Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — вице-принц

— Там Личфильд, а с ним пятеро чужих… Какие-то они слишком уж…

Он шепнул:

— Хотите войти?

— Не хочу, — ответил я. — Однако надо.

— Я первым, — сказал он быстро.

— Да, — ответил я, — конечно…

Он не успел шевельнуться, как я мощным рывком распахнул дверь, она едва не слетела с петель, я зря старался, не заперто, а в комнате резко обернулись в нашу сторону маг Личфильд и пятеро… Боже правый, это же почти огры в доспехах, только морды звериные…

— Сэр Личфильд, — сказал я государственным голосом, — точнее, гражданин Личфильд! Именем закона в моем благородном и таком красивом лице вы арестованы. Все, что скажете, будет использовано против вас. Все, о чем умолчите, тоже…

Он прошипел люто:

— Что стоите? Убейте!

Огры быстро надвинулись на меня, но вперед выметнулся Зигфрид и, заслонив своего лорда, с такой скоростью завертел гигантским мечом, что лезвие образовало несколько смазанных кругов из стали, вращающихся одновременно в разные стороны.

Я отступил назад и в сторону, меня трясет от распирающего тело возбуждения, все начинают двигаться медленнее и медленнее, я всадил клинок одному в подмышечную впадину, где разошлись пластины доспеха, тот взревел и отступил, опуская меч и зажимая свободной рукой рану.

Вторым ударом я со злой радостью раскроил ему голову, быстро развернулся к другому, пригнулся, избегая просвистевшую полосу острой стали, ткнул мечом в живот, кольчугу не пробил, но зверь согнулся в поясе от болезненного удара, а Зигфрид тут же обрушил меч на склоненную голову.

Я отпрыгнул от скатившейся головы и одновременно от двух мечей, взвинтил темп до предела, рубанул одного, тут же еще раз, Зигфрид ревет и рубится рядом, противников осталось всего двое, я прокричал:

— Бросайте оружие!.. Всем дарю жизнь и ограниченную свободу!

Личфильд взмахнул руками, голос его гулко прокатился под сводами его лаборатории. Над столом возникло блистающее облачко.

Он ухватил с горящего тигля горсть зеленого порошка, я видел, как исказилось от боли злобно перекошенное лицо, но пересилил себя и швырнул горстью на середину комнаты.

— Улла-ла маргаст!

Облачко вспыхнуло яркими огнями и пропало, а посредине комнаты возникла плотная масса этих зверей в доспехах. Они зашевелились и начали раздвигаться, я охнул, их не меньше десятка.

Зигфрид прокричал отчаянно:

— Ваше высочество, уходите немедленно!.. Я с ними справлюсь!

Сильный удар обрушился на него со спины, он вздрогнул, но сперва сразил одного из нападавших спереди, а затем резко развернулся и раскроил шлем вместе с черепом ударившего в спину.

Я бросился к Личфильду, тот отпрыгнул к стене, лицо перекошенное в страхе и ярости.

— Прикажи, — заорал я, — всем бросить оружие!

Он почти прошипел:

— Вы не понимаете!.. Я получил приказ от того, кто выше вас!

— Он ответит тоже, — сказал я и быстро ткнул мечом ему в живот.

Он непостижимо быстро скользнул в сторону. Острие со скрежетом раскололо камень стены, а Личфильд метнулся к двери и прыгнул в проем, словно в воду.

— Сломай там шею, — рыкнул я.

Два копья вонзились Зигфриду в спину, я двумя страшными ударами поверг монстров на пол, уже не до мага, одно из копий углубилось с такой силой, что кончик высунулся из груди моего верного телохранителя.

Зигфрид вскрикнул страшно, я пытался пробиться к нему, но дорогу загородили совсем жуткие и огромные твари.

Я рубился с ними, а за их спинами Зигфрид вдруг взревел жутко, шлем слетел с его лохматой головы. Посеченные доспехи ссыпались, как шелуха, а его странно позеленевшее вдруг тело раздалось вдвое, взбугрилось выпуклыми мышцами, заблестело, словно покрытое полированной сталью.

Монстры, опешив всего на мгновение, накинулись на него с удвоенной яростью. Чудовище, в которое превратился Зигфрид, с яростным ревом молотило лапами, сминая шлемы и со скрежетом разбивая панцири, а в него со всех сторон тыкали копьями и всадили несколько арбалетных стрел.

Я выгнулся от страшного удара молотом в спину, воздух со всхлипом вырвался из моей груди. Второй удар бросил меня на землю, я покатился с гудящей, словно колокол, головой, сверху победные крики, но рукоять меча все еще в моей ладони, я с яростью рубанул одного по ногам, другого ткнул острием снизу в пах, поднялся на колени, принял два слабых удара на щит и начал рубить из последних сил.

Их оставалось трое на ногах, я насел с яростным воплем, они остановились, двое попятились, кончик моего меча достал одного в плечо, тот вскрикнул и, выронив топор, ухватился пятерней за рану, где из-под пальцев побежали алые струйки крови.

Двое один за другим повернулись, я одного ударил в спину, а последнего догнал у двери и свирепо рубанул в затылок, после чего сам рухнул на колени. Грудь разрывается, в голове грохочут молоты, а перед глазами кровавая мгла.

Некоторое время слышались яростные крики, звон металла, затем все стихло, у меня перед глазами прояснилось, я заставил тяжелое тело воздеться на ноги.

Шагах в пяти среди поверженных тварей в доспехах распростерлось огромное изрубленное тело монстра, бывшего Зигфридом. Череп разрублен в трех местах, весь в колотых и рубленых ранах, из груди торчит окровавленное острие копья, под ним двое тварей в полных доспехах, которых он сумел удавить в последнем усилии.

Я подошел к нему, шатаясь, рухнул на колени возле его тела. Чудовищная морда с вывернутыми наружу ноздрями дрогнула, толстые веки чуть поднялись, я увидел там красные, как рубины, глаза, а зрачки в виде вертикальных щелей.

Задержав дыхание, я торопливо опустил на его грудь обе ладони и сразу ощутил холод смерти.

Он смотрел на меня в упор, жизнь вытекает вместе с остатками крови из ран, но он нашел в себе силы шепнуть:

— Сэр… Ричард…

— Лежи-лежи, — велел я. — Не мешай, я и так весь помешанный.

Его веки дрогнули, начали закрываться, но он переборол себя и прошептал еще тише:

— Не… пытайтесь… ваша сила паладина не поможет… Вы же видите, кто я…

Я огрызнулся:

— А что я должен увидеть особенное? К тому же все созданы Всевышним… Даже Сатана. А демоны… подумаешь. Он вас создавал вместе с мухами. Лежи тихо.

Я чувствовал, ничего не происходит, Зигфрид умирает, лицо покрылось смертной пеленой, губы уже синие, а глаза начали закатываться.

— Да будет воля Твоя, — сказал я с яростью и гневом, — да будет справедливость Твоя и суд Твой праведный! Да будет Твое милосердие для всех, а не только тем, кому раздают от Твоего имени служители Твои!.. Они в самом деле Твои?

Ладони все так же чувствуют холод, я стиснул челюсти и взмолился молча, разве поступивший праведно демон не достойнее человечка, жизнь прожившего недостойно и в грехах, всю жизнь воровавшего, распутничавшего, ничего в жизни не сделавшего хорошего?