Дарья Фельбер - Неучтённый фактор

А если учесть, что платье подразумевало посадку боком, то „лучше съешьте меня втроём прямо сейчас!“

На неубедительный аргумент Маркина, что, мол, они-то привычные, а эльфов по первому разу и Кондратий хватить может, я ушла назад к зеркалу, после чего мстительно продемонстрировала тусовке летний сарафан, не доходивший и до середины бёдер, на тонких бретельках. Зариэль тут же отвернулся, заявив, что „раньше было лучше и леший со старейшинами, покурят — и успокоятся“, а кончики острых ушей предательски покраснели.

Вот Моррину увиденное явно понравилось, без всяких шиз на этот раз, по крайней мере этот мерзавец тут же предложил „никуда уже не ходить, а в спокойной обстановке начать снимать заклятие“, у него, видите ли, новые идеи появились. Но, поскольку приставать не торопился, а скорее поддразнивал, откровенно радуясь внезапно открывшимся горизонтам разом отыграться за все мои подколки, я выдала дежурное „Не блондин“ и вернула первоначальный вариант.

Отдать должное охране — они быстро взяли себя в руки и особенно не таращились. И правда: не в шортах же я приехала. Хотя, собиралась, признаюсь честно, но побоялась сбить колени, если упаду.

Спешившись, (а в моём случае криво и неуклюже съехав на землю, едва не вывихнув застрявшую в стремени ногу) мы отправились каждый по своим делам: Моррин и Мара — менять ипостась и одеваться, а я, в сопровождении ослепительно красивой эльфийки по имени Эльвин — искать мои апартаменты, и готовиться к официальной церемонии представления.

Мои „гостевые покои“ не были похожи вообще ни на что, виденное мною раньше.

Весь замок — дерево, с его полупрозрачными коридорами в заполненных цветами ветвях, сам по себе уже являлся восьмым чудом света, но, войдя в предназначенный мне бутон-комнату и увидев небольшой водопад с прудиком вместо ванной, а в довесок ко всему, море буйно разросшихся орхидей, я вновь уронила челюсть на розовый паркет. Не иначе, как эльфы используют пятое, а то и шестое измерение в архитектуре: апартаменты были очень просторными, почти пентхауз.

— Завтра орхидеи сменятся лотосами, — гордо сообщила Эльвин. — Отдохни пока, а одежду я принесу чуть позже. Если же вдруг, — судя по интонации, она с трудом допускала такую мысль. — Чего-то не хватит или не понравится — покои, отведённые Воррокам — напротив. Зеркало там.

Как там было в поговорке? Дарёному платью в оборки не смотрят?

Доставленному мне наряду пришлось бы туда заглядывать очень долго. Я поначалу подумала, что Эльвин перепутала апартаменты и принесла мне платье, предназначенное какой-то девочке-подростку.

Пастельно-розовая (а розовый мне не идёт), наглухо закрытая со всех сторон тряпка в оборочках со скромным кринолином, а к ней — розовые же балетные тапочки на ленточках.

Но нет. С невозмутимым лицом эльфийка аккуратно разложила этот розовый ужас на покрывале и предупредила, что времени почти не осталось, и мне надлежит поторопиться.

Я в темпе искупалась, примерила этот карнавальный костюм и опасливо заглянула в зеркало.

Оттуда на меня посмотрел едва вышедший из пубертатного возраста русый подросток с таким пришибленным выражением лица, словно вредные родители только что предали огню любимые готовские шмотки, обрядили в школьную форму, включающую пионерский галстук и отправили на дискотеку.

Для окончательного завершения образа девочки-колокольчика мне не хватало только венка из одуванчиков на голову.

Поразмыслив, читай — порвав на себе волосы от возмущения, я всё-таки взяла себя в руки, решила не заморачиваться и не обижать гостеприимных хозяев, которые сочли этот шедевр портняжного мастерства самым подходящим для первого приёма, заплела две невинные косы, воткнула за ухо орхидею, глубоко выдохнула, приводя нервы в порядок, и в таком виде попёрлась на званый ужин.

Столкнувшись в дверях с оборотнями, я ввела их этим самым видом в продолжительный транс, а пока оба офигело обозревали мой „новый“ имидж, посмотрела в большое зеркало на стене и прикрыла лицо рукой: Мара, в строгом, но роскошном платье из тёмно-синего шёлка, с забранными в высокую причёску волосами, брат, тоже неотразимый в чёрной коже и длинном пасторском одеянии расшитом по кантам крупными серебряными цветами, с высоким воротником-стойкой, неизменно застёгнутым под самым подбородком, и… я. Складывалось впечатление, что оборотни меня удочерили.

Вот в замке-дереве с освещением проблем не возникло: не знаю, какие заклинания эльфы использовали, декорируя своё жилище, а только по мере нашего продвижения по коридору большущие кристаллы, встроенные в стены, сами собой начинали гореть за пару метров до того, как мы к ним приблизимся, и постепенно затухали, по мере отдаления. А уж приёмный зал и вовсе был освещён лучше, чем днём.

— Почему? — поинтересовалась я. — Они в темноте не видят?

— Видят, — пожала плечом Мара. — Но им так больше нравится.

„Мне тоже“ — подумала я, но вслух ничего не сказала, тем более, что мы уже стояли в дверях.

Явление нашей живописной троицы не прошло незамеченным. Если обоих Ворроков тут видели не в первый раз, то появление в их компании человека было в новинку, и, тщательно скрывая замешательство за невозмутимыми масками, эльфы чуть во мне сквозную дыру не просверлили.

При виде трогательно-розовой меня Зариэль прикусил губы, а выведенные по случаю из наркотической комы старейшины вроде бы одобрительно покивали.

После долгой и нудной церемонии прветствия и взаимных расшаркиваний, в процессе коей я узнала, что полное имя Зариэля — Фор Зариэль рест Л´лиив (как хорошо, всё-таки, что я английский знаю, иначе бы и засмеялась) всех пригласили к столу. Меня посадили на условно почётное место, отделив от компании добрым десятком эльфом высокого ранга. Как же, иерархия. Мара невозмутимо вступила в беседу со старейшинами, а Моррина оккупировала дама неопределённого возраста. Судя по непроницаемому лицу Воррока-старшего, тема была на редкость захватывающей, вроде видов на урожай тутовых шелкопрядов.

Поначалу мне было любопытно. Эльфы и впрямь оказались один, краше другого: все высокие, длинноволосые, а одеты были так, как ни одному модному журналу не снилось. Впечатление слегка портили острые уши, торчащие из причёсок. А уж безмятежными были все до одного. Даже тихо выяснявшая неподалёку от меня отношения парочка делала это так, что скандал вполголоса звучал монологом из Шекспировской пьесы!

Минут через двадцать я поняла, что развлекать меня светской беседой никто не собирается. То есть, абсолютно. После чего начала взирать на остроухое собрание с плохо скрываемой неприязнью.

Парочка наконец выяснила отношения и принялась перемывать косточки своим знакомым, изредка хихикая, аналогичные шепотки доносились со всех сторон. Больше всех доставалось гномам за их рост и угрюмый характер. Меня по-прежнему игнорировали, и я почувствовала себя злобным карликом, ушла в себя и мрачно проковырялась в тарелке до конца этой тягомотины, именуемой ужином. Мне даже вина не предложили, видимо по принципу „детям не наливать“.