Марина Ефиминюк - Приключения ведьмы

–Не знаю, Ванечка, не знаю, – прошептала я, кутаясь в накинутый им на мои плечи плащ. Ваня быстро собрал свечи, потушил костер и затоптал звезду.

–Пойдем отсюда быстрее! – он помог мне подняться.

Всю ночь во сне передо мной стояла хрупкая фигурка кудрявой девушки с черными глазами. Я хотела знать какая она. Она само зло.

Безделье – страшная вещь. Пока Советники решали дипломатические вопросы с Арвилем Фатиа, а сопровождающие их адепты прочесывали ремесленные лавочки города в поисках сувениров, мы сходили с ума от скуки, кидаясь из крайности в крайность. Все, чтобы мы ни делали, заканчивалось катастрофой. После того, как из Ненэлии к Советнику Леониду прислали смету на восстановление храма, он пришпилил к нашей двери свиток с тридцатью правилами нахождения в Данийи Солнечной, и первым пунктом в ней значилось: «Пьянство запрещается и зело наказывается». Ванины кулинарные опыты закончились полным провалом и порчей хозяйской кухни, а наша с ним рыбалка превратилась в комедию ошибок.

Мы старались не выходить из дома, дабы не навлечь на свои головы гнев Советника за очередную нелицеприятную историю. Оставалось только сидеть на веранде за бесконечными разговорами о будущем. Друзьям я так и не решилась сказать, что остаюсь в Фатии. Более того, после всех злоключений Властитель не выпустил бы меня из страны, даже разнеси я в щепки его собственный Дом.

К началу последней недели пребывания делегации в Фатии погода испортилась, шел непрекращающийся ни на минуту дождь. Серое небо нависало над землей серыми тучами, мелкие капли, подхватываемые ветром, били в окна, и этот постоянный барабанный звук убаюкивал. Закутавшись в плед, я сидела на веранде, лениво перелистывала страницы «Приключения ведьмы», удивляясь, как главная героиня пытается вызвать свой волшебный меч:

Под окнами раздались тихие, крадущиеся шаги. Я оторвалась от книги и посмотрела в открытую дверь, но кроме мокнувшего и киснувшего под дождем двора ничего не увидела. Раздалось нервное ржание коней, я подкралась на цыпочках к окну. Пантелей выводил из конюшен своего жеребца, гном казался серьезным и чрезвычайно напряженным; мне это жуть как не понравилось.

Когда он выехал за ворота, я натянула сапоги и кинулась к конюшне, намереваясь разузнать, куда так торопится Пан. Нагнать гнома мне удалось только тогда, когда он въезжал в лес. Стараясь остаться незамеченной, я последовала за ним. Гном, не замечая слежки, спешился, привязал коня и углубился в густую чащу. Не долго думая, я слезла с лошадки, и наспех привязав ее, поспешила за приятелем. Я точно знала, что иду за Патлеем след в след, но отчего-то больше не видела его черного непромокаемого плаща, пока не поняла, что заблудилась.

Я растеряно оглядывалась вокруг, не различая ничего кроме высоких мокрых стволов берез, увенчанных зеленой шапкой из листьев. Порыв ветра рванул кроны, сверху посыпались холодные капли. Я съежилась и всхлипнула. Что же делать? Я попыталась найти, где север и юг по мху на деревьях, но в Фатии даже он оказался против меня и покрывал стволы равномерным слоем со всех сторон. В панике я заорала во всю глотку, надеясь, что кто-нибудь меня услышит, но на мой призыв, зашумев, отозвались лишь деревья.

От безнадежности я уселась на валежину, мне стало по-настоящему страшно, я почувствовала себя, как когда-то давно в детстве. Это была такая игра, некий протест постоянно пьяному отцу, не уделяющему внимания маленькой дочери: я вставала рано утром, собирала узелок с едой, и уходила в «великое путешествие по Словении», добиралась до реки или какой-нибудь лесной лощины, съедала все припасы, а потом садилась на видное место и ждала, когда меня найдут, потому как сама добраться обратно до дома не могла. Меня действительно находили, но ближе к ночи, а потом зареванную и испуганную передавали в руки переполошившегося отца. Он меня долго ругал, обещал бросить пить, я обещала никуда не убегать, а через неделю все возвращалось на круги своя: брага, побег, слезы. Так продолжалось лет до двенадцати, пока я не подросла и не стала понимать, что больше мои побеги никого не пугают.

Сейчас я сидела на трухлявой, мокрой валежине и отчаянно боялась, что приятели не найдут меня. День клонился к вечеру, а никто не спешил на помощь и не проявлял благородного желания вытащить меня из лесной чащи. Когда стало окончательно темнеть, я поняла, что мне придется выбираться самой. Как ни странно, до дороги я добралась довольно быстро и уже через час окончательно вымокшая и перепачканная с ног до головы стояла перед постоялым двором.

Веранда, освещенная керосиновой лампой, выглядела островком спокойствия и уюта в холодной обступающей со всех сторон темноте. Сергий и Иван пили чай и о чем-то смеялись. Я засеменила по двору к веранде, чувствуя глухую ярость от их цветущего вида. Оставляя мокрые следы, я прошлепала по ступеням.

–Аська, ты, где была? – флегматично поинтересовался Сергий с набитым ртом, даже не повернув головы в мою сторону.

–Где я была? – прошипела я, готовая вцепиться в его кудрявые лохмы. – Где Я была?

–Ты чего? – Ваня на секунду перестал жевать и уставился в мою сторону.

–Я, между прочим, в лесу заблудилась! – прошипела я, уперев руки в бока.

–А чего ты там делала? – Сергий отхватил кусок пирога и, чавкая, стал его разжевывать.

Я непроизвольно сглотнула слюну, злясь пуще прежнего:

–Гуляла! А вы даже не подумали: где там наша Асенька запропастилась? Почему ее целый день дома нет? Я полдня по лесу бродила! – взвизгнула я. – А еще я голодная, как волк!

Я выхватила из рук изумленного Сергия пирожок, и, хлопнув дверью, скрылась в доме.

–Что это с ней? – услышала я удивленный голос Вани.

–Замуж пора, – хмыкнул Сергий.

Я чувствовала себя разбитой и усталой, стертые мокрыми сапогами ноги горели огнем. Я с трудом разделась и, буквально, упала на кровать. Глаза сами закрылись, и я даже не поняла, как провалилась в глубокий спокойный сон.

«Дзинь», – удар по стеклу. Я с трудом разлепила тяжелые веки, голову рассекла резкая боль. «Дзинь».

–Меня нет, – истошно заорала я, надеясь, что не перебужу весь дом. – Я умерла!

«Дзинь-дзинь-дзинь» – кто-то постучал в окно.

«Кто это может быть? Петушков? – сонно рассуждала я про себя, – Нет, он бы стучал в дверь. Сергий? Этот, вообще, спит. Гном? Гном бы ввалился в спальню без стука и улегся на кровать в грязных сапогах».