Дарья Фельбер - Неучтённый фактор

— Я, наверное, пойду, — сообразив, что так конверсировать мы будем до морковкина заговенья, я попятилась. — Приятно было познакомиться.

— Совершенно очевидная эмоция, присущая состоянию рассеянности или тревоги при столкновении с чем-то не поддающимся рациональному или логическому обоснованию, что, в свою очередь, находится в прямой зависимости от интеллектуального и образовательного уровня отдельно взятого индивидуума, — отозвалось это невероятное создание. — Однако, отвечая на твой вопрос, поделюсь одним из своих последних соображений и попытаюсь изложить доступно доводы, которые подтолкнули меня к деятельности, так повлиявшей на твоё эмоциональное состояние. По некотором размышлении я пришёл к нелогичному заключению, что система специальных тренировок терморегуляторных процессов организма, разумеется на протяжении приемлемого промежутка времени, теоретически могут положительно повлиять на его общую резистентность, тем самым принеся ощутимую пользу как мне, так и таксонометрической единице, к которой я принадлежу.

— С-Спасибо. — так же спиной вперёд, я — со всей доступной мне скоростью — постаралась удалиться с места моего интеллектуального унижения.

— Не стоит тратить энергию на изъявление чувства признательности… — монотонное бубнение постепенно стихло, а понимающие взгляды соратников стали бальзамом для израненного чувства собственного достоинства.

— Ну что, насмотрелась? — сочувственно поинтересовался Зариэль. — Я тоже как-то с ними поговорить хотел… Очень давно… ты, кстати, не знаешь что такое реципрокные эффекты?

— По-моему что-то из генетики, точно не уверена, — пораскинув мозгами протянула я. И мы пошли дальше.

Доложу я вам, топать по холоду и по раскалённой поверхности одновременно, периодически шарахаясь от непредсказуемых гейзеров, удовольствие — ниже среднего. Нескольким эльфам даже ошпарило уши. Мне повезло тем, что таких выдающихся ушей у меня не было. Отделалась красной щекой.

Плато закончилось неожиданно, и мы цепочкой растянулись по его краю, молча уставившись вниз.

Раскинувшийся перед нашими ногами лес не просто поражал. Он пугал до дрожи в коленях: несмотря на поднявшийся ветер, донёсший до наших носов гнилостный запах, на серо-зелёных кронах не шелохнулся ни один листок, не упала ни одна иголочка. Птицы не пели, насекомые, так достававшие меня на протяжении всего похода, тоже не подавали признаков жизни. Складывалось ощущение, что жизни в этом лесу вообще не было, да и сам лес умер давно и бесповоротно, а перед нами стоял его зомби.

— Что же это за дрянь такая? — прошептал побелевший Мириэль. Всю его друидскую половину зримо корёжило при виде такого кощунства. — Не спасти ни деревца.

Зариэль лихо сбежал по практически отвесному обрыву вниз, присел на корточки и погладил рукой ковёр из мёртвой травы. После чего отдёрнул конечность, как от огня, и пулей взлетел назад на уступ.

— Ничего не спасти, — он показал нам посиневшую ладонь. — Даже почва отравлена.

Кто-то из орков крепко выругался.

— Что делать будем? — я поборола охватившую меня тихую панику и оглядела безжизненный ландшафт. Лес-зомби покрывал всю небольшую долину, сжатую в кольце горного массива, в одном месте его прорывала проплешина застывшей лавы, а в центре сего парка развлечений медленно закручивался вокруг себя столб мутного воздуха.

— Для начала морок снимем. — Моррин, кажется, был единственным, кого увиденное не впечатлило.

Шестьдесят пар глаз удивлённо уставились на него.

— Морок? — пристыжённо пробормотал Маркин. — Как ты распознал? Я ничего не чувствую.

— Тебе тёмная магия вообще плохо даётся, — напомнил старший брат. — А этот шедевр ещё и на эльфийской крови держится.

— Шедевр?! — прошипел Зариэль. — Моррин, я конечно понимаю, что у вас, чернокнижников, весьма специфическое чувство прекрасного, но это уже чересчур.

— Ещё нет. Мне нужна твоя кровь. Вот теперь можешь возмущаться, — припечатал оборотень.

Эльф резко вскинул голову и его белоснежные волосы веером взметнулись в воздух.

— Не буду. Сколько нужно?

— Одна капля, но прямо из вены.

Оба нелюдя спрыгнули вниз.

— Мор! — не выдержал Маркин. — Дай, я.

— Побереги силы, — бесшабашно отозвался Моррин. — Тебе щит держать в случае чего.

— Я думал, что-то помасштабнее понадобится, — пробормотал эльф снизу.

— На создание морока ушла кровь четырёх эльфов. Тебя такой масштаб устроит? — так же негромко сообщил Мор. Негромко, но мы все услышали. Эльфы сжали кулаки, орки едва уловимо пожали плечами, но во все глаза уставились на тех двоих внизу.

Прогулявшись по кромке мёртвого леса, оборотень повернулся к эльфу.

— Руку держи вытянутой, соберись. Как только кровь коснётся земли, морок схлопнется, а нам нужно убраться отсюда до этого. Просто не дёргайся и дай мне работать.

— Не младенец, — снежно отозвался остроухий.

Всё произошло очень быстро. Едва уловимое скольжение ножа, блеснувшая ярко-алым кровь эльфа, брызнувшая мгновением позже, и гигантский прыжок вверх, совершённый оборотнем, схватившим напарника, державшего руку вытянутой, согласно выданной инструкции, за шиворот.

Ещё один олимпийский скачок по практически вертикальному склону, и оба героя стояли на уступе.

Моррин тихо выругался, втягивая когти, два из которых были сорваны и кровоточили.

— Чёртова лава. Твёрже гранита.

И пилкой для ногтей не воспользоваться, — с нездоровым ехидством подумала я.

— Дай, залечу, — вновь попытался быть полезным Мар.

— Смотри лучше, — Воррок-старший ткнул пальцем в долину.

Тут мы дружно вспомнили, к чему, собственно, затевался этот аттракцион, и уставились на лес. Ничего. Ничего, кроме мутной дымки, подёрнувшей чащу, лежащую в ладонях гор. Потом подул ветерок.

Нет, лес там какой-то всё же остался.

Покореженный и по-прежнему безнадёжно мёртвый. Там-сям из земли торчали останки деревьев, сухостой по горло. А на месте замедленного торнадо возвышалась кривая башня без окон и дверей, зато с напоминающей шляпку поганки крышей. Даже без пояснительной надписи „Ведьма злая, беги, кто может“ было понятно, что мы на месте. Ну, и бодро попрыгали вниз, типа, на приступ.

Как попрыгали, так и позапрыгивали назад: прямо перед ногами приземлившихся первыми орков, земля расступилась сразу четырьмя провалами, как будто кто-то крышку вниз открыл.

Я, как самая восприимчивая к перспективе переломать ноги, осталась стоять на обрыве, прикидывая и так и этак пути наиболее безопасного спуска, в результате чего от экстренного подъёма назад оказалась освобождена.

Теперь мы вновь стояли, глядя вниз и чеша в затылках.