Сергей Тимофеев - Как стать оруженосцем (СИ)

Поначалу забег устраивали всем замком, однако вскоре выяснилось, что обилие народу, из которого многие вовсе не нуждались в улучшении здоровья по различным причинам, только препятствует выздоровлению. Число участников сократили; потихоньку отсеивались слабые и нецелеустремленные, в результате чего через некоторое время вокруг замка бегала только одна Прекрасная дама. Причем, здоровье ее улучшилось до такой степени, что лекарь не мог догнать ее на самой лучшей лошади. Конечно, теперь лечение можно было бы и прекратить, ввиду очевидного выздоровления, если бы не привычка, справиться с которой подчас гораздо труднее, чем с любой, даже самой страшной, болезнью. К тому же, Прекрасная дама настолько навострилась, что могла дать сто очков вперед любому древнему греку-олимпийцу в прыжках в длину и высоту, а также метании камней в цель.

- Как так? - не понял сэр Ланселот.

- Целью ей служили всякие нежелательные зрители... Так вот, случилось, что как раз во время утреннего променада, к замку выехал какой-то бродячий рыцарь. Погода, надо сказать, была преотвратная, дождь лил как из ведра, однако Прекрасной даме все было нипочем, в отличие от рыцаря, который при виде замка рассчитывал на теплый прием и, может быть, необременительное приключение. При виде бегущей Прекрасной дамы, у него, естественно, сработал инстинкт, и он, не тратя времени понапрасну, припустился за ней, громко окликая, в надежде догнать и спасти от, по всей видимости, угрожавшей той великой опасности. На стены замка высыпали его обитатели, слышался звон монет - это принимались ставки. Понятно, что шансов догнать Прекрасную даму у рыцаря не было никаких, поэтому ставили на количество кругов, на которое он отстанет. При этом учитывалось, что до появления рыцаря Прекрасная дама уже преодолела почти половину требуемого расстояния.

В общем рыцарь отстал, не знаю уж на сколько. От него и его коня валил пар, латы начали понемногу краснеть, от нараставшего внутри них раздражения. Видя такое дело и опасаясь, как бы чего не вышло, стражники стали понемногу опускать решетку в воротах замка, готовясь к появлению госпожи. Стоило ей вбежать, они просто-напросто отпустили ворот, чтобы решетка упала под собственным весом. И надо ж такому случиться, что она начала падать как раз в тот момент, когда прямо перед ней появился наш рыцарь - он, кстати сказать, отчаявшись догнать Прекрасную даму, развернулся и двигался ей навстречу. Увидев, что она свернула на мост, он последовал за ней и со всей дури вписался шлемом и верхней частью лат как раз в опускавшуюся решетку...

В этот самый момент в разверстый рот тараторившего без передыху Рамуса влетел какой-то жук, и он был вынужден прервать свое повествование.

- Так что было дальше? - нетерпеливо спросил сэр Ланселот, когда тот, наконец, отплевался и закончил ругаться.

- Что, что... Рыцарь, пока гонялся за Прекрасной дамой, успел влюбиться в нее без памяти, а для настоящей любви преград не существует... Что ей какая-то там замковая решетка, или, скажем, штук двенадцать дверей, который он преодолел уже внутри замка... Еще чего-то по мелочи... В общем, когда он, наконец, подкараулил свою избранницу в засаде, поняв, что догнать ее ему не удастся ни при каких обстоятельствах, ухватил и с места в карьер предложил руку и сердце, - каковые были тут же приняты, - замок выглядел как после нескольких лет осады с применением самых тяжелых стенобитных орудий.

Отыграли свадьбу, восстанавливали потихоньку разрушенное, но затем рыцарь понял, что любовь - это одно, а семейная жизнь - нечто совсем другое, и как-то засобирался вдруг воевать сарацинов. Не тут-то было. Поскольку перед алтарем были даны торжественные обеты быть заедино в жизни и смерти, Прекрасная дама собралась вместе с ним. Так вдвоем и отправились, клятва-то дана...

Откроем замечательную книгу, теперь, увы, букинистическую, Александра Вадимова и Марка Тривас "От магов древности до иллюзионистов наших дней", издательство "Искусство" (Москва, 1966 г.). Сами авторы так говорят о ней: "Мы не ставили своей задачей изложить всю многовековую историю иллюзионного искусства. Ограничились лишь описанием отдельных, наиболее колоритных ее страниц..." Зато это описание таково, что, начав читать, невозможно оторваться, пока не прочитаешь последнее слово на последней странице. Мы не будем лишать любознательного читателя возможности самому убедиться в правоте наших слов. Мы приведем из этой книги фрагмент, имеющий некоторое отношение к описанному выше. А именно: если в некоторых сказках главных персонажей изготавливают, скажем, из полена, то как обстояло дело не в сказках? Кто и что изготавливал на самом деле?

"В XVIII веке иллюзионные автоматы стали весьма распространенным зрелищем. Необыкновенно похожие на живых людей, они воскресили в художественной литературе полузабытые легендарные сюжеты. Эта литературная традиция продолжается и поныне. Среди произведений, описывающих механические самодвижущиеся фигуры, нельзя не назвать "Песочного человека" Э.-Т.-А. Гофмана (герой влюбляется в прекрасную девушку, но увидев, что она всего-навсего механическая кукла, сходит с ума) и пьесу К. Чапека "ВУР" (восстание автоматических слуг против людей). Назовем, курьеза ради, и современную французскую оперу-буфф "Электронная любовь", передававшуюся по телевидению (в 2000 году героиня влюбляется в робота -- механического слугу, а ревнивый муж пытается развинтить электронного соперника).

Чтобы правильно оценить, как воспринимались технические новинки иллюзионистов, нужно учесть, что еще два-три столетия назад представления широкой публики о природе человека сильно отличались от наших. Достаточно напомнить, что только в XVII веке Гарвей открыл процесс кровообращения в организме человека и роль, которую играет сердце; причем это открытие очень долго оставалось достоянием узкого круга людей. А для большинства основным признаком, отличавшим живого человека от раскрашенной статуи, была способность двигаться. Поэтому демонстрация самодвижущихся человеческих фигур воспринималась как фокус оживления куклы.

Герберт Аурелиак (940-1003), итальянский пастух, впоследствии папа Сильвестр II, изобрел колесные часы, вероятно, заимствовав идею у арабов в годы своего учения в Испании. В 1641 году сын Галилея и его ученик Вивиани создали часовой механизм с маятником, а в 1674 году голландский физик и математик Гюйгенс запатентовал пружинные часы. Эти изобретения дали новый толчок конструированию автоматов. Башенные часы тех времен с движущимися фигурами еще сохранились в Праге, Брешии, Лунсе, Нюрнберге и в других городах Европы. К концу XVII -- началу XVIII века часовые механизмы были настолько усовершенствованы, что с их помощью приводились в действие очень сложные автоматы, поражавшие не только современников, но и сейчас представляющие собой чудеса точной механики.