Майк Гелприн - Богатыри не мы. Устареллы

на закусь – трюфеля, которые сотник Небейбаба чуял за милю, уж очень он до них был охоч.

В животе заурчало. Сирко поднялся с твердым намерением отправиться на поиски еды.

– Подожди! – остановил его Пшемек. – Я думаю, что ты тоже реалец. Уж больно ты неординарная личность, песья морда, чтобы я тебя выдумал.

Сирко вынул пистоль и приставил дуло ко лбу Пшемека.

– Я и обидеться могу на песью морду.

– Да будет тебе, – отвел пистоль в сторону Пшемек. – Я – реалец, ты – реалец, так чего же нам ссориться? У тебя тоже неприятности, а это значит, что у нас может быть общий враг. Бес, расскажи еще раз, где живет твой Пас Юк?

– Ожидает вас дорога дальняя да опасная. Через бамбуковые рощи с белыми медведями в черных масках, через селения со странными узкоглазыми людьми. Позолотите ручку, расскажу с подробностями, которые обычно скрывают от детей младше шестнадцати.

– Я тебе сейчас хвост отстрелю, – достал пистоль Сирко.

– Понял! – поднял лапки бес. – Всё расскажу, только не бейте.

Дорога была дальняя да опасная, во время которой Пшемек и Сирко переняли манеру местных жителей называть друг друга не иначе, как братцами, а скрипач еще и сложил стих, именуемый на здешний лад «гренкой»:

– Вона она, хата Пас Юка, – пискнул бес, выглядывая из кармана скрипача.

– Пошли, братец Пшемек? – сказал Сирко, раздвигая заросли бамбука, и, сняв шлем, первым вошел в сумрак покосившегося старого строения.

– Ко-ко-ко? – спросил красный петух.

– А ты здесь останься, – обернулся Сирко. – Спалишь еще хату, неудобно получится.

Петька взлетел на растущий у хижины банан и нахохлился.

Братец Пас Юк сидел на бамбуковом коврике, скрестив ноги столь витиеватым образом, что Пшемек принялся было про себя разгадывать эту головоломку, но потом мысленно махнул рукой, и на его ум пришли лишь фраза «разрубить гордиев узел» и поза номер шестьдесят четыре из восточного трактата, который они изучали вместе с Марией, прерываясь на практические занятия. Из-под широкополой соломенной шляпы братца Юка торчали длинные шевелящиеся усы. Над его головой висели полотенца с иероглифами «путь меча», «путь направо», «путь налево» и «выхода нет». Перед братцем Юком стояли тарелка с суши и блюдце с соусом.

– Путь к тебе, сэнсэй, был долог и опасен, – поклонился Пшемек. – Явились мы спросить у тебя совета.

Братец Юк пошевелил усами и раскрыл рот. Суши, совершив подъем с переворотом, выпрыгнула из общей кучи и плюхнулась в тарелку с соусом. Затем, старательно обмазавшись, отправилась по воздуху в рот к братцу Юку. Сирко облизнулся.

– Лучше у чёрта спросите, что у тебя в кармане сидит, лях, – пробубнел жующий братец Юк. – И вообще – убирайтесь к чёрту вместе с вашим чёртом.

– Но… – уже было собирался что-то сказать Пшемек, как следующая летящая суши, изменив свою траекторию, бросилась прямиком к его открытому рту.

Песиглавец щелкнул челюстями наперерез и – бац! – проглотил летящий продукт.

– Недурно, – ухмыльнулся братец Юк. – А ну, еще раз! Хоп! Смотри – опять поймал! Вот это реакция! А еще быстрее… Молодец! Хватит, а то всё сожрешь. Лучше говорите, зачем пришли?

Сирко отодвинул Пшемека и вышел вперед.

– Я хочу убить колдуна, который меня заколдовал, – резко сказал он.

Летящая суши остановилась на полпути ко рту Пас Юка и шлепнулась на пол.

– Ладное дело задумал, – сообщил братец Юк через минуту. – Но убить его – занятие непростое. Колдун находится вне наших миров, сидит в высоком замке на железном троне, выложенном из мечей поверженных врагов. С главной башни, над которой горит его недремлющее око, обозревает он окрестности, и никто не скроется от его взора. Иногда спускается он в миры других реальцев («Я прав!» – толкнул Пшемек локтем в бок Сирка) и ходит в виде одноглазого старика с вороном на плече, ищет, кому бы еще пакость какую устроить.

– Зачем? – поинтересовался Пшемек.

– Колдовать легче, когда вокруг царит хаос. В каждом из миров он принимает новый вид и новое имя. Где-то его называют Сауроном, где-то – Волан-де-Мортом. В вашем мире он выбрал имя Басаврюк. Но имена не важны. Важна его суть. Убить колдуна еще никому не удавалось, так как пистоль у него заговоренный – никогда промаха не знает, пули точно в цель летят. Кроме того, он владеет всеми известными видами борьбы и имеет десять черных поясов. Попасть в его мир – еще сложнее. Для этого надо достичь нирваны и выйти за пределы обычного существования. Для подобного требуется двадцать лет упорных занятий медитацией, но вам такой вариант явно не подойдет.

Братец Юк достал из миски две суши – с красной и синей начинкой и подержал их по одной на каждой ладони.

– Какую выбрать – синюю или красную, как думаете? – задумчиво произнес он.

– Ты не отвлекайся, уважаемый братец, – нетерпеливо сказал Пшемек. – Ты дело говори.

Братец Юк съел обе суши и продолжил:

– Есть еще, конечно, грибы… но эту версию тоже отклоняем. Остается только взгляд волшебного существа, в котором тонет сознание.

– Как посоветовал братец Юк, надобно нам с тобой, братец Сирко, найти братца Вия, – сказал Пшемек. – Можно еще вырастить василиска, если Петька снесет яйцо, которое высидит твоя жаба, но процесс этот долгий, трудный и научно не доказанный.

– Ко-ко-ко! – возмутился красный петух.

– Во-во – братец Петька тоже против. Значит, остается искать братца Вия.

Искомый объект нашли неожиданно быстро. Буквально на следующий день друзья оказались в деревне, где молодой монах Хо Му отпевал безвременно усопшую дочь местного мандарина. Еще при жизни славилась она колдовством, поэтому в пагоду, где усопшая находилась перед погребением, боялся заходить даже сам мандарин. Для отпевания удалось затащить только братца Му, снабдив его хорошей закусью с выпивкой. С последней получился перебор, потому что братец Му упорно видел зеленых чертей, лезущих из всех темных углов пагоды. Чтобы уберечь рассудок, он сделал, как советовал ему психотерапевт, братец Фре – обвел вокруг себя мелом на полу личное пространство, в которое не проникнет ни один зеленый чертик.

«И помни, – сказал братец Фре, поглаживая седую бороду. – Я всегда мысленно буду рядом. Большой брат следит за тобой».

В последнюю ночь вместе с чертями выползло еще одно порождение психоанализа – братец Вий, у которого была длинная борода и длинные веки. Как говорили в народе, если к тебе явился братец Вий – всё, сакура для тебя больше не расцветет.

Хо Му зажмурился. По слухам, после своего появления братец Вий должен просить поднять ему веки, но свидетелей этого дела не оставалось – все, кто заглянули в его глаза, больше не живут. Вдруг раздался грохот выстрела, и Хо Му подпрыгнул от неожиданности. Зеленые черти попрятались по темным углам.