Марина Ефиминюк - Приключения ведьмы

– Отдай ребенка! – услышала я голос Прасковьи, стоявшей в дверном проеме.

Я развернулась, резко вскинула голову, и внезапно почувствовала, как волна ярости красной пеленой застилает глаза. Из груди едва не вырвался звериный рык: да, как она ПОСМЕЛА?!

– А ты забери, тварь!

Уж не знаю, что увидели мои преследователи, но они явно испугались. Молодые стражи шарахнулись в стороны, а Петр со странным стоном рухнул на пол. Прасковья побледнела.

– Я сказала тебе: попробуй – забери! – прорычала я и спокойно пошла к двери.

Молодцы сбились в кучку в глубине коридора, с животным ужасом поглядывая в мою сторону. Хозяйка дома осталась стоять, казалось, она не могла сделать ни шагу, ее трясло, а на лбу появилась испарина.

–Откуда ты меня знаешь? – прошипела я в лицо Прасковье.

–Мне мой любовник сказал, он принес ребенка ночью, а потом описал тебя.

–Кто он?

–Он? – нервы у нее были действительно слабенькие, а потому не выдержали, и она с совсем не благородным грохотом устроилась на полу рядом с Петром.

–О, как, мальчики, – вдруг не понятно отчего (видимо я тоже становилась немного чокнутой) произнесла я, – от моей неземной красоты все штабелями ложатся.

Уж, не знаю, чего я ожидала увидеть, может, что и они сваляться в глубоком обмороке, но мальчики только отошли подальше, и я свободно прошла к лестнице, крепко держа на руках ребенка, никто и не думал меня останавливать. Уже спускаясь в ярко освещенный, наполненный людьми холл, я заорала:

– Пан, гном чертов, ты где?! Ты все пропустил! Пан!

Гости с ужасом и неприкрытым любопытством рассматривали меня, уже принимаясь шушукаться. Теперь я могла сказать со всей пугающей откровенностью: от репутации Прасковьи, если таковая, вообще, была, остался одни пшик.

Гном выскочил в холл, как черт из табакерки. Пола его жилетки топорщилась, а из кармана высовывались вершки позолоченных ложек.

– Ты нашла его? Нашла? – он неловко наклонился, и на пол со звоном упал серебряный подсвечник.

– Да, не видишь что ли?

Люди разбежались, освобождая нам дорогу. Интересно, а Парашка уже очнулась?

– Ась, а что с твоим красивым платьем? – спросил гном, когда мы вышли на улицу и нырнули в маленький темный переулок.

– Оно мне мешалось, Пан! – рявкнула я. – Побежали уже, а то за нами, наверное, послали погоню.

Уходили мы темными переулками, где обычно проводили вечера «ночные бабочки» и продавцы дурман-травы. За нами все же выслали погоню, мы слышали топот ног, цоканье подкованный лошадиных копыт и крики на пустынных улицах. «С девчонкой осторожнее! – раздавался из темноты гнусавый голос, отдающий приказы. – Она та тварь, про которую даниец говорил!», «Стрекоза?» – вторил ему другой, «Какая к черту стрекоза! Бабочка! – вопил третий. – Увидишь, убегай, что есть мочи!» «А как же мы ее тогда выловим?» – снова изумлялся голос. «Да, к черту, все! Она здесь нас всех порешит!»

Мы стояли в темноте, прижимаясь к холодным камням стены здания, подальше от фонарного света, пытаясь перевести дыхание. «Что за Бабочка?» – мелькнуло у меня в голове, но времени додумать мысль не оставалось. Шаги смолкли, и мы снова кинулись вперед. Через некоторое время мы стояли у светящейся вывески «Райского блаженства».

–Пан, – едва дыша, протянула я, – это ход конем! В борделе нас точно искать не станут.

–Слушай, – вдруг плаксиво протянул гном, – я перетащил на кухню целый пуд муки, и что же за работу мы ничего не получим?

–Оставь себе в качестве премиальных украденные ложки! – хмыкнула я.

Утром мы были уже далеко от Краснодола. Дорога шла вдоль реки, крутые берега, обрамленные ветвистыми зелеными кустами, высились над серой гладью. В воде отражались белые облака, плавно дрейфующие по небу. Где-то трещали цикады и резко выкрикивали свое хрипловатое «ква» лягушки. Дорога вильнула, впереди показалась небольшая деревенька, на перекрестке стояла большая таверна ярко красного цвета с буквой "Б" на крыше вместо петушка.

–Ой, – запричитал Ваня, – «Бутербродная Илюшки»! Давайте заедем!

«Бутербродная Илюшки» – сеть таверн по всей Словении, их фирменным знаком был красный цвет, витиевато нарисованная буква "Б" и отвратительные бутерброды, больше похожие на стельки от ботинок. Дети эту дрянь, признаюсь честно, обожали до беспамятства. Бутерброды подавались в маленьких красных ящичках, выложенных пергаментной бумагой. Напитки разливались по деревянным стаканчикам, внутри плавали кусочки подкрашенного льда, но самое главное в каждый стакан клалась маленькая деревянная трубочка, через которую можно было бесконечно тянуть охлажденную подслащенную воду.

–Ваня, – строго сказала я, – ты не читал «Вестник Словении»? Там написали, что такие бутерброды – это не здоровая пища!

–А я сам не здоровый! – буркнул Петушков.

С таким аргументом было просто невозможно не согласиться, мы завернули к таверне, привязали лошадей к специальным стойкам и вошли в помещение.

Маленькие столики из светлого дерева, раскиданные по залу, огромная стойка с тремя кассами, выходящая прямо на кухню, на стене приколочена фанера с названиями кушаний. Народ толпился у стойки, и близоруко рассматривал мелкие кривые буквы в общем меню.

–Касса свободна! – заголосила пигалица в красном колпаке, больше похожем на клоунский.

Мы выбрали бутерброды с самыми невероятными названиями: «Большой Бутер», «Бутер с Сыром и Луком по Илюшевски», «Илюшка курица». Уложили все ящички на огромный поднос и уселись за столик.

Ваня набросился на еду, словно голодный волк, а я начала рассказывать о наших ночных приключениях.

–Знаешь, что, – произнес Пан, не отрывая взгляда, от Вани, откусывающего огромный кусок от хлеба с луком, сыром и котлетой, – мне кажется, что Парашка такая баба, которая только с богатыми данийцами или приближенными к Арвилю Фатиа общаться будет.

В это время Петушков прожевал, пошире раздвинул челюсти и отхватил еще одну треть бутерброда.

–Значит, – продолжал строить логическую цепочку гном, – даниец, похитивший у нас ребенка, достаточно богат и обладает некоторой властью.

Ваня подавился, закашлялся и поспешно отхлебнул коричневой жидкой мути «Кофейное чудо».

–Но ведь она меня узнала, – заметила я, – значит, кто-то меня подробно описывал.

Гном кивнул:

–У тебя есть влиятельные данийские друзья? – он внимательно посмотрел в мою сторону. Я замотала головой:

–Откуда? У меня, вообще, данийских знакомых отродясь не было, да Анук первый увиденный мной даниец.

–А влиятельные маги? – он окинул меня пытливым взглядом.

Я опять замотала головой.

–Это большая политика, – начал гном. В это время Ваня снова глотнул «Кофейное чудо», подавился напитком и начал судорожно кашлять, стараясь вздохнуть. – Петушков, – не выдержал гном, – ты жрешь, как свинья!