Грей Роллинс - Избалован до невозможности

А я упал лицом прямо на тротуар.

В мою сторону шла толстуха с чихуахуа на поводке. Я лежал на земле, поэтому мой глаз, а он у меня один, оказался примерно на высоте глаз собаки. Она уставилась на меня, я свирепо смотрел на нее.

Реакция чихуахуа на любые стимулы одинакова во всех ситуациях, так что собачка начала нервно приплясывать по кругу и лаять. Ее визгливый лай и сам по себе действовал на нервы, смотреть же, как такое существо устраивает перед тобой боевой танец, было оскорбительно, а я и так пострадал при падении.

С огромным трудом я поднялся на ноги. Это привело проклятую тварь в исступление; она постукивала когтями и скребла ими о бетон. Я пожелал ей тут же и умереть от внезапного приступа, но исполниться моему желанию было не суждено.

Женщина готова была предоставить почти всю ширину тротуара в мое распоряжение, а вот у чихуахуа было на этот счет свое мнение. Она дернулась изо всех сил и вырвала поводок из рук хозяйки.

Однажды мы с Мартином разыскивали похищенную картину по заказу Оуэна Кента, и нам пришлось иметь дело с исключительно свирепым сторожевым псом породы ротвейлер. От его лая присмирела бы сама собака Баскервилей. Я набрал побольше воздуха в легкие и воспроизвел лай того пса. Иногда оказывается очень кстати, что речевым органом у меня служит мембрана типа барабанной перепонки.

Чихуахуа, издав перепуганный вопль, бессильно рухнула на тротуар. Под задней частью собачки тут же начала образовываться лужа желтой жидкости.

- Ой, Максимилиан! - закричала женщина, заламывая свои рыхлые руки. Потом она сердито повернулась ко мне. - Что вы себе позволяете?

- Я просто добиваюсь соблюдения закона, запрещающего выпускать непривязанных собак, мадам, - ответил я и пошел догонять Мартина, оставив даму решать, как помочь своей жалкой злобной твари.

- Ты пошел в обход, чтобы полюбоваться окрестностями? - шутливо спросил Мартин, когда я, тяжело дыша, наконец оказался у него за спиной.

- Ты, лысый павиан-переросток, - рявкнул я, - ты не закрыл дверь автомобиля. И мне удалось ее захлопнуть, лишь позвав на помощь трех мужчин и одну барышню, на которой было чрезвычайно мало одежды. - Я пнул его в щиколотку, выше ударить его ногой мне не так-то просто. - Подними меня, чудовище. Я совсем стер ноги, пока тебя догонял.

Он наклонил голову, будто оценивая правдоподобность моего утверждения.

- Ага. Осталось всего шесть дюймов. Заставь я тебя дойти до дома Розена на своих двоих, так у тебя останутся культи размером с мой большой палец. И тебе будет поделом… Я видел, как ты запугивал ту чихуахуа.

- Запугивал! Да она на меня бросилась! Я до нее и пальцем не дотронулся.

- Ты, возможно, нанес бедному животному неизлечимую психологическую травму. Я вынужден требовать, чтобы ты вернулся и извинился.

- Хватит приставать ко мне, урод двуглазый.

- Я тебя ни разу пальцем не тронул.

Вот он и договорился до того, что я оказался в подстроенной им логической ловушке. Мартин редко бывает таким коварным. Злясь, что ему удалось меня перехитрить, я зашагал вперед, решив дойти самостоятельно, пусть от моих ног и правда останутся культи длиной с его большой палец. Не прошел я и десяти шагов, как он подхватил меня под мышку, будто продолговатый мяч для американского футбола.

Я начал было возмущаться, отстаивая собственное достоинство, но тут же перестал. По крайней мере, на руках у Мартина я в безопасности, и всяким психованным чихуахуа до меня не добраться.

Шаги у Мартина длиннее, чем у меня, так что вскоре мы были уже у дома Розена. Покачиваясь туда-сюда, я успел глянуть на швейцара. Он прикоснулся пальцами к краю фуражки, а на лице его выразилось недоумение.

- Доброе утро, кэптн.

Когда Мартин проносил меня мимо стеклянной двери, я зацепился ногой за металлическую ручку, и колено громко хрустнуло. Мартин, ничего не заметив, поставил меня на пол перед стойкой службы безопасности и стал диктовать дежурному свое имя и фамилию. На ногу было не опереться, и я тут же начал заваливаться. Чтобы не упасть, мне оставалось только ухватиться за ногу Мартина.

Если люди в таких ситуациях чаще всего прибегают к гласным, то моя раса обычно издает звук, похожий на жужжание. Когда я испустил приглушенное «Уззззз…», дежурный службы безопасности посмотрел вниз, увидел мой язык, обхвативший голень Мартина, и побледнел.

- Это что, змея? - спросил он с ужасом.

Мартин наконец заметил, что я совсем накренился на правый борт. Он наклонился и удержал меня за мою конусообразную голову.

- Что случилось, Виктор?

Не переставая жужжать от боли, я произнес:

- Похоже, я сломал ногу.

Мартин поднял меня и положил на согнутую руку, будто младенца. Охранник покосился на нас, а Мартин стал осматривать мою ногу, которая уже начинала отекать. Он щупал ее и тыкал пальцем, сгибал и поворачивал, а я вполголоса гудел и жужжал. Нежному обращению он мог бы еще поучиться, а вот тщательности у него хоть отбавляй.

- Ты просто ушибся.

- Кость вдребезги, - уверил я его.

Он продолжил осмотр. Заставив меня издать от боли несколько разных шумов, он заявил:

- Мне так не кажется, мой маленький друг. - Нахмурившись, он спросил меня: - Как же ты умудрился повредить ногу?

Мартин человек не злой, он просто небрежен, поэтому я не стал ругать его за то, что он недостаточно широко открыл дверь.

- Я зацепился за дверь, - лаконично ответил я и сказал, обращаясь к охраннику: - У нас назначена встреча с Кэлом Розеном.

Сотрудник службы безопасности посмотрел сначала на меня, потом на какой-то предмет у себя на столе, а потом поднял взгляд на Мартина, как будто это он, а не я с ним заговорил.

- Да, у меня здесь записано. Он недавно звонил на вахту и сообщил об этом. Поднимайтесь к нему.

Войдя в лифт, Мартин спросил:

- Ты можешь стоять?

- Я бы предпочел этого не делать. Нога очень болит. На сороковом этаже двери с шипением открылись, и мы увидели холл, в котором пол покрывал толстый ковер, а обои чересчур пестрили.

- Фи, - сказал я. - Я, конечно, смотрю на все это из горизонтального положения, но, похоже, дизайнера, который занимался этим интерьером, нужно утопить или четвертовать.

- Я и стоя готов сказать то же самое, - уверил меня Мартин. - Послушай, мне становится тяжело тебя тащить. Ты точно не в состоянии идти?

- У меня же колено уже размером с яблоко, оно вдвое толще, чем обычно. Не видишь, из него уже сыплются маленькие молнии, как рисуют в комиксах?

- Ну да, опухло немного, - признал он и, переложив меня с одной руки на другую, спросил: - Ты точно не прибавил в весе?

- Мартин, я почти умираю от голода. За последние девять дней я ел всего два раза.

- Я знаю, но ты же всегда так питаешься.

- Это так, но если я смогу кого-нибудь достаточно разжалобить, то тебя осудят за жестокое обращение с животными.