Вячеслав Камедин - Лунная танка. Сборник рассказов

Тоннель перехода заканчивался чёрным пятном входа в центральный блок. Царившая там кромешная темнота остановила их. Он знал, что там, во тьме, в жутких позах, застывшие в предсмертных конвульсиях, летают их товарищи. Он видел, как болезнь выворачивала их суставы, сковывая напряжённые до предела мускулы так, что кости рук и ног ломались от этих судорог. Видел страшные гримасы вместо лиц от адской боли. Видел, как из носа, ушей и глаз били багровые фонтаны крови, а изо рта шла розовая пена. Помнилось, как капитан, хватаясь за поручни, взялся за трубу довольно большого диаметра и сжал её так, что пальцы утонули в металле, хотя сам он не отличался физической силой. А та омерзительная, ни с чем не сравнимая улыбка, с какой он сжимал трубу, всё ещё стояла перед глазами мужчины. Он запомнил, как у него на глазах трескались и ломались белые зубы капитана, а осколки впивались в потрескавшиеся губы. Без музыки, без боя барабанов люди извивались в страшном, первобытном ритуальном танце, ритмической агонии боли. С выкрученными руками, согнутыми в неестественную сторону спинами, свернутыми шеями они внезапно застывали, точно чьей-то непостижимой волей проигрыватель жизни переходил в режим стоп кадра. Всё происходило так, словно банку, переполненную червями, извивающимися, переплетёнными в затейливый клубок, мгновенно заморозили жидким азотом.

И теперь им предстояло влететь в этот жуткий некрополь. Нет, не безобразного вида смерти боялся он, и не того, что во мгле придётся сталкиваться и прикасаться к трупам, он боялся, что спутница, не видевшая до сих пор этот театр смерти, не выдержит чудовищного зрелища. Но там… было темно. И зачем ей знать что там? Он решительно взял её за руку, другой рукой взялся за обод круглой двери и сильным рывком втянул себя и её туда.

Он решил пробираться вдоль стены, образующей правильное, замкнутое кольцо, с круглыми амбразурами выходов через каждые три метра, от которых тянулись такие же рукава переходов, как тот, по которому они летели сюда. Выходы светились серебряным, еле заметным светом, не нарушавшим, однако, мрак центрального отсека, освещавшим лишь ободок двери. «Если я правильно думаю, – рассуждал он, – то нужно пропустить четыре выхода, пятый будет как раз путём в имитатор». Он приказал женщине, чтобы она взялась сзади за его пояс и держалась, не отпуская его ни на мгновение, пока он, перебирая руками, поведёт их куда нужно.

Не так-то просто, как казалось ему вначале, было пробираться в кромешной темноте. Видения, что посетили мужчину накануне их совместного путешествия, вновь начали преследовать его. Ему чудилось, что за ним следят десятки глаз пребывающих здесь мертвецов. Он гнал от себя этот бред, и всё же чувствовал, что его тела кто-то изредка касается, точно проверяет, жив ли он ещё, или же мёртв, как они. Усилием воли он заставлял себя двигаться вперед, хотя руки и отказывались слушаться, костенея и теряя чувствительность. В невесомости, где все движения легки и не требуют почти никакого труда, он прилагал такие усилия, будто взбирался по вертикальной лестнице на одних руках с непомерным грузом, пристёгнутым ремнями к талии. Мышцы рук рвались от напряжения. Он тяжело дышал. От пота тело под комбинезоном стало мокрым и липким. Тем не менее, ему было холодно. Жуткий озноб пробирал его до мозга костей.

– А чем тут пахнет? – спросила женщина. Он тоже слышал тонкий, почти неуловимый аромат – запах тления, настолько слабый, что если бы не знал, что находится здесь, ни за что бы не определил, что испускает этот сладковатый дух. Вопрос женщины встряхнул его и заставил вспомнить, что он здесь делает и для чего ползёт. Мужчина откашлялся, чтобы появилась уверенность в голосе, и ответил:

– Не знаю. Должно быть, проводка горела.

Он оглянулся вокруг, но кроме темноты, ничего не увидел, даже женщину, которую для надёжности обхватывал ногами.

– Ты как там? – не прекращая перебирать руками, поинтересовался он.

– Ничего.

– Ты там держись, не отпускайся.

– Хорошо.

Всё ещё мерещилось, что вокруг него двигаются, заглядывая в лицо, покойники, норовят ухватить и привлечь к себе. Но короткий диалог с женщиной укрепил его, сделал бесстрашнее. «Нужно сосредоточиться на ней и только на ней. Не думать ни о чём, кроме нее. Господи, если бы не она, если бы её не было, давно бы сошёл с ума».

Он твердил себе, что не имеет права бояться, и полз, полз. Работа пошла живее и гораздо быстрее.

Они достигли первого выхода. Такой же «пылесосный шланг», какой они оставили позади, изгибаясь, тянулся куда-то. Слабый свет звёзд, струившейся сквозь полупрозрачные стены, после угольной темноты казался небывало ярким и больно резал глаза. Нагретый этим светом, воздух сквозил, устремляясь к центру гробницы. Он, прикрыв веки, глотал, как ему казалось, этот свежий, без привкуса тления воздух. Отдышавшись, он опять нырнул во тьму, и уже быстрым темпом дополз до второго выхода. Дрожа и от холода, и от усталости, пересиливая боль в пальцах и приступы тошноты, боясь обернуться и увидеть острый, пронизывающий взгляд покойника, он всё же смеялся. Беззвучно, робко, но смеялся. Ликуя, праздновал победу.

– Ты как там?

– Держусь.

– Держись, не отпускайся.

– Хорошо.

Какая-то энергия мощным, адреналиновым потоком хлынула из глубины его тела, когда он услышал её голос ещё раз. Какая-то злость, побуждающая преодолеть всё и вся на пути, появилась и вселила уверенность. Он вздохнул полной грудью и рывком направился к третьему выходу. Но путь преградило что-то. Он сделал над собой невероятно колоссальное усилие, чтобы не закричать от ужаса, чтобы не потерять самообладание, догадавшись, что это. Это что-то точно не хотело его отпускать, заключив в свои объятья, как бы он ни отталкивал, ни боролся, оно цеплялось за одежду чем-то кривым, похожим на крючья. Когда эти крючья касались лица, а он знал, что эти крючья ни что иное, как ледяные окостеневшие пальцы, он лишался сознания, но тут же заставлял приходить себя в чувство и продолжал бороться. И даже в эти минуты, которые показались часами, он не мог позволить себе выдать величайшую тайну – кем или чем наполнена эта комната. Он старался не проронить ни единого слова, ни единого звука, только хрипел, отбиваясь и атакуя невидимое существо.

Всю свою ненависть, всё своё презрение вложил он в толчок, что сам под действием этого мощного импульса устремился назад и больно ударился спиной об обод второй двери.

– Что произошло? – спросила женщина. До этого она весь пройденный путь молчала, решив не мешать своему проводнику. Она слышала, что в темноте что-то происходит, что он, тяжело дыша, усиленно рвётся или пробивается куда-то. Вздрагивания и резкие толчки передавались и её телу, как бы ни старался он, чтобы она этого не замечала. Понимая, однако, что расспросы не могут ничем ему помочь, а напротив даже отвлекут, она только крепче обнимала его и слушала, прильнув щекой к его спине, как бьётся его сердце. – Что произошло?