Андрей Жвалевский - 9 подвигов Сена Аесли. Подвиги 5-9

— Это заставит меня отнестись к работе еще более ответственно, — Уинстон потянулся за ластиком. — Придется пересмотреть сроки, уточнить бюджет и составить новое штатное расписание... Юг! Я же просил: никакого колдовства в лаборатории!

— Так я ведь и не колдую, — жалобно проговорил Югорус, — я даже руки за спиной держу!

— Руки да! А шея? Что у вас с шеей?!

Лужж смущенно втянул шею в плечи. Он и не заметил, как она вытянулась до размеров небольшого пожарного шланга.

— Я просто хотел посмотреть, что вы там так долго чертите...

— О, разумеется! — Мордевольт махнул Черной Руке, и та подняла лист ватмана к потолку. — Садитесь, смотрите, задавайте вопросы.

Югорус сел. На соседний стул вспрыгнула Хрюква, доставленная из Первертса на бывшую дачу Бубльгума «для создания творческой обстановки».

Ректор Школы волшебства и электрическая свинья внимательно осмотрели чертеж. Потом осмотрели его еще раз. Потом Хрюква покачала головой.

— Эти значки «м» — это миллиметры? — наконец осторожно осведомился Лужж.

— Нет, естественно! Метры.

— Зачем вам такое огромное устройство? Почему нельзя просто модифицировать обычную Трубу?

— Вы это бросьте! Это халтура и профанация идеи, не достойные настоящих ученых. Стационарный преобразователь-усилитель магии, или СПУМ, должен быть такого размера, чтобы в него полностью помещались два человека: донор и акцептор...

— Два человека? — схватился за голову ректор. — А почему не десять? Или не сто?

Мордевольт постоял в задумчивости, после чего сказал:

— Вы абсолютно правы. Сто лучше. Можно уменьшить погрешность и сгладить флуктуации. А заодно решить задачу замедления скорости света.

Профессор подошел к чертежу и уверенно исправил все «м» на «км».

«Настоящий ученый! — подумал Лужж с таким отчаянием, что Хрюква сочувственно моргнула. — Микроскопы бы делать из этих людей! Нет, одному мне с ним не справиться. Где же Сен? Почему эти дети всегда мешаются под ногами, когда их никто не просит, и вечно пропадают, когда они нужны?»

Сен не пропадал. Он нежился в кресле-качалке на веранде дачи-лаборатории и предавался стратегическому планированию.

Летняя веранда, окутанная запахами крыжовника, лопухов, лебеды и прочего бурьяна, располагала к стратегическому планированию и совсем не располагала к выполнению обязанностей лаборанта.

Должность лаборанта досталась Аесли по недоразумению. Сен так долго разъяснял официальным лицам подробности странного освобождения Мордевольта, что, во-первых, запутал все окончательно, а во-вторых, заработал репутацию человека, который лучше всех разбирается в делах профессора. Сам Мордевольт не возражал, но помощи никакой не требовал.

Поэтому Сену никто не мешал предаваться размышлениям. Да и не мог помешать — бывшая дача Бубльгума, превращенная в секретную лабораторию, охранялась еще строже, чем когда была гнездом террористов.

Аесли приоткрыл глаз и стратегически оценил положение солнца на небосводе. Получалось, что через четверть часа придется вставать и перетаскивать кресло. Впрочем, это следовало лишь из тактического планирования. Стратегически выходило, что перетаскиваться придется еще четыре раза, а потом светило опустится за дуб со сломанной верхушкой.

«Стоит ли так напрягаться? — Сен прикрыл глаз. — Как ни крутись, а солнце сядет. Пятнадцать минут у меня всяко есть».

Но солнце пропало гораздо раньше. «За тучу зашло», — решил Аесли и для разнообразия ошибся. Туча сама зашла перед солнцем, засопела, икнула и сказала:

— Привет! А ты чего глаза закрыл? Думаешь, да?

Сен нехотя перестал думать (то есть открыл глаза).

Между ним и солнцем располагался один из крупнейших магов Британии — профессор Развнедел.

— Здравствуйте, профессор. Вы сегодня не дежурите?

— Выходной я, — декан Чертекака покосился на пустующий шезлонг, но уселся на более крепкую деревянную табуретку. — Так я насчет подумать. Для этого обязательно глаза закрывать? А то я как думать начинаю, так на стены натыкаюсь.

— Вы думаете? — мальчик понял, что ляпнул бестактность. — В смысле... вы думаете, что обязательно нужно зажмуриваться?

— Тут ведь как? Я когда сплю, у меня в голове мысли появляются. Ну, как тогда, с Колпаком. Вот я и думаю — чтобы думать, нужно не смотреть. Глаза закрываю, а оно все равно не думается...

Декан смущенно почесал переносицу. Сен аж закачался.

«Развнеделу понравилось думать! Он хочет научиться делать это без Колпака!»

— Закрывать глаза не обязательно. Нужно... э-э-э... потренироваться! Кроссворды порешать, головоломки поскладывать, в логические игры поиграть.

— Головоломки? — Развнедел нахмурился так, что в шее что-то хрустнуло. — Давай лучше в игры. У тебя есть?

Аесли обвел взглядом веранду и увидел на перилах коробку живахмат — живых шахмат, подаренных мамой на день рождения. Он притащил их сюда в надежде, что по вечерам будет играть партию-другую с Мордевольтом или Лужжем.

— Вот, шахматы, — Сен высыпал фигурки на стол.

Лицо декана стало кислым.

— Слыхал. Только там правила всякие знать надо.

— Это умные шахматы, — сказал Сен, расставляя заспанные фигурки на доске, — они все правила сами знают. В целом ничего сложного, обычная игра в солдатики. Вот это пешки, они ходят...

Развнедел внимательно кивал и повторял движения Сена, запоминая ходы фигур.

— Чего зря гонять? — ворчали те. — Или уже играть давай, или нечего тут руками хвататься.

Заминка вышла с конем. Узнав, что эта фигура ходит буквой «Г», декан почему-то начал переставлять ее по очень сложной траектории.

— Нет-нет, профессор! Не английской «G», а русской «Г»!

— Так это еще языки знать надо? — расстроился Развнедел. — Я в такую игру всегда проигрывать буду.

— Языки — только в пределах одной буквы.

— Все равно много. Ладно, пусть эта лошадь (конь в руке декана фыркнул) ходит буквой «L»[ 93].

«А Развнедел не чужд логики, — подумал Сен. — Как бы чего не вышло!»

— Давайте попробуем сыграть, — предложил мальчик. — Начинайте.

Профессор уставился на белую королевскую пешку. Минут пять та делала вид, что не замечает пристального взгляда, но вскоре принялась перешептываться с соседкой, ферзевой пешкой, оглядываться и глупо хихикать.

«И не будем им мешать, — решил Сен, — будем подыскивать достойную стратегическую проблему».

Развнедел вздохнул, протянул обе руки и двинул королевскую пешку вперед. На четыре поля. Вместе с соседкой.

— Извините, — сказал Аесли, — но за один ход можно перемещать только одну фигуру. И пешка на четыре поля не ходит.

— Еще и математика, — горестно произнес декан.

«Вот обучение Развнедела — это стратегия или тактика?»