Владимир Федоров - Polo или ЗЕЛЕНЫЕ ОКОВЫ

— Басмач, ты себя послушай. Какую метель ты несешь. Как эта установка появилась? Вспомни! Они изучали космические ускорения и поля. Это же— космос, это же— я. Отдел должен быть мой.

— Ага, а потом, когда они выяснили, что наткнулись во временные парадоксы, они создали отдельную структуру, время изучать. Забыл? — Басмач плюнул в воду.

— Кто их, этих пингвинов разберет. Может это та же структура. Просто отдел другой. Разберемся. Ты, вот что, дружок, голову мне не забивай, а то сотру тебя и дело с концом. Ты мне уже всю плешь на голове проел. Я не за этим к тебе зашел. — Отец отмахнулся от Басмача, словно от назойливой мухи. Пиначет недобро скосил глаза на своего соседа. — Тихо, тихо. Сиди, мальчик мой.

— А за чем же? Ты, я погляжу, уже не свежий.

— Ты что мне, Рыжая, что ли? Перед тобой еще ответ держать: свежий— не свежий.

— Ладно, — Басмач смягчился. — Не кричи. Чего хотел то?

— Дело такое, — начал Отец, — когда я доберусь до установки, а я доберусь до нее, поможешь мне? Я имею в виду наладить, поправить, там, все дела…

— Если доберешься, если сможешь, то что ж не помочь! Мне самому интересно узнать, что у них это за штуковина. Да и за тобой пригляжу.

— Ну, это уже другой разговор. Узнаю тебя. — Удовлетворенно выдохнул Отец. — Что у тебя новенького не спрашиваю. Я вижу у тебя развлечений мало.

— Это точно. Никому не позвонить, ни с кем не перемыть тебе кости. Одна забава вот он. — Басмач снова кивнул на коалу. — Его мучило, как собаку бешеную. Он первую неделю себе места не находил.

— По мне скучал? — Спросил Отец, поглаживая блестящую шкурку коалы.

— Нужен ты ему. Он водку искал. Я все твои емкости попрятал, так что у него было много разных мест, куда он доселе не заглядывал.

— А чего же ты животину тиранишь? Дал бы ему немного, чтоб не мучился. Пусть его.

— Нечего. Облезет. Ты, я гляжу, Рыжую не вспоминаешь? Уж больно выглядишь нормально, если не считать четыре промили алкоголя в крови.

— Какой там, не вспоминаю. Она, зараза такая, мне каждую ночь снится. Не каждую, так через ночь. Скоро ей уже и сына рожать. — Отец горько вздохнул и потупился.

— Ну уж и скоро. Не скоро! — Похлопал по плечу Басмач. — Ладно, не кручинься, для тебя я немного найду тормозной жидкости стаканчик. Будешь?

Отец помотал головой.

— Нет. Представляешь, Басмач, я походу цватпахов споил. Мне даже не по себе. Чумичка, тот вообще без спирта теперь не обходится. Почти каждый день в позе горниста стоит. — Отец приложил к губам кулак, изображая бутылку.

— Я не думаю. — Сказал Басмач помедлив. — Эта болезнь социальная. У них этот номер не пройдет. Помнишь? У них коллективный разум.

— Так разум то зачаточный. Они самостоятельные индивиды.

— Мне кажется, что это как вирусная болезнь. Потрясет их немного от алкоголизма, да и излечатся. Может, конечно, и изолируют кого-нибудь… — Басмач пожал плечам.

— Надеюсь. — Сказал Отец, покачивая головой. — Не хочется стать могильщиком целой цивилизации.

— Ну, ты, конечно дал. Это же надо… Чему хорошему бы их научил, так он им «водку пить» привез с другого конца галактики. — Засмеялся Басмач.

— Зато в старости будет что вспомнить. Смешно. — Отец вздохнул. — Кто же знал, что их с первого раза увлечет спирт.

— Так ты и не улетишь с этой планеты, пока они все не пропьются. Вот спирт весь на Цватпе переведут, тогда у тебя и появится шанс. А пока, дружок, скучать тебе здесь.

— Слушай, как мне надоела их трава да черви. Ну-ка давай мне пельменей сготовь. Да с перчиком. Я скоро как корова мычать стану. Му-у-у. — Заревел Отец. Пиначет подскочил на руках и, не разбирая дороги, пулей бросился наутек в ореховые кусты.

Друзья покатились со смеху.

— Тебе, кстати, к лицу мычать. — Смеялся Басмач.

— Умник, ты сам то давно с пальмы слез? Ты еще только из мамы выпал, а на меня уже шинель шили. Пельмени давай, да поживее.

На столике появилась огромная чашка ароматных пельменей, приправленных лавровым листом с маслом, стекающим по аппетитным белым бокам. Рядом стояло несколько розеток с майонезом, уксусом с черным молотым перцем, да татарским соусом.

— Ты, ешь, давай, много болтаешь. — Басмач насупившись кивнул на чашку.

Отец насадил на вилку пару— тройку маленьких душистых пельменей и с наслаждением опустил их меж двух рядов зубов. По рту растекся жирный мясной бульон, а по душе, словно Христос голыми пятками прошелся. Блаженство.

— Ты вот что мне скажи, ты есть не будешь? — Спросил Отец, прожевав первые пельмени.

— Хватит, сыру наелся.

— Ну как хочешь. А я пообедаю. Не забрали бы компьютер пингвины эти чертовы. Я к тебе буду забегать на фураж.

— Ты лучше травку их жуй. Может, спокойнее будешь.

— Наоборот, я ежели мяса не поем, так и звереть начинаю. Я же хищник.

Басмач театрально сморщился и плюнул:

— Господи, прости душу мою грешную. Хищник … твою мать. Ты— пожиратель дохлого свиного мяса. Хищник. Таких хищников да по шее.

— Ну-ну, ты это, полегче. Я тебе дам вот, Кузькину мать покажу. Пиначет, мальчик мой, пошли пельмени поедим.

Пиначет показался в ветвях орешника, но выйти отказался. Вид пельменей его не возбудил, а запах уксуса коала не жаловал.

— Заелся. Ну и пошел отсюда. Слушай, Басмач, а Дэна здесь нет. — Отец развернулся к Басмачу.

— А тебе еще на Плутоне было сказано, что его здесь не найдешь. Зачем было только жизнью рисковать, лететь к черту на кулички.

— Как это не надо было лететь? Во-первых пока сам не убедишься— покоя не будет. Во-вторых, меня бы назад домой не отпустили. Это тоже факт. И Трибун и Мормон это говорили. В-третьих, на Земле к временной установке не подберешься, значит, нужно было сюда лететь.

— Стратег. Чего тебе делать в твоем каменном веке? Давно бы уже привык бы да жил себе с Богом. Работа была, деньги какие ни какие тоже были. Сопли свои распустил. — Басмач покрутил у виска.

— Да иди ты. Надоел уже. Чего одно и то же болтать. Из-за Рыжей еще. Короче мне было просто нужно улететь. Все. Точка.

Отец принялся поедать пельмени, макая их в пряный рассол уксуса и перца.

Тем временем в лаборатории, заваленной грудой мертвецки пьяных цватпахов, появился незваный гость. Он кувыркался меж тел ученых, принюхивался, приглядывался к ним, трогал их своим иссиня-черным крылом, что-то щебетал, не понимая, какая болезнь свалили целый научный штат. Затем он укатился также незаметно, как и появился.

— А какого мяса вы меня ракетами встретили? — Отец шлепнул по песку кулаком. — Так, значит, вы завязываете контакт? Такая значит вы— дружелюбная раса?

— Атисьсь, ты нам забыл телеграмму дать, что это ты летишь! Поправь меня, если я ошибаюсь. Мы следили за тобой, когда ты к Патлаху подлетал. Это шестая планета. — Пояснил Цибуля, стоило Отцу поднять недоуменные очи на собеседника.