Сергей Шведов - Иван Царевич и Серый Волк

Иван упрашивать себя не заставил и действительно извлек из камуфляжа удостоверение аналогичное Васькиному, с которого, однако, глянули на растерявшегося писателя до боли знакомые глаза, наполненные скорбью и скепсисом по поводу несовершенства мира этого, а возможно и того. Иными словами, на документе красовалась фотография самого Ивана, тоже в военной форме и при майорских погонах. Царевич никогда майорских погон не носил и уж тем более не фотографировался на документ в столь значительном и строгом обличье. – Фальшивка, – пришёл Царевич к неутешительному выводу. – Ты хоть соображаешь, дурья голова, чем для нас всё это может обернуться? Стоит только дядям из УВД послать запрос в ФСБ, как ты, аферист, десятью годами не отделаешься. – Попрошу не оскорблять при исполнении, – огрызнулся Васька. – Документы я получил от Вадима Гораздовича Матёрого, а он к ФСБ имеет самое прямое отношение. – Какое отношение, – закипел возмущённым чайником Царевич. – Ты в своём уме? – Конечно в своём, – пожал плечами Васька. – Вадим Матёрый в органах полторы тысячи лет служит, так что никаких тайн для него в Федеральной службе безопасности нет, как и закрытых дверей, между прочим.

Царевича после Васькиных слов даже затрясло от возмущения. Ну, псих же, натуральный псих! Какое отношение наши фсбэшники имеют к Белым Волкам, у которых шефом сам Перун Громовержец.

– Тёмный ты, Царевич, – вздохнул Васька. – Воображения тебя не хватает, даром что писатель. Спецслужбы, брат, как и мафия, бессмертны. А Белые Волки, это фсбэшники языческих времён. Кому, по-твоему, сподручней бороться с вампирами, ведьмами и чародеями, нашим фсбэшникам, которые в магии ни бельмеса не понимают, или Вадиму, который века на упырях специализируется.

– Да ты пойми, чудак-человек, – вскинулся Царевич, – они же сказочные персонажи, в крайнем случае, исторические, то есть давно и надёжно умершие, какое отношение они могут иметь к ФСБ Российской Федерации?

Царевича до глубины души возмутило Кляевское легковерие и скудоумие. Взрослый человек, а не понимает самых очевидных вещей. Получил насквозь фальшивую бумажку и теперь вцепился в неё как младенец в погремушку. Ну не может писатель Иван Царевич в одночасье стать майором ФСБ, и никакие липовые бумажки этой ситуации изменить не в состоянии. – А оборотнем ты можешь быть, Ванька, а жеребцом, а королевичем Жаном? – Но это же всё фантомы, Васька, как ты этого не понимаешь!

– Всё я понимаю, Царевич. Фантомы! Родина прикажет тебе стать майором, и станешь, никуда не денешься. А то, понимаешь, все в упыри норовят, в вурдалаки, в вампиры, чтобы кровь сосать у трудового народа. А как за руку их гадов схватишь, так сразу – мы фантомы. С нас спросу нет. А вот и есть спрос, Царевич, и ещё какой спрос, можешь мне поверить. Белые Волки, это, брат, контора на все времена и на все миры, реальные и воображаемые. Не знаю, то ли наши фсбэшники в Белых Волках служат, то ли Белые Волки числятся нашими фсбэшниками, но можешь не сомневаться, что в списках Конторы мы с тобой значимся, и на любой запрос ответ будет получен положительный.

– Откуда ты знаешь? – спросил Царевич, поражённый уверенным тоном Кляева. – Так я ведь три дня среди этих ребят толокся, пока ты в подвале на сексуальные фантазии исходил. Не скажу, что всё там у них не понял, но видел я такое, что никакой писатель не придумает. Разумеется, с меня взяли подписку о неразглашении.

Если судить по Васькиному лицу, то, похоже, он не врал, хотя, не исключено, что искренне заблуждался. Надо же придумать: Контора, Белые Волки. Хотя, если раскинуть мозгами, откуда-то же взялся Вадим Матёрый. Ведь никаких Белых Волков в романах Царевича не было, он сам, а точнее его лирический герой, вершил там суд и расправу над нечистой силой и одаривал всяческими благами тех, кто, по его мнению, этого заслуживал. Какое-то дикое стечение обстоятельств привело к тому, что герои писателя Ивана Царевича стали обретать плоть и кровь. Иван винил в этом самого себя, своё необузданное воображение и тот литературный приём, с помощью которого он стал наделять сказочных персонажей чертами реально существующих людей. С другой стороны, по иному ведь и быть не могло, в том смысле, что писателю неоткуда больше черпать образы, как из реальной жизни. Любой созданный воображением писателя герой, хоть положительный, хоть отрицательный, просто не может не нести в себе черты людей реальных. И вся эта нечисть появилась на страницах его романов только потому, что и в реальной жизни бал стали править люди, мягко говоря, невысоких моральных качеств. И уж в этих-то проявлениях явного аморализма вряд ли можно обвинять Царевича. Как нельзя его обвинять и в том, что он единственный писатель в России. Писатели были, есть и будут. И пока существует реальное зло, будет и зло виртуальное. Но если есть связь между реальным человеком и образом, где последний играет подчинённую, зависимую роль, то почему не предположить, что существует и связь обратная, когда образы начинают диктовать реальному человеку свою волю. И надо полагать, возникла эта обратная связь не вчера. И если с реальными преступниками можно бороться, то что же делать с виртуальными образами, которые начинают диктовать людям нормы поведения, весьма далёкие от норм морали. Как прикажете бороться с неуловимыми виртуальными преступниками, которые неподвластны российским законам? Конечно, можно поприжать, а то и просто извести писателей, но, во-первых, всех не перевешаешь, а во-вторых, быть может, без этой прямой /человек-образ/ и обратной /образ-человек/ связи вообще невозможно функционирование общества. Ведь распадается связь времён. Настоящее, потерявшее прошлое, даже в мифологической его составляющей, теряет надежду на будущее. Отсюда вывод: человечество должно обладать способами борьбы не только в мире реальном, но и в мире виртуальном. И Белые Волки вполне могут быть инструментом этой борьбы. Правда, не совсем понятно, с какой такой стати Царевич с Кляевым были внесены в списки Конторы да ещё в столь пристойном майорском звании?

В конце концов, на месте шефа Конторы, кем бы он там ни был, смертным или бессмертным, Царевич учинил бы спрос с легкомысленного писаки, по вине которого началась вся эта катавасия с метаморфозами. Одно из двух: либо спрос с Царевича предполагается по завершению дела, либо дело вовсе не в Иване и подобные метаморфозы случаются часто, и в Конторе не хватает кадров, чтобы с этим бороться. Но если справедлив второй вариант, то значит мы на пороге конца Света, с вселенской разборкой между чистыми и нечистыми. Не исключено, правда, что разборка эта вечная, и, следовательно, люди, так или иначе в неё ввязавшиеся демобилизации не подлежат. Подобная перспектива не то чтобы ужаснула новоявленного майора ФСБ, но заставила его призадуматься. Как истинный либерал Царевич органы не любил, правда Контора, о которой вскольз упомянул Кляев, вряд ли занималась политическими распрями, по той простой причине, что границу между Добром и Злом по идеологическому принципу пытались провести многие, но никому это пока не удалось и вряд ли удастся, а будущем, значит Контору в первую очередь должны волновать принципы моральные, ибо именно они являются сутью Добра, а их отрицание неизбежно приводит вас в лагерь Зла. Не то, чтобы Царевич был завзятым моралистом, но особо крупных подлостей за ним не числилось. В любом случае на стороне сил Зла он мог оказаться только по недоразумению, тогда как пребывание в майорах вселенской службы по защите Добра ему бы даже польстило.