Андрей Глущук - Путешествие в замкнутом пространстве или Вселенная в унитазе

Я подхватил Олю на руки, шагнул в провал и, подчиняясь ритму ступенек, начал погружение в…

Глава 5

интим полуподвала.

Дверь в гриль-бар была стилизована под автомобильную. Очень элегантная, блестящая, слегка выгнутая, тщательно отполированная. Такими от грязи улиц прикрываются владельцы представительских лимузинов. Тонированное непрозрачное стекло находилось, где ему и положено по правилам автомобильного дизайна в верхней части двери и таинственно подсвечивалось изнутри. Только эта дверка, если судить по ее размерам, должна была трудиться, по крайней мере, на «БЕЛАЗе» или МКС и прятать за собой полтора Сабониса. Если, конечно, корректно измерять двери в баскетболистах.

Оля потянула за хромированную ручку. Гудок клаксона предупредил нас, о том, что «сезам отворился». Тех же, кто обитал внутри лимузина – о том, что мы пришли.

Сонный охранник у входа неохотно повернул в нашу сторону голову, зевнул и продолжил сеанс медитации над нерешенным кроссвордом. Судя по дате выхода газеты, многочисленным жирным пятнам на развороте и обилию пустых клеток, ответы на вопросы он искал давно и неэффективно. Либо не хватало интеллекта, либо было жаль денег на новую газету, либо сон побеждал разум до того, как рука успевала вписать буквы в пересечения вертикалей и горизонталей.

Полумрак гриль-бара наполнял дразнящий аромат жареного мяса и пряностей. Гарниром к ароматам служила сантановская AFRICA BAMBA из многократно греммированного SUPERNATURAL. Латиноамериканский рок – удивительное явление. Буря внутри себя. Страсть, погруженная в лед. Возможно, виной тому века инквизиции – смирительной рубашки на пылкой душе испанцев. Возможно, коктейль черной, красной и белой рас, в котором невозмутимость индейцев смешалась с первобытной свободой негров и интеллектуально-культурным корсетом европейцев. Но кипение ощущается в каждой ноте и не находит выхода во вне.

– Все! – это «все» звучало почти сердито.

–Что – все? – не понял я.

– Можешь поставить. – Оля распоряжалась мной с величием и небрежением царственной особы. Будто носить ее на руках и опускать по первому требованию было моей почетной обязанностью, а ездить на мне – ее наследным правом. Распоряжение я пропустил мимо ушей. Молча донес Олю до столика в углу и усадил на стул. Вернее на сиденье.

Дизайнер «Автостопа» «оттянулся» на полную. Судя по всему, финансовые возможности заказчика не сдерживали его фантазию. Столики очень напоминали плоские крыши пращуров автопрома, гордо колесивших по дорогам в двадцатых – тридцатых годах прошлого века. Сиденья – самые настоящие автомобильные. Только на высокой вертящейся ножке. Стойка бара – автобус. Из окон выглядывали пассажиры. Автобус курсировал в верхних эшелонах власти и вез в непонятное никуда слегка взбитые сливки общества. Подбор персон был выполнен с нездоровым чувством юмора. На сиденье кондуктора – Карл Маркс. Из сумки торчали билетики. На сумке надпись «Капитал». За рулем – Шумахер. Ниже крупно, кривыми буквами: «Эх, прокачу!». Пассажиры – сплошь прототипы персонажей музея восковых фигур мадам Тюссо. Самый неизвестный – Пол Маккартни. Он с гитарой. Напротив – Билл Клинтон с саксофоном. Такой вот простенький дуэт.

– Куда едем? – официантка в красной юбочке и белой блузке ловко разложило перед нами два огромных ламинированных меню с надписью «Путевой лист». – Рады подвезти!

– В больницу, если можно. – Ольга, морщась, потерла голень.

– В больницу – это не к нам. Это в бар «Скорая помощь» – официантка уже собралась подробно рассказать, как добраться к конкурентам, но обратила внимание на выражение Олиного лица. – Что-то серьезное?

– Наверное, ногу подвернула. А, может быть, поломала… – с официанткой Оля была заметно вежливее.

– По радио передавали – из-за снегопада в городе пробки. Я могу позвонить в скорую, но скоро она не приедет. А может быть не приедет никогда. Это ведь скорая…В нормальную-то погоду их не дождешься, а уж сегодня… Иногда позвонишь и ждешь, ждешь – помереть можно, а дождаться – нет.

Кажется, девушка была настроена всесторонне обсудить работу скорой помощи, обсосать ее, как детсадница леденец, поднять весь свой жизненный опыт и присовокупить опыт друзей, подруг родственников. Ее ярко-голубые, глаза заблестели. Иссиня черные волосы, явно крашенные, переливались в интимной подсветке, стекавшей из скрытых в потолке светильников. Девушка выглядела эффектно и вся переливалась, как черно-голубой бриллиант.

– У меня бабушка – сердечница. – Поведал Бриллиант.

– А у меня бабушка – умерла. – Перебил я официантку.

– Соболезную. А от чего?

– От утомления: не дождалась скорой помощи… – я глупо сострил, но официантка всё приняла за чистую монету.

– Вот видите. Я же говорю: можно позвонить в скорую, но можно не дождаться.

– Я не бабушка и не сердечница. – Оля, кажется, начинала сердиться. – У меня нога и от этого не умирают.

– Да, – согласился я – только хромают. Иногда всю жизнь. И тогда каждый гад норовит сказать: «Хромай отсюда!».

Оля посмотрела на меня и я сразу понял: с человеком мало согласиться, нужно еще и сказать то, что он хочет услышать. В противном случае можно стать человеку противным. И это вполне естественно, если говорить что-то противное.

Официантка почувствовала легкое напряжение, возникшее между нами, а может быть, просто решила, что тема скорой помощи исчерпана, и пора перейти к чему-то другому и веско заявила:

– Лучше лед приложить. У нас, вообще-то автоаптечка в каждом столике. По всем правилам ГАИ. Там, наверное, хлорэтил есть и бинт.

– Автоаптечка? – вполне добродушно удивилась Оля.

– Ну, да. Знаете, иногда очень кстати приходится. Попадаются буйные пассажиры. Случаются у нас аварии, столкновения с легкими телесными повреждениями. Почти каждый день. Так что аптечки весьма востребованы. Это сегодня тихо. Вы, пока, первые посетители.

Они общались как старые подруги. Тянулись друг к другу как электрон к позитрону.

Я почувствовал, себя несправедливо обойденным и лишним. Будто не на моих руках Ольга добралась до удобного сиденья. Будто не я рисковал неприкосновенностью «пятой» точки, спускаясь по крутым ступенькам в полуподвал. Будто просто болтался с раннего утра в баре и потягивал пивко, а девушка случайно подсела за мой столик. Возникло непреодолимое желание сделать что-то, чтобы меня заметили. Как-то перехватить инициативу. Заставить себя уважать. Ну, или, хотя бы, напомнить о своём существовании.

– Может, вместо хлорэтила – виски со льдом. – Они обернулись. Посмотрели. По выражению их лиц было понятно: меня не послали по известному адресу только в силу хорошего воспитания. Рацпредложение приняли за неуместную шутку. Я попытался сгладить неловкость: