Владимир Федоров - Polo или ЗЕЛЕНЫЕ ОКОВЫ

Отец еще на секунду задержал на нем взгляд, осмотрел в последний раз своих любвеобильных соседей, милую старушку, которая подобрав ноги под себя, сидела на своей полке, облокотясь спиной о стенку, и вышел прочь. Виктор Петрович ни сделал и движения, чтобы его остановить.

Что ж, подумал Отец. Пусть расставание будет без скандалов. Прощай, Палыч, то есть, Петрович. Он спустился на перрон незнакомого города, о существовании которого не знал до последней минуты, достал сигарету и закурил. Морозный вечер заставил его вегетативную нервную систему кинуться в дрожь. Он снова не знал, что ему делать и что его ждет. От неизвестности сигарета показалась еще вкуснее. Своим ароматом он немного успокоила Отца. Он подошел к окну, в котором появился федерал. Петрович дунул на стекло, и на запотевшем пятне вывел пальцем: «Виктор Петрович». Писал он слева на право, чтобы Отцу, стоящему за окном, было удобно прочесть.

Петрович, так и пусть Петрович, мне-то какое до тебя дело, подумал Отец, Бог даст, я тебя больше никогда не увижу. Отец стоял и покуривал ароматный табак.

Проводницы, глядя на часы, подняли железные лестницы и приготовили желтые флажки. Петрович не выказывал никакого беспокойства. Он спокойно сидел у окна и следил за Отцом. Поезд тронулся. Отец ожидал, что федерал кинется, начнет спешно одеваться и бросится с движущегося поезда. Но нет. Он сидел и смотрел. Отец широко улыбнулся, стараясь, чтобы улыбка была по возможности более нахальной, и театрально замахал рукой, привстав от нетерпения на носочки. Палыч тоже осклабился, всем видом показывая, что он рад отделаться от своего несносного попутчика, и с деланной веселостью замахал рукой. Отец приложил ладонь к предплечью, таким образом, провожая федерала. Он старался, чтобы последним, что увидит агент в Рузаевке— недвусмысленный жест, отражающий его, Отца, к нему отношения.

Поезд укатился вдаль, в черноту наступающей ночи. Отец немного постоял на перроне, затем, осмотрев низкое одноэтажное здание Рузаевского вокзала, отправился к переходу, ведущему в город над железнодорожными путями. Он остановился на площади, довольно милой и аккуратной. По обыкновению на площади стоял памятник какому-то мужику. Может Ленину, может еще кому из его окружения. Отец не стал акцентироваться. Площадь окружали чистенькие многоэтажки. На площади около вокзала стояло несколько желтых такси. Вот на них то мы куда-нибудь поедем, подумал Отец и двинулся к машинам. Проходя мимо ларьков, которых здесь тоже было множество, Отец от неожиданности остановился, увидев мужика, покупающего свежие газеты. Тот нехотя подошел к Отцу.

— Прокатимся, Отец? — Мужик кивнул в сторону такси.

— Как ты сказал, тебя зовут?

— Виктор Петрович.

— Ты же уехал в Москву? — С огромным удивлением спросил Отец.

— Как уехал, так и вернулся. Поехали, машина ждет. — Сказал Петрович, который чуть менее пятнадцати минут назад еще был Палычем.

— Слушай, я же тебя только что проводил. Ты ехал в поезде, я тебе помахал рукой… — Отец был вне себя от удивления.

— Сказал же, вернулся. Доехал до Москвы, вернулся к себе, в федеральной службе доложил, что ты сошел с поезда в Рузаевке. Чего непонятного? — Федерал взял Отца за руку.

В его глазах уже блестел холодный огонек. Былого равнодушия не было и следа.

— Ты же сказал, что от меня отстанешь. — Взмолился Отец и сделал слабую попытку высвободиться.

— Я сказал, что за тобой в Москве слежки не будет. Но ты же не поехал в Москву, так чего же ты тогда тут комедию ломаешь? Поехал бы в столицу, был бы свободен.

— Ты все время мне лгал. Ты и не собирался меня отпускать. Что ж, теперь ты меня убьешь?

— Не говори глупостей. Хотел бы я тебя убить, сделал бы еще там, возле общежития. Теперь ты вернешься назад, к нам.

— Не говори глупостей. — Передразнил федерала Отец, стараясь вырваться из цепких железных рук. — Делать мне больше нечего. Хочешь, меня лучше здесь аннигилируй.

— С радостью. Ты у меня уже в печенках сидишь. Только, знаешь ли, не могу. Приказ другой.

— Так значит, у тебя задание меня вернуть? — Спросил Отец.

Рузаевское небо сыпало мелкой водяной пылью, которую разбрызгивало с завидной щедростью. Было сыро и холодно.

— Вернуть. — Повторил Петрович.

— А какого лешего ты передо мной комедию ломал? Почему не взял возле общежития?

Федерал тащил Отца железно и аккуратно к стоявшей невдалеке желтой «Волге» с черными шашечками на боку. Отец выкручивал руки, стараясь освободиться, но все попытки были тщетными. Федерал не ослаблял и не усиливал хватку, а лишь держал настолько сильно, чтобы не упустить Отца, и настолько слабо, чтобы не случилась ишемическая гангрена конечности.

— Ты должен был сделать несколько важных шагов. Если бы ты их не сделал, то поверг бы континуум в темпоральный кризис. Этого допустить было никак нельзя. — Сказал федерал спокойно.

— Какие шаги? — Отец старался тянуть время, чтобы постараться запутать федерала, или втянуть его в полемику, чтобы потом, воспользовавшись замешательством скрыться. Федерал игнорировал все его попытки, лишь неукротимо тащил его к такси.

— Банк спермы и поездка в Москву. — Процедил Петрович.

Желтая машина все приближалась. Петрович шагал медленно, но верно, увлекая за собой звездного странника.

— А в Москву, зачем нужно было ехать?

— Это не я, а ты решил в Москву ехать. Из-за тебя мне пришлось еще трое суток возле «Юго-западной» слоняться.

Да, подумал Отец. Вот дела. От этого агента ничто мимо ушей не проходит. Казалось, что он не заметил, как Отец проговорился про «Юго-западную», однако практика показывала другое. Федерал не только ничего не пропустил, но и сделал несколько замечательных выводов, в результате которых, Отец и попался.

— Но, если бы ты меня не стал подстегивать, я бы не собрался ехать в Москву, так что это ты меня заставил отправиться в столицу. — Запротестовал, было, Отец.

— Может, я тебя и подстегивал, только в Москву собрался ты, а не я. — Холодно ответил федерал. А потом добавил. — Ты сам в базе данных нашел сведения, что ты отправишься в Москву, или я не прав?

Отец действительно нашел эти сведения, только говорилось, что Отец до Москвы не доедет. Все правильно. Отец не доехал до Москвы. Он сошел в Рузаевке, а в Москву отправилось его пустое место. Все сходится. Федерал, значит, отправился в поездку с Отцом, чтобы проследить, на какой станции сойдет путешественник во времени. Поэтому ему было все равно, сойдет он в Самаре или в Рузаевке, или еще где-нибудь. Точно. Никакой охранной миссии и не было в помине. Это была лишь разведывательная операция.