе не существительное. Отчего же произошла ошибка? Нарушено правило логики. Чтобы получить верный результат в рассуждениях подобной структуры, одна из посылок обязательно должна быть отрицательной. Вот пример.

Все существительные обозначают предметы или вещи.

Слово "синий" не обозначает предмета или вещи.

Следовательно, слово "синий" не существительное.

Однако в первом примере добытое следствие оказалось истиной, хотя умозаключение шло по такой же форме, что и во втором, когда мы получили ошибочный результат. В том и особенность паралогизмов, что иногда они могут давать верный вывод при логически неправильном рассуждении. В приведенном примере эта правильность случайная и потому вводит в заблуждение. Но здесь это не так страшно, потому что результат верен. Гораздо хуже, когда паралогизм дает ложное заключение, а мы, не замечая погрешности, считаем его истинным.

Другой вид ошибок - преднамеренные. Их допускают сознательно, с целью специально увлечь собеседника по ложному пути. Это софизмы. Они происходят также от греческого слова ("софизм" означает "измышление", "хитрость"). Их строят, опираясь на внешнее сходство явлений, прибегая к намеренно неправильному подбору исходных положений, к подмене терминов, разного рода словесным ухищрениям и уловкам.

При этом широко и, надо сказать, умело используется гибкость понятий, их насыщенность многими смыслами, оттенками. Откуда появляется эта гибкость? Она имеет место потому, что понятия отражают изменчивость самих вещей. Но это может быть истолковано по-разному. Диалектик Гераклит, провозгласив знаменитый тезис "все течет", пояснял, что в одну и ту же реку (река - образ природы) нельзя войти дважды, ибо на входящего текут все новые и новые воды. Ученик Гераклита Кратил, соглашаясь с тем, что все течет, сделал из этого другие выводы. В одну и ту же реку, утверждал он, нельзя войти даже и один раз, ибо пока ты входишь, река уже изменится. Поэтому Кратил предлагал не называть вещи, а просто указывать на них пальцем: пока произносишь название, вещь будет уже не та.

Софистика и произрастает на искаженном понимании подвижности вещей, ловко использует гибкость отражающих мир понятий. Потому Аристотель называл софистику кажущейся, а не действительной мудростью, "мнимой мудростью". А вот ее образчики, оставленные также древними авторами.