Владимир Федоров - Polo или ЗЕЛЕНЫЕ ОКОВЫ

Бот пролетел над технической позицией научной базы, огоньки которой сегодня не были яркими, потому что было светло. Отец посмотрел на приборную панель. Он удивился, что может прочесть письмена без бортового освещения. Было светло, как в пасмурный вечер, но было светло! Отец рассматривал кратеры, которым не было конца, проплывающие под крыльями бота. Он удивлялся, что было так хорошо видно. В прошлый раз на Плутоне было темно, словно в погребе, а сегодня Солнце освещало его настолько, что Отец мог различить все подробности ландшафта, который проплывал внизу. Вот и появился огромный кратер, дна которого Отец в прошлый раз не видел, за которым должна простираться альпийская долина.

— Трибун!!! — Закричал Отец. — Мы скафандры не взяли!!!

— Не ори. Это тебе не шлюп и не кар. Это всего лишь бот. Он войдет в мою берлогу и так. Если там все цело, нам скафандры не понадобятся.

Отец успокоился. Странный это был человек, Трибун. Его вязкие слова Отцу уже не казались вычурными и квадратными, поскольку странник убедился на своем опыте, что любое сказанное им слово тверже камня, что оно стоит очень дорогого, пусть и внешность кричит обратное.

— Слушай, — Отец потянул Трибуна за рукав его мятого балахона, — А чего ты там говорил насчет того, что готовишь мой прилет. Что ты имел в виду?

— Тебя запаролили. Ты не смог бы долететь даже до Луны. Пришлось повозиться, взломать пароли, да дать твоему компьютеру точные координаты моей берлоги. В официальных лоциях нуль-транспортной навигации она не числится.

— Значит, федералы не хотели меня никуда отпускать, вот скоты. Боятся, значит уважают. Но по Земле-то был разрешен доступ?

— Я не вникал. — Проскрипел медленно, словно вековой дуб, Трибун.

Бот пролетал над огромным кратером, в центре которого высилась гора, с которой можно было бы увидеть и Белфаст, такая она была огромная. Вскоре пролетела мимо и венечная цепь кратера, за которой раскинулась Альпийская Плутонеанская долина. Отец теперь догадался, почему она так называется. Сразу за огромным кратером, который спутники миновали, поверхность планеты разрезал великий огромный каньон, окруженный с обеих сторон рваными черными горами. Словно след упавшего метеорита черная полоса раскинулась на многие километры на израненной поверхности. Трибун повел машину вниз, в каньон. Машина накренилась на борт и пошла на снижение. Черные острые, словно иглы, пики гор стремительно приближались. Отец подумал, что Трибун хочет погибнуть вместе с Отцом стремительной безболезненной смертью, но не успел хорошенько испугаться или хотя бы выругаться перед смертью, как бот опустился на дно каньона, невдалеке от горной гряды. Со дна он не выглядел особенно ровным. Поверхность его была покрыта холмами, которые переходили один в другой и терялись вдали, меж утесов.

Трибун открыл свой тайник, крикнув громко в микрофон панели управления: «Сезам, откройся», затем втиснул маленький бот в расщелину, открывшуюся за большим камнем, заграждавшим вход внутрь. Когда внешняя стена легла на свое законное место. Открылась внутренняя переборка шлюза, за которой бот и утвердился.

— Все, вытряхивайся. — Проскрипел Трибун, когда носовой иллюминатор сполз вперед, давая проход Плутонеанским испытателям.

Спасательный шлюп, как и пассажирский кар открывали свои носовые иллюминаторы на корму, а туристический бот сдвигал его еще больше на нос. Для чего такая конструкция была воплощена в жизнь, останется неразрешенной тайной навеки. Видимо проектировала машину маленькая блондинка— начальница, так решил Отец.

Отец проследовал внутрь зала, где стояло кресло с множеством клавиатур и мониторов, в котором Трибун вершил свои хакерские и неизвестные разумному человечеству чудеса. Он дождался своего жалкого спутника, при виде которого у здравомыслящего человека возникают чувство всепрощения и сострадания. Вслед за этими прекрасными чувствами непременно следуют желания покормить существо и утешить его. Убедившись, что чудо евгеники устроилось в своей стихии, Отец проследовал в другую комнату, в котором царил хаос из паутины проводов, рабочих и вышедших из строя девайсов. Отец прогуливался меж мотков цветных проводов, кабелей и электронного хлама. На него нахлынули воспоминания о его сборе на Цватпу, о внезапно возникшей жадности неприхотливого в быту хакера, да о том, как все его сомнения были разрешены посулами материальных благ в виде кредитов, которых человечество не держало в руках уже много столетий.

Тогда это было страшно. Впереди был неизвестный путь, пролегавший через всю галактику, неопределенность, страх за сомнительную надежность плана и за надежду найти разрешение некоторых проблем в этом неведомом мире. Отец вспомнил и свой полет, в котором чудом остался жив. Вспомнил две ракеты, пущенные пингвинами из страха быть убитыми неизвестным космическим телом.

Дэна он так и не нашел. Собрал установку на Цватпе и вернулся в свое время. И что же? Не прошло и четырех дней абсолютного времени, как его снова привезли сюда. К чему было все это странствие, этот риск и вызов всему человечеству, космосу, Рыжей и себе? Теперь, когда Цватпа принята в состав конфедерации, когда установка законсервирована, Отцу не удастся вернуться в свой мир с помощью своего детища. Брат исчез. Куда пропал Дэн? Украли ли его Инвизы, или в этой драме есть еще заинтересованные лица? Это предстоит выяснить. Нужно добыть данные, зафиксированные приборами шлюпа в момент исчезновения брата. Вот на этом то и нужно сосредоточиться.

Отец заглянул в комнату, где творил лицедей. Трибун, погруженный в базу, выглядел, словно мумифицированный труп, найденный на задворках галактики в спасательной капсуле. Сухое и изможденное тяжким виртуальным трудом тело очень скупо смотрелось в черном и ухоженном кресле, висящем на антигравитационной подушке. Руки его, словно плети, лежали на подлокотниках полностью расслабленными, и лишь подрагивание пальцев рук говорило, что хакер еще жив.

Отец не мог ждать. Нетерпение глодало его действующую натуру, и созерцание странного неподвижного хакера никак не укладывалось в его жизненный ритм. От скуки и нетерпения Отец стал расхаживать вокруг кресла, все сужая при этом круги, словно подгоняя невеселую картину жертвы и Прокрустова ложа. Наконец, Отец, уставший от кружения вокруг Трибуна, уселся напротив хакера на пол, сложил ноги в позе лотоса и подпер руками подбородок. Он слал ему невидимые флюиды, чтобы сухой Трибун скорее делал свое дело.

— Эх, Отец, Отец, — Произнес, наконец, Трибун. — Если хочешь стать богом, потрудись взять на себя грехи всего мира.

Отец очнулся от задумчивости и вздрогнул.