Илья Кнабенгоф - Слипер и Дример

«Хитрый котище всё уже просёк и чует, что здесь всё ништяк!» – довольно решил он про себя.

– Верно, мой учёный друг! – внезапно повернувшись к Загрибуке, произнёс дяденька.

Тот аж подпрыгнул, успев коротко икнуть в воздухе.

– Да не читаю я ваши мысли! – поспешил успокоить его Стрелочник, тем самым ещё больше убедив Загрибуку в этом факте. – Просто по роду профессии я очень и очень внимателен, – добавил дядька и тут же рассеянно стал рыскать по карманам служебной жилетки, явно что-то потеряв, – а у вас всё на лице само написано. Да и я бы думал что-нибудь в этом роде на вашем месте.

– Умение поставить себя на место другого, – неожиданно промурлыкал Башкирский Кот, проявляясь вторично возле ног Стрелочника Белочкина, – есть воистину величайшее умение! Целые народы, сумевшие поставить себя на место других, а других на своё место, исчезли в одночасье в самых что ни на есть других местах, а точнее, гикнули себя повсеместно. Целые цивилизации, изменявшие местным порядком свои и другие места, заместо себя оставляя местечко в других, исчезали в порталах отнюдь не местечкового значения. Полный винегрет! Сам Абракадабр сломал бы палец в своей ноздре, пытаясь распутать это дело! Сконфуженный китаец Конфуз-ци в своё время написал трактат на тему разумной взаимности отражений, али попросту вменяемой зеркалки, и на основе этого высочайшего во всех различных смыслах труда было сделано немало открытий чудных, и расцвело немало гениев, парадоксовых друзей, и поэтов, воспевших обррраз, летящий на крыльях ночи…

Дример нагнулся и прикрыл рукой пасть коту.

– Как тут, батя? Тихо? – спросил он, озираясь осторожно из-под Шапки-Невредимки.

– По-всякому бывает, – охотно и открыто ответил Стрелочник, поведя войлочным тапком по линолеуму. – Да вы проходите на кухню. Сейчас чайник поставим, чайку заварим. Варенье из морошки предлагать не стану, а то вы и так уже вовсю замороченные. Но есть печенюшки вкуснючие и другие разные прикуски для сладкой жизни. Сядем, поговорим, побормочем. Будьте спокойны, здесь вы в безопасности.

Башкирский Кот сквозь ладонь братца продолжал гулко вещать, закатив изумрудные монгольские глазища. Дример убрал руку.

– …к тому же вящему позволению неизбывно отражающийся во всех ипостасях чуткого того внимания к личностям, окружающим вас повсеместно и восвояси! – закончил кот и приложил лапу «под козырёк».

– Куда-куда? – переспросил окончательно заплутавший во всём Загрибука. – И во что?

– На все четыре стороны во далёкий финский аул Свояси! – буркнул Дример карлику и пошёл по темному коридору вслед за дядькой в оранжевой жилетке. Чуть прямо, потом налево, на кухню. Двери в комнаты, из коридора ведущие направо, были закрыты.

Кухня, в пять шагов на любую сторону, была так заставлена нехитрыми, века видавшими, мебелью, банками, склянками и коробками, что места только и оставалось для трёх табуретов. Стрелочник указал на них Слиперу и Дримеру, сел сам, а Загрибуке выудил из-под стола весьма кстати невесть откуда взявшийся маленький пуфик.

– Хошь бублик? – участливо спросил дядька в жилетке.

– Премного благодарствую! – поклонился в ответ Загрибука и взял протянутое печёное колечко, обсыпанное жареными семечками подозрительно знакомого лилового цвета. Осторожно понюхал. Кусил краешек.

– Да ты не робей, ешь на здоровье! С него не отравишься, и мозги мутить не будет! – подмигнул ему дядька за стёклами непроглядных очков. – Семушки эти токма успокоения придадут и крепость духа внутри устаканят.

Пошла лёгкая чайная заварушка, во время которой все немного расслабились. На столе появились тонкого завазюканного стекла вазочки с вареньем обычным урожая ягодок-калиномалинок, белые керамические кружки с щербатыми краями, бумажный пакет, в котором пахуче уживались ранее описанные бублики, а также халава с плоскими прилепленными печенюшками и деревянная плошка типа «беличья тарелка», где кочумали орешки и кусочки засахаренных, не поддающихся теперь уже никакой квалификации фруктостей. Чайник в центре дымил вкусным травяным ароматом. Кот сидел на полу и тоже принимал участие в церемонии наравне со всеми, макая залежавшуюся испокон веков сушку в пиалу с напитком, которую поставил между лап. Вытаскивая хрумкалку из дымящейся посудины, он обсасывал её и затем пилил края острыми зубами. Вжик-вжик. Слизывал. Закатывал глаза и мурррррррррчал. Затем процедура повторялась. Все пили чай, молчали и приглядывались друг к другу. Обычная восточная процедура вежливости при гостеприимстве. А что, дорогой читатель? Восток – дело тонкое!

Стрелочник хлюпнул из своей кружки и первым нарушил прихлёбывания и чавкания:

– Все ко мне приходють да спрашивают одно и тоже. А вот на вас смотрю и кумекаю, шо вы ко мне уж больно окольным путём на голову свалились. Видать, и вопрос будет окольный, ась?

Заляпанный плафон, свисающий с потолка, светил ярким электрическим светом, оттеняя предметы, что делало лицо Белочкина очень и очень древним.

– Тогда не будет удивительным, если я спрошу, откуда вы, Белочкин, здесь? – Слипер смахнула с подсохшей синей футболки капельки пролитого чая. – Если меня не обманывает чутьё, вы тоже сюда издалека попали.

– Ух ты! – удивлённо поднял бровь Стрелочник за стеклами очков. – А ты молодца. Все вот сходу спрашивают совсем другое.

– Что же? – оторвался от еды Загрибука. Он пытался совладать с псевдочеловеческими пятипалыми руками своего новообретённого тела.

– Ну, – подперев давно небритый подбородок, задумчиво произнёс дядька, – чаще всего, куда идти дальше? Или как вернуться домой? Или ещё чаще, где я и сколько нас? – Он хохотнул.

– Хм… Куда идти – это уж как придётся, – улыбнулась Слипер, грея босые ноги, поставив их одну на другую на холодном линолеуме, ибо сырые кроссовки предпочла снять. – Насчет вернуться домой – неплохо бы вспомнить, каково там жилось, и было ли настолько неплохо, что нам не пришлось самим оттуда делать ноги когда-то. С математикой во вселенной всегда сложности, но пока что вроде нас пятеро вместе с вами. А где мы – что ж, эта кухня кажется мне вполне уютным местом, а её хозяин – весьма милым и интересным собеседником.

Она, улыбаясь, обвела кухню взглядом. Встретилась глазами с Башкирским Котом. И тот незаметно, но многозначительно кивнул ей, прикрыв мечту татарских окулистов:

– Айна-лайна, Слипер-джан! Хорррошая девочка.

– Вы удивляете меня всё больше! – Стрелочник снял с себя оранжевую жилетку и повесил её на ручку холодильника «Омск».

Дример успел-таки прочитать на спине жилетки трафаретную белую надпись «Служба Путей С Общением» и нахмурился, что-то припоминая. Дядька поправил на волосах мятую фуражку и опёрся локтями в сиреневых заплатах на стол. – Добрые улыбки, учтивая речь, манеры. Приятно, не скрою, принимать таких гостей. Что ж, и вопрос ваш весьма не глуп, уважаемая луноокая.