Александр Лебедев - День Суркова

— Господи, извини, что беспокою по пустякам, но я тебя никогда ни о чём не просил. Мне нужна помощь. Уже знаешь? Не сможешь? Как же быть? А если? А может? Понял. Понял, Господи. Спасибо за информацию. Извини, что побеспокоил. Да нет, ты мне ничего не должен. Хорошо. Пока.

Сурков передал Савелию трубку, от которой, как от горячего пирожка в морозную погоду, шёл белый парок.

— Смотри, не обожгись, — предупредил Сурков.

Савелий даже не обратил внимания на раскалённый телефон. Его челюсть безнадёжно отвисла, глаза были мутными, а зрачки невероятно широкими.

— Ты кому звонил? — с трудом выговорил он.

— Да есть тут один старик, — посетовал Сурков. — Влиятельный парень, но и ему не все по силам.

— Крыша твоя?

— Наша крыша. Общая.

— И моя?

— И твоя. Слушай, Савелий. Опять понадобятся смелые ребята. Не распускай команду. И если не возражаешь, я Вялого возьму на прокат.

Вялый не хотел работать бесплатно, в Ад он возвращаться не собирался, надуваться гелем не желал, потому что его на поверхности тошнило. Самое непреодолимое обстоятельство было то, что его невозможно было купить. Сначала Сурков запугивал плоского товарища и обещал влить в него водки, полить святой водой, погладить горячим утюгом и просверлить дыры — это не помогло. Тогда Сурков призвал к лучшим чувствам Вялого. Его сострадание, хотя и имело совершенно незначительные размеры, все же размещалось в душе. Уронив плоскую слезу, Вялый пообещал выполнить просьбу. Он послушно закатался в газету и полез в тубус. Команда Отморозова была в полной боевой готовности, и Сурков не нашёл причин откладывать задуманное.

Две неприметные «Газели» остановились у обычного подъезда в кирпичной пятиэтажке. В разные стороны от машин метнулись пятнистые фигурки бойцов. Легко и бесшумно, словно тени, они перемещались к подъезду, отличавшемуся от других, разве что небольшой табличкой с надписью «ЖЭК № 15».

Последним из машины вышел Сурков. Он сделал вид, что завязывает шнурок. Взяв под мышку тубус, он направился к сорванной с петель двери.

— Здравствуйте, — приветствовал он полную немолодую женщину в сером вязаном свитере.

— Здоровее видали, — ответила она, не пытаясь быть вежливой.

— У меня кран потёк.

— У всех течёт, сынок.

— Сантехника бы.

— Ох, и не говори. А лучше электрика. С сантехником без бутылки делать нечего, а… — женщина долго рассуждала, чем электрик отличается от сантехника, а Сурков благодарно слушал и косил глаза по сторонам.

От его внимания не ускользнула новейшая система видеонаблюдения, педаль тревожной сигнализации, и на какое-то мгновение ему даже показалось, что он видит в полуоткрытом ящике письменного стола ребристую рукоятку пистолета.

— А может, я сам договорюсь? — спросил Сурков, нагло прерывая рассказ женщины.

— Ты слушай сюда, я тебе ещё про плотников ничего не говорила. Ты знаешь, чем плотник отличается от столяра, а, сынок?

— Нет, — Сурков пошёл по коридору обычной трёхкомнатной квартиры, но вместо выхода свернул к тупиковой комнате, которая была опечатана всевозможными видами печатей, наклеек и росписей.

Он вытряс из тубуса Вялого и, как можно аккуратнее, просунул его под дверь. Вялый не подавал никаких знаков, что свидетельствовало либо о полном порядке, либо о полном провале. Прошло не более трёх минут, когда дверь скрипнула и вместе с разноцветной геральдикой печатей и косяком пошла внутрь. Её толщина была не менее четверти метра, и Вялый, который с трудом держался в вертикальном положении, никогда не сумел бы открыть её вручную. Для этого дверь была снабжена гидравлическим приводом, а, как следствие этого, сигнализацией открытия. Сурков этого не учёл, поэтому вздрогнул от неожиданности, услышав звучный голос толстушки.

— Это ещё что такое?

Она стояла, уперев кулаки в могучую талию, и на её лице гуляло истинное возмущение.

— Вариант два, — сказал Сурков, уже не пряча портативную рацию.

В следующую секунду старушку окружили трое дюжих мужичков и повалили на пол.

— Ох, и дурачки! — кричала женщина, щекоча нападавших.

Ребята делали своё дело хорошо, но их явно не хватало, поэтому, сосредоточив ещё трёх человек на старушке, Сурков бросился по открывшейся лестнице. Она не оказалась длинной — единственная дверь открыла перед ним большой голубой холл со стенами, которые он уже однажды видел. Два человека среднего роста держали в руках предметы, отдалённо напоминавшие изогнутые телефонные трубки. Увидев Суркова, они подняли предметы на уровень груди и направили в его сторону. Сурков остановился. Его подпирали сзади, проскакивали мимо, падали на пол, принимали положение для стрельбы лёжа и сидя, а он стоял и смотрел, не в силах пошевелиться. Через минуту противостояние превратилось в немую сцену. На Суркова и дюжину головорезов были направлены две трубки, на двоих неизвестных — десяток скорострельных стволов. Сурков ярко представил, что произойдёт с этими двумя, если он отдаст команду стрелять. Он смаковал сцену разлетающихся в клочья тел, надеясь, что последние умеют читать мысли. Но делал это совершенно напрасно, потому что вышедший в холл мужчина объявил:

— Прикажите опустить оружие. Они вас не слышат.

— А зачем мне это делать? — спросил Сурков, понимая, что обращаются к нему.

— Затем, что в перестрелке здесь никто не заинтересован, — мужчина извлёк из скоросшивателя, который держал в руках, несколько страниц и протянул его вперёд.

— Что это? — спросил Сурков.

— А вы почитайте.

Сурков решил не ломаться и открыл первую попавшуюся страничку. Это был подробный отчёт старушки, собирающей пустые бутылки и, как она сама выражалась, ведущей визуальное и аудионаблюдение за объектом. Она пересказывала с доскональной точностью слова Суркова, Людмирского и даже комментировала некоторые жесты и события.

— Что это? — спросил Сурков ещё раз.

— Это ваша жизнь и проведённая Комитетом операция.

Сурков закрыл папку и прочёл на обложке смесь кириллицы и латиницы.

— Что же это значит?

— А то и значит, что ваша идея пришла к вам в голову не случайно.

— Вы мне её подсунули?

— Нет, Сурков, мы в жизнь не вмешиваемся. Но вот, если кто-то начинает портачить со временем, заставляем свои ошибки исправлять, — мужчина сделал жест двумя пальцами, и неизвестные опустили предметы, похожие на телефонные трубки. Они, не оглядываясь, вышли из помещения и вернулись, неся ёмкость, похожую на металлическую кегу.

— Это время. Здесь ровно двадцать четыре часа. Откроется в полночь, где это произойдёт не важно. Хотите, мы сделаем это за вас?

— Нет! — Сурков торопливо сделал шаг вперёд, на что мужчина заулыбался.