Терри Пратчетт - Наука Плоского Мира

Эдем и Камелот, чудесные миры с райскими садами, находятся здесь . Сейчас условия благоприятны настолько, насколько это вообще возможно. А большую часть времени они намного хуже. К тому же перемены к худшему не заставят себя долго ждать.

Вероятно, у нас есть выбор. Мы можем покинуть Землю. Мы уже обсуждали этот вопрос. Потребуется изрядный оптимизм, но где-то в космосе могут быть и другие голубые планеты… По определению на планете Земного типа будет существовать жизнь — именно поэтому она и называется планетой Земного типа. Но есть одна проблема: чем больше планета будет похожа на Землю, тем с большими проблемами нам придется столкнуться. Не стоит беспокоиться о монстрах, вооруженных лазерами — с ними мы сможем поговорить , пусть даже только о лазерах. Настоящая проблема, скорее всего, будет связана с чем-то очень, очень маленьким. Утром вы обнаружите у себя сыпь. А к обеду ваши ноги взорвутся [142] Вероятно, это еще одна ложь, так как инопланетные микробы вряд ли сочтут нас «съедобными». То же справедливо и для инопланетных тигров, хотя они могут нанести нам немалый ущерб, пока будут это выяснять. И все же можно с уверенностью сказать, что если мы не будем осторожны, на других планетах нас будет ждать целый букет неприятных сюрпризов. Мы не можем сказать, каких именно — иначе бы это не было сюрпризом . .

Есть и другой вариант — остаться. Возможно, нам повезет — ведь обычно так и бывает. Но удача не будет с нами вечно. Среднее время существования биологического вида составляет пять миллионов лет. В зависимости от того, что мы понимаем под человечеством, мы, вероятно, уже приближаемся к середине этого срока.

Одно полезное предприятие, которое к тому же обойдется намного дешевле, состоит в том, чтобы оставить письмо нашим последователям — пусть даже оно будет ограничено сообщением «Мы были здесь». Будущим видам, возможно, будет интересно узнать, что даже если они одиноки в пространстве, они не одиноки во Времени.

Возможно, мы уже оставили такое письмо. Все зависит от того, насколько долговечными будут следы нашего пребывания на Луне и захотят ли через сто миллионов лет жители Земли отправится туда. Если так и будет, то есть вероятность, что они найдут спускаемые ступени лунных кораблей «Аполлон». И будут думать, что же означает надпись «Ричард М. Никсон».

Как же повезло обитателям Плоского Мира. Они-то знают, что живут в мире, созданном для людей. Благодаря огромной голодной черепахе, не говоря уже о четырех слонах, межзвездный мусор становится простым обедом, а не катастрофой. Масштабное вымирание по большей части связано с магическим вмешательством, а не случайно пролетающими камнями или местными флуктуациями — конечный результат, возможно, одинаков, но зато есть кого винить в случившемся.

К сожалению, это сильно ограничивает круг интересных вопросов, которые можно было бы задать. На большинство из них уже даны ответы. Миром правит определенность. В конце концов, Наверн Чудакулли — не тот человек, который способен смириться с Принципом Неопределенности.

Возвращаясь к Круглому Миру, стоит отметить еще одно обстоятельство.

Предположим, что нет никого, кроме нас. Доводы в пользу разумной жизни на других планетах всегда были отчасти субъективны и отражали желание своих сторонников, к числу которых принадлежим и мы, авторы, доказать существование внеземного разума. Однако подобные доводы похожи на карточный домик, в основании которого не хватает карт. Нам известна жизнь одного из миров, все остальное — это просто догадки и необоснованная статистика. Может оказаться, что жизнь — это настолько распространенное явление, что даже в атмосфере Юпитера водятся живые воздушные шары, а в ядре любой кометы обитают колонии микроскопических студней. Но точно так же может оказаться, что нигде, кроме Земли, жизни нет.

Возможно, разумная жизнь возникла на Земле до появления человека. И, возможно, она появится снова, когда человеческая история превратится в довольно непростой слой минеральных отложений. Нельзя сказать наверняка. Поток времени не просто уносит всех своих детей, как поется в известном гимне [143] Поэтическое переложение 90-го псалма, которое было написано Исааком Уоттсом в 1719 году — прим. пер. — он запросто может стереть с лица земли целый материк, на котором они когда-то стояли.

Словом, может оказаться так, что Вселенная в миллиард «дедушек» шириной и триллион «дедушек» длиной содержит лишь несколько сотен тысяч лет, в течение которых на одной планете существует вид, представители которого беспокоились о чем-то, кроме секса, выживания и поиска пищи.

Это наш Плоский Мир. В отведенной ему «чаше» пространства-времени, человечество придумало богов [144] Мы приносим извинения всем настоящим богам. , философию, этику, политику, непостижимое число сортов мороженого и еще более таинственные вещи, вроде «естественной справедливости» или «скуки». Должно ли мы беспокоиться по поводу вымирания тигров или смерти последнего орангутана в зоопарке? Ведь слепая стихия неоднократно уничтожала, быть может, еще более прекрасных и достойных существ.

И тем не менее, нам кажется, что это должно быть важным, потому что люди придумали само понятие «важности». Нам кажется, что мы должны быть умнее, чем раскаленная каменная глыба размером в милю или ледник, накрывающий целый континент. Похоже, что практически по всему Земному шару люди в разные времена самостоятельно пришли к конструктору «Собери человека», который начинался с запретов на убийство, воровство и инцест, а теперь постепенно начинает охватывать и нашу ответственность перед миром природы, в котором мы, несмотря на его способность нанести нам немалый урон, все же обладаем богоподобной властью [145] К сожалению, колоссальная разрушительная сила, используемая во зло, дает богоподобную власть. .

Мы выступаем в защиту тропических лесов, потому что «в них мы можем найти лекарство от рака», но делаем это в силу того, что экстеллект стремится сохранить тропические леса, а довод, использующий лекарство от рака, способен убедить бухгалтеров и тех, кто боится. Возможно, он и не лишен реальных оснований, но настоящая причина в другом: мы чувствуем, что без тигров, орангутанов, тропических лесов и даже маленьких незаметных улиток этот мир будет уже не таким жизнеспособным и интересным для людей (и, конечно же, для тигров, орангутанов и улиток); без них этот мир превратится в опасную территорию. Иначе говоря, мы, доверяя инстинктам, которые нас в общем и целом еще не подводили, считаем, что «тигры — милые существа» (или, по крайней мере, «тигры — в меру милые существа, когда находятся на безопасном расстоянии»).