Грей Роллинс - Избалован до невозможности

- В некотором роде, мадам, - сказал я ей, - я и сам жертва похитителей. Я - единственный представитель своего вида на планете Земля, и пока что никому не удавалось как-то меня классифицировать.

- Да неужели ты единственный? Я думала, что на Земле сотни пришельцев. Так что где-то наверняка есть и похожий на тебя.

- Но это все равно не тот, кто имеет для меня значение, - сказал я, думая о моей обожаемой Уонн и надеясь, что она сейчас там, на родине, и с ней все в порядке.

- Боюсь, я тебя не понимаю.

Я научился издавать звук, похожий на вздох человека. Иногда это единственный способ передать чувство, которое я испытываю.

- Не переживайте, мадам. Все будет хорошо. Может быть, наступит день, когда мне удастся отправиться домой.

Но и об этом думать было мучительно. Я представлял, как расстанусь с Мартином, и чувствовал себя опустошенным. Ах, если бы я мог не терять дружбы с Мартином и вместе с тем наслаждаться любовью Уонн, то у меня было бы все самое лучшее, что только есть в обоих мирах. Я почти с облегчением понимал, что выбирать между одним и другим мне не суждено.

Тут вмешался Мартин, которому наскучило слушать историю, столько раз рассказанную мною.

- Миссис Розен, если вы не возражаете, нам хотелось бы задать вам несколько вопросов.

Она снова опустила глаза и посмотрела на меня, будто обдумывая, какую роль в разговоре буду выполнять я, и только потом ответила Мартину.

- Конечно. Не знаю, правда, насколько я смогу быть вам полезна.

- Вы оставили дочь в квартире вашего мужа в пятницу днем, это так?

Она кивнула:

- Да, она бывает у Кэла по выходным раз в две недели.

- В котором часу это было?

- Примерно в четыре, может, немного позже.

- И он повел ее в парк? Она пожала плечами:

- Не знаю. Меня с ними не было, но она очень любит туда ходить.

- То есть во время того или иного уик-энда вы не знаете, чем они занимаются?

Она покачала головой:

- Заранее я не знаю. Элис обычно рассказывает… рассказывала… - она шмыгнула носом и притронулась к глазам; если не считать этого, ей удалось сохранить самообладание, - мне об этом после того, как он привозил ее домой в воскресенье вечером.

- Связывались ли похитители с вами? Снова покачав головой, она ответила:

- Они пока прислали только одну записку, ту, которую получил Кэл.

- Простите, что спрашиваю, но в хороших ли отношениях вы находитесь с вашим бывшим мужем?

Она прикрыла глаза и пару мгновений молчала.

- Пожалуй, нужно уточнить, о ком именно из нас идет речь. Мне казалось, что у нас все хорошо. А потом, в один прекрасный день, он велел мне съехать с квартиры. Он сказал, что мы постепенно стали друг другу чужими.

Мне так не казалось, но что оставалось делать? Отношения между двумя людьми возможны только тогда, когда оба что-то для этого делают. И я ушла.

- У него кто-то был?

- Не знаю. Я не пыталась это выяснить. В тот момент я была так потрясена, что не стала вдумываться в суть случившегося. А теперь все уже позади.

- Вы его все еще любите? - мягко спросил ее я. Она покачала головой, но как-то слишком быстро.

А потом медленно кивнула.

- Да, - прошептала она.

- И вам бы хотелось, чтобы вы снова жили все вместе, втроем, - договорил я.

Она кивнула.

Мартин непонимающе поглядывал на меня и молчал.

- Мадам, - обратился к ней я.

Мы встретились взглядами, но она ничего не сказала.

- Полицейские спрашивали вас, не вы ли забрали Элис?

- Похоже, они не исключают возможности, что она у меня. Но это не так. И меня это огорчает. По крайней мере, я знала бы, что с ней все в порядке.

Когда говорят такие вещи, люди обычно с сочувствием кивают, но мое тело лишено необходимой для этого гибкости.

- Я вас понимаю. Иногда мне так грустно, что я не знаю, все ли в порядке у Уонн.

- Уонн… тебя с ней связывает что-то особое?

- Навсегда.

Мартин уже начал нетерпеливо ерзать.

- Миссис Розен, мы, строго говоря, работаем по заявке вашего бывшего мужа, но, поскольку цель у вас с ним общая, я хочу оставить вам свою визитную карточку. И у вас будет номер, по которому вы сможете с нами связаться, если случится что-то, о чем, по вашему мнению, нам следует знать.

Она сделала резкий и глубокий вдох:

- Хорошо.

И тут Мартин вспомнил, что у него заняты обе руки. Ими он держал меня.

- Девочка не находится у Кэндис Розен.

- Так где же она, скажи мне, пожиратель отбросов? - требовательно спросил Мартин.

Мы беседовали и спорили, обсуждали и пререкались, в общем, замусолили предмет разговора до невозможности, и наконец у Мартина уже не хватило сил далее бодрствовать. Я же, не в состоянии думать о чем-то другом, сидел в темноте и продолжал прокручивать в голове ситуацию уже после того, как Мартин отправился спать. Конечно же, он был совершенно прав: вопрос не в том, где Элис нет, важно узнать, где она находится. Мест, где ее нет, бесконечное количество, так что моя убежденность в том, что девочка не у матери, пусть и полезна с точки зрения юридической, никакой практической ценности не имела.

Когда мне не удалось определить возможное местонахождение Элис с помощью логики, я решил погрузиться в транс. Я всегда так делаю, если другими способами найти ответ не удается. Примерно около четырех утра я плавно вернулся в состояние полной осмысленности и осторожно спустился на пол. Попробовав перенести вес на поврежденную ногу, я решил, что пройти необходимое расстояние мне под силу.

Я пришлепал в спальню Мартина и встал возле его кровати.

- Мартин… Мартин? Он даже не шелохнулся.

- Мартин! - обратился я к нему чуть погромче. Никакой реакции все равно не последовало. Тогда я что было силы заиграл зарю.

Мартин набросился на свою подушку и начал молотить ее обоими кулаками.

- Мне не выбраться из палатки, мистер Аркен! Сюда залез медведь, и он…

Он сел и выпрямился.

- Виктор! Чтоб тебе провалиться! Что ты вытворяешь, идиот ты чокнутый?

- Пытаюсь тебя разбудить, - спокойно сказал я. - Возьми ключи от машины.

- Прямо сейчас?

- Сейчас.

Он протянул руку и включил на тумбочке возле кровати светильник, который обоих нас на несколько мгновений ослепил.

- Который час? - пробурчал он.

- Самое время двигаться. Я знаю, где Элис.

Пока Мартин вел машину, я объяснял свою версию. Его лицо лишь ненадолго освещалось уличным фонарем и исчезало в темноте до следующего фонаря, и я наблюдал, будто кадр за кадром, как он сначала сопротивляется предложенному мной решению, а затем постепенно улавливает в нем стройность мысли. Он неохотно согласился с каждым пунктом моих рассуждений, и наконец я изложил ему ход событий, от начала до конца и без внутренних противоречий. От моего сценария он был не в восторге, но вынужден был признать, что все это не лишено смысла.