Олег Готко - Земляки по разуму

— С чего все началось? — вопрос обычно помогал взять быка за рога.

— С нищего, — весело и честно ответил Анатолий Михайлович и непринужденно улыбнулся: «Накося, выкуси!»

— Какого нищего? — продолжил атаку Пивеня, не сводя глаз с радостной рожи допрашиваемого. Ему показалось, что тот подмигивает, и он тут же послал вдогонку еще один снаряд. — Он вам понравился как мужчина?

— Ты в своем уме, капитан? Ведь он был пластмассовым, — продолжая безмятежно лосниться, пояснил начальник охраны. Наблюдая за выражением капитанского лица, на котором нарисовалась растерянность, он испытал неописуемое блаженство, ведь вчера в роли идиота пришлось солировать ему.

— Можно ли пояснить эту мысль более подробно?

Это Анатолий Михайлович мог. Он начал с того, что президент на повышенных тонах поручил ему прогнать нищего. Выполняя приказ, пришлось оторвать тому голову.

На этом месте Пивеня, строчивший показания в черный блокнот, попросил начальника охраны помолчать и принялся анализировать услышанное. Для пущей сосредоточенности он закрыл глаза, но никакого сходства с компьютером не приобрел, равно как и с известной скульптурой Родена. Не та фотогеничность у него была, ох, не та. Однако, невзирая на это, под морщинистым лбом, схожим скорее с пиратской повязкой, нежели с одной из примет человеческого лица, начала зарождаться догадка, подтверждающая первоначальную версию.

— Ага! — жизнерадостно воскликнул он по прошествию значительного промежутка времени, когда все уже успели расслабиться. — Значит, президент убрал вас с места будущего преступления под предлогом фальшивого нищего, так?

Вуйко, отлично знакомый с извращенной логикой бывших коллег, никак не ожидал, что она будет применена к нему самому. Он недоверчиво посмотрел на непосредственного начальника, полюбовался пейзажем за окном, затем, зацепившись задумчивым взглядом за кокарду на фуражке, сокрушенно кивнул головой:

— Выходит, так…

— Итак, — взвизгнув каблуками на надраенном паркете, капитан повернулся к Петру Дормидонтовичу, который уже снова сидел за столом и не особо прислушивался к допросу подчиненного. — Откуда вы взяли фальшивого нищего?

Открыв от неожиданности рот, президент мог лишь беспомощно смотреть как медленно поднимается рука капитана и оттопыренный указательный палец нависает над ним символом беды.

— Отвечайте!

— Н-не знаю… — просипел Петр Дормидонтович враз пересохшим ртом, лихорадочно пытаясь вспомнить, где лежит валидол.

— Незнание причины возникновения причины не освобождает от последствий следствия, — трагическим тоном произнес свое единственное, но железобетонное убеждение славный капитан уголовного розыска. В один ряд с Пинкертоном оно его не ставило, но сейчас помогало поверить в то, что он находится на правильном пути к разгадке подлого преступления.

— К-какого следствия? — продолжая слегка запинаться, невнятно спросил президент, засовывая под язык таблетку.

— Следственного, голубчик, следствия, — изрек капитан, подмигивая Вуйко и таким манером давая понять тому, чьё теперь настало время для веселья.

— Не понимаю, — проблеял тот, растерянно наблюдая за прогрессивно бледнеющим лицом руководства. — Дормидонтыч!.. Скажи, что это неправда… Что это не может быть правдой…

Президент же, находясь на грани не то обморока, не то очередного инфаркта, делал лишь хилые попытки кивнуть головой и даже не старался прибегать к словам. На его уж совсем посеревшем лице выделялись только глаза. Их отчаянный взгляд был истолкован Анатолием Михайловичем как признание вины.

— Никогда не пытайтесь найти в поведении обвиняемого иных мотивов, кроме жадности, — подлил масла в огонь, бушующий в груди начальника охраны, капитан фразой, напрашивающейся в классические. — Это было заранее обдуманное, циничное и жестокое преступление. И запомните, что ваше поведение будет учтено в ходе дальнейшего следствия.

Вуйко с благодарностью посмотрел на человека, который помог ему избавиться от змеи, на чьей груди он думал, что пригрелся.

— Вот, наконец, мы дружно пришли к выводу, что все может быть, все может статься! И телега может поломаться… — последние слова Пивеня почти пропел. Снова взяв в руки ручку, он прицелился ею в Петра Дормидонтовича, которому, к его сожалению, вроде немного полегчало. — Итак, следствием установлено, что начальник службы военизированной охраны был фактически устранен с места несения службы под предлогом прогонения… Нет, выгонения или даже, скорее, угона… Впрочем, неважно. На месте преступления в нужный момент его все равно не оказалось. Образно выражаясь, вы были посланы тигру в зубы, так?

— Точно так! — с ненавистью взглянув на президента, подтвердил Вуйко.

С глаз словно спала пелена. Последние события предстали перед ним в истинном свете. Долгое время льстивший себя надеждой, будто ему известно о человеческой подлости решительно все, он только сейчас понял всю истинность народной мудрости: «Век живи — век учись».

— Святая правда! — подтвердил Анатолий Михайлович еще раз, но капитан уже потерял к нему интерес.

Во всяком случае, так могло показаться.

— Что было дальше? — задал следующий вопрос Пивеня, проклиная неспособность высших приматов следить за двумя объектами одновременно. Ему доставляло немалое удовольствие наблюдать лицо банкира, однако и за начальником охраны нужно было присматривать, даже несмотря на то, что факты говорят, будто он не является сообщником. — Я к вам обращаюсь, гражданин Вуйко!

Анатолий Михайлович продолжил давать показания. По мере того, как он говорил, ему вспоминались все новые и новые подробности. Они тут же приобретали самый подозрительный и коварный оттенок в новом же контексте.

Когда Вуйко закончил, капитан оборотился к президенту и строго спросил:

— Где вы находились во время, когда совершалось преступление?

— Здесь, — это слово Петру Дормидонтовичу удалось выдавить из себя вполне членораздельно и на радостях он повторил. — Здесь!

— И есть свидетели?

Президент растерянно открыл и закрыл рот.

— Да как же…

Капитан прервал его, смачно захлопнув блокнот. Сунув ручку в рот, он обвел мечтательным взглядом потолок сначала по периметру, а затем крест-накрест. Свершив сие действие, своей серьезностью сильно похожее на ритуал, Пивеня вынул из зубов ручку и цыкнул кариесом верхнего левого клыка:

— Алиби, по всему выходит, у вас отсутствует.

Петр Дормидонтович встретился с ним взглядом и понял, что алиби у него в самом деле отсутствует. Он отвел глаза и наткнулся на злорадную улыбочку начальника охраны. Ему стало совсем уж не по себе, потому как невооруженным глазом было видно, что Анатолий Михайлович ни рожей, ни кожей не напоминает святого Петра и будет отрекаться от своего президента всю оставшуюся жизнь.