Сергей Тимофеев - Как стать оруженосцем (СИ)

- Как посмел ты назвать благородную даму...

После чего получил совершенно непочтительный толчок локтем в бок от Рамуса, который прошептал:

- Это не назвал. Это ученые такие, жуков ловят, бабочек, лягушек там всяких...

После чего обратился с к дону:

- Мы вас внимательно слушаем, продолжайте.

Обнаружив отсутствие меча и услышав слово "ученый", рыцарь как-то сразу поскучнел и буркнул:

- Ну, пусть продолжает...

- Так вот, - продолжал дон, на которого эскапад сэра Ланселота не произвел никакого впечатления. - Будучи в некотором смысле участником городского совета, - то есть, советую, что да как, - я некоторым образом принял участие в судьбе этого молодого человека, - кивок в сторону альрауна, - с целью поспособствовать улучшению его жизненных обстоятельств. Являясь сыном бедного придворного музыканта, он не способен без посторонней помощи доброхотов-пожертвователей ни получить достойное образование, ни овладеть профессией, каковая явилась бы в будущем основанием достаточной жизни на благо общества. О том, насколько тяжела его жизнь, может свидетельствовать почти полное отсутствие в каморке отца каких-либо предметов мебели, за исключением фисгармонии, с помощью которой он и добывает средства, и даже очаг, в иных семьях служащий для приготовления пищи, у данной нарисован на куске старого холста. Следует также добавить, что из всех домашних животных у них имеется только крыса, именуемая Шушара, состоящая на учете в полицейском участке по подозрению в неоднократном воровстве.

Сэр Ланселот смотрел на говорившего тупо, Рамус - с восхищением, хотя оба ничего не понимали.

- Лучший друг отца, - продолжал дон, - замечен в пьянстве, пугает население цветом своего носа и нуждается в принудительном лечении. Так вот, не без моей помощи, сей молодой человек...

- Как - молодой человек? Разве это не?.. - воскликнул Рамус и осекся.

Дон строго, насколько это можно было судить при лунном свете, взглянул на него.

- ...молодой человек получил немного золота, передав каковое мне, мог бы рассчитывать на совет, как избежать ожидающей семью нищеты...

Услышав про золото, Рамус не стал дожидаться, пока его заговорят окончательно и будучи уверен в своей правоте, метнулся в сторону то ли альрауна, то ли молодого человека.

Однако бдительная донья подставила ему ножку, а затем, очень ловко, надела на стоявшего столбом сэра Ланселота подсачек. Оказавшийся настолько подходящего размера, что металлический обруч прижал руки рыцаря к телу, а сетка накрыла верхнюю часть, мешая высвобождению. После этого она дернула за ручку, и рыцарь упал, как прежде стоял - столбом. Дон размахнулся своей тростью, отчего Рамус, подпрыгнув, как ошпаренный, мужественно рванул наутек, оставив на месте неожиданно разразившегося поединка Владимира в качестве единственно способного оказать сопротивление. Но поскольку тот стоял в стороне, недоумевая, как ему следует поступить, он был сочтен за не достойного внимания, а потому дон и донья сами кинулись ловить молодого альрауна.

Но без уже использованного подсачека, шансов у них не было никаких. Альраун, - будем пока что считать его таковым, - крутился и вертелся, шмыгал вокруг и проскакивал между ног у толстяка, так что ухватить его не представлялось возможным. Его ловкости и пронырливости с избытком хватило бы на десятерых. Вдобавок ко всему, он дразнился и сыпал словами, характерными для какой-нибудь средневековой подворотни.

- Что, взяли? - победоносно спросил он, когда его преследователи понуро остановились, не в силах отдышаться. - Будете знать, как связываться с...

И тут избыток самомнения сыграл с ним злую шутку, поскольку, отставляя ногу назад, - вне всякого сомнения, чтобы принять какую-нибудь величественною позу, - он зацепился за лежавшего сэра Ланселота, покачнулся и рухнул. Этого оказалось вполне достаточным, чтобы дон и донья, издав победоносный визг, бросились на него сверху, подобно гепардам. Образовалась куча мала, очень необычно выглядевшая в лунном свете, пыхтящая, вопящая и размахивающая во все стороны не занятыми непосредственно в ней конечностями, когда вдруг раздался тонкий голос:

- Смотрите, смотрите!..

Та самая кучка, от которой прежде опасливо отодвигался сэр Ланселот, принялась набухать прямо на глазах.

- Оно растет...

Из кучки показался побег, тут же начавший тянуться кверху и одновременно раскидывать тоненькие отростки в стороны. Он тянулся и тянулся, крепчал и мужал, под восхищенными взорами и охами-ахами присутствующих, в том числе Рамуса, который счел возможным, сделав круг, вернуться, затаиться за спиной Владимира и оттуда выглядывать. Не было никаких сомнений, что из земли поднимается дерево, причем не обычное, а волшебное. Прошло совсем немного времени, и оно своими размерами уподобилось столетнему дубу, а на ветвях его появились и стали распускаться цветы, похожие на цветки лотоса формой и размером, правда, не имевшие запаха. Прошло еще время, цветки пожухли и стали опадать, а вместо них - набухать плоды, нечто среднее между березовой сережкой и сосиской. Наконец, движение на дереве замерло. Присутствующие также безмолвствовали. Вдруг, кожура на плодах пошла мелкими трещинками, они стали лопаться, и на землю - в это было трудно поверить, но это так! - с мелодичным звоном, сначала поодиночке, а затем тропическим ливнем, хлынул поток золотых монет.

С визгом, стараясь отпихнуть друг друга как можно дальше от золотого дождя, к дереву рванулись дон и донья, альраун и Рамус. Сэр Ланселот передвигаться не мог, - ему мешала рукоятка подсачека, уткнувшаяся концом в землю. Владимир предпочел остаться на прежнем месте, ожидая развития событий.

На траве под деревом образовывались кучки золотых монет, которые продолжали сыпаться. Рамус стоял под златопадом, раскинув руки в стороны и подставив ему лицо, лучившееся счастьем настолько, что затмевало блеск драгоценного металла, не говоря уже о луне. Дон и донья купались в монетах, альраун колесом носился вокруг, издавая нечеловеческие вопли. Как вдруг...

Вдруг золотой поток начал тускнеть. Звон - сменяться глухим перестуком. Радостные вопли обратились в настороженное молчание. Наконец, кто-то невнятно пробормотал:

- Деревянные... Они превратились в деревянные...

Настороженное молчание в мгновение ока переросло в скорбную тишину. Посреди которой раздался тоскливый голос, принадлежавший дону:

- Ты что натворил, паршивец, а?

- А я что? Я ничего... - быстро забормотал в ответ альраун. - Я как было сказано, так и сделал. Выкопал ямку, сказал три раза: "Крекс, фекс, пекс", положил золотые, посолил... Ну, там, добавил перчику, лучку, уксусу...

- Ай! - воскликнул дон. Даже в лунном свете было видно, насколько огненно-красным стало его лицо. - Тут тебе что, шашлык, что ли?..