Владимир Федоров - Polo или ЗЕЛЕНЫЕ ОКОВЫ

Чумичка постепенно постигал русский язык, и час от часа диалоги становились более оживленными. Отец выяснил, что у него есть и родное имя, которым его наделили родители при рождении, оно отдаленно напоминало Чи Хуа Пень Бень, однако странник отказывался его выучить и продолжал его величать Писарем Чумичкой. Цватпах был лишен некоторых предрассудков и относился к своему новому имени более чем терпимо. Он стал доверенным лицом Отца на планете, поскольку кроме него внятно по-русски не говорил никто. А кроме того Чумичка пристрастился к «воткак». Так он величал разбавленный водой из ручья спирт. Он с Отцом иногда напивался до чертей, что иногда становилось страшно, а на утро стыдно. Поскольку Чумичка, обладающий волнующими способностями в лингвистике и телепатии, был еще и единственным цватпахом, к которому инопланетник выказывал свое расположение, начальство прощало его частые послабления. Отец иногда сам запрещал Чумичке напиваться, поскольку боялся, что жирному пингвину как-нибудь придет абстинентный синдром, и заставлял его делать перерывы. Десятым чувством звездный странник понимал, что Чумичка причащается иногда в одиночку, поскольку в научном городке проблем со спиртом не было, а экстерьер по утрам у ученого был не в лучшем виде. Отцу приходилось даже журить его за несанкционированные паузы в работе, но Цватпах замирал в ступоре, делая вид, что не понимает своего учителя. Отец иногда брал себе в компаньоны Суслика, когда Чумичка находился в коме или был отлучен от спиртного. Но радость от такого собеседника была очень сомнительной, коль скоро доза у последнего была меньше чем минимальная терапевтическая для Отца, да и особым словарным запасом он не отличался. Охранники редко отличаются высокими умственными способностями.

Однажды Чумичка пригласил Отца в лабораторию, где его дожидался Бык.

— Атисьсь, Быка ждет тибя там. — Цватпах махнул крылом в сторону лаборатории.

— Чего ему нужно? — Спросил Отец.

— Твоя желеска там. — Ответил Цватпах и развел крылья в стороны в страшном смущении.

— А, это другое дело. Пошли. — Сказал Отец и пошел впереди Цватпаха, который кувыркался чуть сзади.

Зайдя в лабораторию, Отец обнаружил свое добро, разложенное на столике. Вокруг стола стояло несколько цватпахов с умными лицами. Видимо местные инженеры, подумал Отец. На треногах поодаль стояли камеры и следящая аппаратура, чтобы не упустить и детали происходящего.

— Ну, что, чертеняки, не по зубам вам земные железки? То-то же. Я вам что говорил?

Отец подошел к столику и с любовью, словно старых знакомых погладил. Компьютер, диски с глобальной урезанной базой данных, антигравитатор, генератор иллюзий, все находилось в видимом порядке. Для себя Отец заметил, что охранников больше не звали.

— Чего? — Спросил Отец у Быка.

Цватпахи перебросились парой фраз и Чумичка сказал:

— Быка хатель знай что это.

— А у самих мозгов нет?

Чумичка поворковал с окружением и произнес:

— Быка не знает. Наша не умей такой.

— Это я уже понял. Ладно. Дуй за спиртом, сейчас жахнем по маленькой, и сядем за уроки.

Глазки у Чумички заблестели. Видимо накануне Писарь прикладывался к зеленому змию, поскольку выглядел неважно. Но, зная чудодейственное свойство спирта приносить облегчение после вчерашнего, заставило Чумичку немедленно исполнить просьбу Отца. Фляжка оказалась на столе. Отец сделал добрый глоток и передал фляжку Чумичке. Тот осторожно покосился на Быка и замахал хвостом, показывая свою нерешительность в пугающей близости к своему начальству.

— Ладно, не грусти, сынок, сейчас мы поправим ситуацию. Будет и на нашей улице апельсиновый дождь. Переводи, давай. — Отец повернулся к Быку. — Дело такое, дружище, прими семь капель на грудь могучую, это залог всеобщего успеха.

Переводить и не потребовалось, Бык отшатнулся от протянутой ему фляжки и весело завилял хвостом.

— Ты ему скажи: не будет пить, я заупрямлюсь. — Отец ткнул фляжкой в жирное брюхо цватпаху.

Бык ожесточенно жестикулировал, показывая Отцу, что ему очень дорога жизнь и что было бы очень глупо расстаться с ней в таком молодом возрасте. Отец был неумолим.

— Я тебя научу водку пьянствовать, пей, … твою мать. — Отец свирепо засверкал глазами.

Цватпахи зашумели, убеждая жирного суправизора, что его смерть будет не напрасной, и что этот подвиг все цватпахи пронесут в веках впереди планеты всей. Бык вздохнул, взял флягу и сделал глоток.

— По мужски. — Кивнул Отец, присаживаясь на корточки к столику с железками.

Повисло молчание, будто Отец только что убил старушку. Бык выдохнул, затем метнулся к ручью, что тек возле дальней стены, и принялся пить из него. Цватпахи смотрели вслед Быку как обычно глядят на больного с генерализованным колоректальным раком, прогноз которого очевиден, пусть он еще жив. Бык вернулся к столику в уже довольном расположении духа. Отец ткнул флягой в ближайшего цватпаха и для убедительности надул щеки. Несчастный покосился на остальных цватпахов, на Быка, который начал уже пошатываться, но фляжку брать отказывался. Завязалась дискуссия, смысл которой был ясен и без перевода. Отец для убедительности отпил сам немного из горлышка и продолжил настаивать. Отпил и этот несчастный, затем фляжка пошла по кругу, пока в лаборатории не осталось ни единого трезвого пингвина.

Цватпахи смотрели на Отца остекленевшими глазами, мало понимая в происходящем, и покачивались, словно большие черные кегли на ветру. Отец включил голопроектор, активировал компьютер, который к удивлению заработал, надел шлем и погрузился в базу. Достав достаточное количество сведений о солнечной системе, он передал данные в голопроектор, который засветился синими огнями. Над столом повисла солнечная система в своем величии и многообразии. Цватпахи от неожиданности отскочили от столика и удивленно уставились на светящиеся круги в пространстве. Отец ткнул в третью планету от Солнышка.

— Вот она, родная, отсюда я родом. Туда и стремлюсь.

Вот чудеса, подумал Отец, пришлось улететь с Земли, чтобы на нее же вернуться.

Пьяные цватпахи пытались сконцентрироваться на пунктирах траекторий планет. Бык что-то буркнул в сторону, Суслик тут же подорвался, как раненый и принес еще флягу со спиртом.

— Брат, ты погоди, — попросил цватпаха Отец, зная на собственном опыте, что двух глотков для пингвина— это уже жесткая передозировка. Но Бык ничего знать не хотел. Он приложился к фляжке, затем передал ее по кругу.

— Ясно, алкоголики, — молвил Отец. — Чудеса мироздания сейчас вас интересуют меньше всего.

Фляжка снова пошла по кругу, на сей раз без уговоров. Когда она дошла до Отца, в живых остались только сам центрфорвард, Чумичка, Суслик да Бык, вегетативная масса которого позволила выдержать алкогольную атаку. Черно-белые пингвины падали молча, как подкошенные, каждое падение сопровождалось громким вздохом и богатырским храпом на исходе.