Шестирукий резидент

- Ты хуочешь скуазать...

Я торопливо спрятал зеркальце в карман и принял невинную позу – из правого коридора появился еще один Эмблема – Ситри, Третий. Он бледный, как смерть, носит шлем с оленьими рогами, постоянно кутается в серый плащ из паутины и очень мало разговаривает. Скорее всего потому, что у него нет рта – только гладкое пространство на лице.

«Приветствую, Лаларту», - послышалось в голове что-то вроде эха. – «Рад видеть тебя в Кадафе».

- Здорово, Ситри, - пожал ему руку я. А потом незаметно вытер ладонь о штанину – на ней осталась паутина. – Как жизнь, как дети?

«У меня нет детей», - безразлично ответил Третья Эмблема, проходя дальше.

Официально Эмблемы стоят ниже архидемонов. Но поскольку они – глаза и руки Йог-Сотхотха, им положены некоторые особые льготы. В частности, разрешено обращаться к архидемонам помельче (вроде меня или Пазузу), как к равным. Здесь, в Лэнге, это немалого стоит.

Я торопливо навострил уши, но Заган, Элигор и Анабот уже закончили разговор о Креоле и теперь обсуждали другого чароплета, чью душу собирались заполучить – Бестельглосуда Хаоса. Главный колдун Серой Земли. Тоже, конечно, важно, но уже не так интересно – судьба этого типа меня абсолютно не волнует. Все равно жить ему осталось недолго – интересы Креола не предусматривают его в живом состоянии. Насколько я успел узнать характер шумерского архимага, он уже составляет план, как отвоевать у серых Ларию, а потом перебить их всех. Любит кардинальные решения.

Спустя пару часов я задумался о самой насущной проблеме. О главной проблеме всей моей жизни, сопровождающей меня всегда и везде. На свете есть немало людей, которые никогда в жизни с ней не сталкивались, но я к ним, увы, не отношусь. Меня это мучает постоянно.

- Рабан, я жрать хочу! – негодующе прохрипел я. – Напряги Направление, найди мне что-нибудь съестное!

В Кадафе есть огромная столовая, где демон вроде Лаларту в любой момент может насытиться. Но я стараюсь обходить ее стороной – не знаю, как вам, а мне кусок не лезет в горло, когда вижу, как другие демоны кушают человечину. Иногда – все еще живую. Во время празднеств, когда там собираются послы, они сдерживаются, вкушая свои яства не так откровенно, но в обычное время...

А сейчас обычное время!

- Потерпеть точно не можешь? – укоризненно спросил Рабан.

- Не могу! Я хочу жрать! Если я прямо сейчас чего-нибудь не съем, я свихнусь! Я ненавижу быть яцхеном – мне все время хочется есть! Я с самого рождения ни разу не чувствовал себя по-настоящему сытым!

- Патрон, а как ты думаешь, почему Лаларту был таким злобным?

- Что? При чем тут... Ну и почему?

- А ты представь, что тебе несколько тысяч лет, и все эти годы ты мучался от постоянного голода...

- Вот блин! Ненавижу это тело! Я готов вскрыть себе череп, вытащить тебя и сожрать!.. а ты думаешь, я столько проживу? – невольно заинтересовался я, забыв про гнев.

- Точно не скажу... – задумался Рабан. – Теоретически архидемоны могут жить неограниченно долго, но ты ведь не настоящий демон. Ты яцхен. А сколько живут яцхены...

- Может, Святогневнев знает? – задумался я.

- Сомневаюсь... К тому же у тебя еще одно уязвимое место...

- Это какое?

- Я. Если я вдруг умру, ты меня переживешь ненадолго. Может, дня на три.

- Не напоминай... – омрачился я. – А сколько живут керанке?

- И этого я тоже не знаю. Этого еще никто не проверял. Понимаешь, наш случай уникальный – обычно-то после смерти человека симбионт тоже умирает...

- Угу. А что, в вашем мире никто не пробовал пересадить керанке на другой мозг?

- Да нет, не пробовал! – почему-то развеселился Рабан. – Для этого, знаешь ли, нужен хирург! Да не просто хирург, а очень умелый, вроде...

- Вроде Краевского.

- Ну да. А в нашем мире медицина не очень-то развита...

- Угу. Понятно. А что в вашем мире вообще развито?

- Ну, мы с Волдресом там давно не были... – задумался Рабан.

- И все-таки?

- Керамика хорошая... резьба по дереву... потом мы плетем э-э-э... лапти...

- Впечатляюще.

- И еще мы лучше всех танцуем.

- Ты, случайно, не с Чукотки родом?

- Нет. А вот ты, патрон, отвлекся и забыл, что хочешь есть.

- Зато теперь вспомнил, - прищелкнул пальцами я. – Ты мне что-нибудь нашел?

- Можно слазить в кормушку Хастура... Ему там собачью стаю мелко нарубили.

- А где он сам? – подозрительно спросил я. Связываться с Хастуром мне неохота.

- Пока гуляет. Будет только через пару часов.

- Значит, жрать собачатину... Да еще и ворованную... Хотя какой у меня чойс?

- «Choice» - выбор? – уточнил Рабан.

- Угу. А правда – что это я английскими словами думаю? Я и в Англии-то ни разу не был...

- Один раз был.

- Это когда?

- А помнишь, мы в ЦАНе полтора месяца проработали? Помнишь, тот метеоролог...

- А-а-а, все, теперь вспомнил. Только это была Англия восемнадцатого века до нашей эры. Там даже слова еще такого не знали – Англия...

Спустя несколько часов я начал чувствовать то, что всегда чувствую в Кадафе – давление. Черный оникс со всех сторон обволакивает тебя, подобно липкой холодной трясине, запускает грязные костлявые пальцы в мозг, пытается сломать, растоптать, подавить волю и убить душу. Эффект Азаг-Тота – ведь именно это строение стало вместилищем его духа. Раз в три года на больших празднествах он принимает подобие телесного обличья, и это слегка снимает напряжение. Но в остальное время здесь практически невозможно находиться.

Нет, я не хочу сказать, что замок Лаларту – уютное и приятное место. Там тоже грязно, мрачно и тускло, полно всякой нечисти и каждый камень помнит смерть и боль. Но все же почище и посветлее, чем тут. Да и музыка как-то успокаивает...

А в Кадафе существует лишь одна музыка – тоскливый вой На-Хага. Здесь, внутри, его не слышно (почти), но если выйти на балкон, можно насладиться по полной программе. Я все гадаю – как он до сих пор не осип? И неужели этот Лоретти местного разлива никогда не спит? Черт его знает...

Может, пока я здесь, устроить немножко мелкого саботажа? Веревки натянуть в коридорах, кирпичи разложить на дверях, стулья клеем намазать, в туалетах стирального порошку насыпать... Штирлиц всегда так делал.

- Путаешь, патрон, это не Штирлиц, это Борман так делал. А у Штирлица был кастет, и он всегда бил всех в зубы.

Точно, перепутал. Это партайгеноссе Борман всем мелко пакостил. Старый добрый Мартин Рейхстагович...

Хотя нет, стоп, это все откуда-то из другой оперы. Из анекдотов, что ли? Нет, господа, анекдоты нас ничему хорошему не научат, лучше будем придерживаться основ. Может, поезд с боеприпасами под откос пустить? Нет, поездов здесь нема... Жаль. А что еще можно сделать? Расклеить на стенах листовки «Йог-Сотхотх – враг народа»? Мелко как-то. И эффекта ноль. Других идей почему-то нет. Что поделаешь – меня все-таки на диверсанта не учили... Только краткие курсы энгаха-юниора под руководством Рабана, вот и все мои университеты.