Юлия Набокова - Легенда Лукоморья.

Меня передернуло от подобной перспективы, и я быстро шмыгнула за угол — подальше от крыльца, где меня мог заметить богатырь.

Вскоре затрещали сени, пропуская Илью на крыльцо. Богатырь распрощался с Любавой, взгромоздился на конька и унесся восвояси. А хозяйка, только сейчас заметившая урон, нанесенный горбунком ее цветочным грядкам, вскрикнула и сбежала с крыльца. Затаившись на заднем дворе, я слышала, как она повздыхала над погибшими цветами и поднялась в дом.

Варфоломей шмыгнул за ворота убедиться, что богатырь не вернется, а я украдкой заглянула в горницу и застала диковинную картину. Любава быстро убрала со стола кружку, из которой она потчевала Илью, смахнула крошки, сбегала к сундуку и водрузила на стол кусок бересты. Затем уселась на скамью, придвинула бересту и что-то быстро написала на ней угольком. Потом отложила уголек в сторону и принялась пялиться в бересту, нетерпеливо кусая губы и словно ожидая, что на бересте проявятся зашифрованные письмена. На подоконник тем временем запрыгнула белая кошка и с любопытством уставилась на меня. «Как это ее Варфоломей проглядел,— усмехнулась я.— Иначе уже давно у крыльца крутился бы и мяучил, вызывая красотку на свидание». Кошка повернула голову, и я вновь увидела Забаву. Чародейка радостно вскрикнула, склонилась над берестой и стала водить пальцем, словно читая строчки. Затем ненадолго задумалась, подняла голову к потолку, в задумчивости погрызла уголек, отчего краешек губ окрасился черным, и, наклонившись к бересте, быстро-быстро заводила угольком. Мне даже любопытно сделалось, что же такое она там пишет — любовное послание придумывает или новый рецепт приворотного зелья сочиняет.

Но тут вернулся Варфоломей, доложил, что горбунка вместе с всадником и след простыл, и я, пригибаясь у окон и стараясь не попасться на глаза хозяйке, припустила к крыльцу. Теперь мой черед нанести визит чародейке. А на случай если богатырь надумает вернуться, Варфоломей покараулит у калитки и подаст знак.

На мой стук в дверь изба отозвалась приветственным грохотом и быстрыми шагами. Дверь отворилась, явив моему взору две дынеподобных груди, тесно обтянутые красным сарафаном. Я в удивлении отступила назад и только так смогла разглядеть кудесницу любовной магии целиком. Любава была высокой, полной, явно не избалованной сельским фитнесом барышней. Материала ее платья вполне хватило бы на парашют, а сама она напоминала воздушный шар, раздутый до предела. Диссонанс в ее знатные формы вносила только коса, мышиным хвостиком смотревшаяся на фоне мощных плеч, широкой шеи и баллонообразных рук. В остальном Любава была миловидна и белокура. Так выглядела бы Барби, будь она на центнер побольше.

Пока я молча пялилась на хозяйку дома, та с не меньшим любопытством разглядывала меня.

— Знаю-знаю, что привело тебя ко мне,— с улыбкой деда Мороза сказала Любава. Глаза ее были такой синевы, что не будь мы в Лукоморье, я бы не сомневалась, что эта морская синева — заслуга контактных линз.

— Откуда? — насторожилась я. В мои планы не входило сразу выкладывать все карты.

— Я смотрю прямо в сердце,— нараспев произнесла Любава,— и вижу все печали твои.

Я промолчала, обдумывая, какие именно из моих печалей открылись чародейке, а та, ободренная моим замешательством, продолжила:

— Вижу, грусть-тоска по молодцу доброму, пригожему твое девичье сердце иссушила.

«А, это она про Ива,— успокоилась я.— А что,— я взглянула в синие глаза Любавы, взирающие на меня с материнским пониманием,— может, разузнать у нее, как там у нас сложится?»

— И не только сердце.— Любава окинула меня откровенно жалостливым взглядом и повернулась, чуть не сметя спиной дверной косяк.— Идем!

Пока я рассматривала чистенькую, убранную цветочными букетами горницу да думала, на что это она намекает, хозяйка достала из резного сундука бутыль с мутной водицей и уже знакомую склянку, завязанную алой лентой.

— Это,— она протянула склянку,— для молодца,

— Это та самая? — Я изобразила восхищение.— Люблянка?

— Она, родимая,— ласково улыбнулась Любава. На колени ей запрыгнула кошка, и хозяйка почесала ее за ушком.

— Наверное, дорогая? — закинула удочку я.

— Для тебя — две серебрушки.

— Для того, кто любит, наверное, и золотого не жалко,— будто бы невзначай заметила я.

— Да уж.— Любава фыркнула.— Вот только перед тобой

богатырь являлся. Люблю — не могу, хочу, чтоб девица моей была, все на свете отдам.

Я судорожно сглотнула:

— И что?

— Брехал,— разочарованно вздохнула она.— Волшебного коня пожалел.

— Но ты ему все равно помогла?

— А как же,— усмехнулась Любава, убирал в сундук шелковый Илюшин кошель, набитый монетами.— Так помогла, что он теперь вовек меня не забудет! А это,— она придвинула ко мне бутыль с мутным содержимым,— для тебя. Быстротолст!

— Быстро что? — поразилась я.

— Красота это твоя девичья, вот что! — тоном доброй феи провозгласила Любава.

— Это? — Я с сомнением покрутила бутыль и оскорблено поинтересовалась: — А зачем мне это?

Чародейка всплеснула полными руками.

— Так красота-то девичья, она в теле! Ты на меня погляди! — Она выставила вперед свой арбузоподобный бюст и провела пудовыми руками по набитому, как барабан, животу.— Все он, быстротолст!

— Так это,— я потрясенно уставилась на ее телеса,— все магия?

— Он, он,— закивала непомерно довольная собой Любава,— быстротолст родимый. Не успеешь оглянуться — раздобреешь, как на дрожжах. И женихи в очередь за околицей выстроятся.

Она придвинула ко мне бутылочку и ласково улыбнулась. Представив себе, как от одной капли отвара меня раздует до размеров слона, я в ужасе затрясла головой. Я за естественную красоту. И скелет, изможденный диетами, и туша, раздутая магией,— это перебор.

— Нет, спасибо! Я как-нибудь сама.

— Ты замуж хочешь? — прищурилась Любава.

— Замуж? — Я отшатнулась.— Не-э-эт!

— Вот и пей… — привычно начала отвечать чародейка и вдруг в ужасе вытаращила на меня глаза: — ЧТО?!

— Замуж не пойду! — Я с решительностью отодвинула бутыль.

— Да как же,— растерянно пробормотала чародейка,— тогда зачем же...

— Зачем пожаловала? — подсказала я.

— Ага,— кивнула она, таращась на меня, как на диво дивное.

— Работу ищу,— брякнула я.— Тебе помощница не нужна?

Любава окинула меня критическим взором:

— А по-моему, замуж тебе, девка, надо!

— Не хочу жениться,— уперлась я,— хочу учиться!

— Чему же?

— Как это чему? Ворожбе! Ты, говорят, одна из величайших волшебниц Лукоморья…— Я глянула на довольно заалевшую Любаву, убедилась, что выбрала верный тон, и продолжила врать: — Сама Яга тебе не ровня. Вот и хочу к премудрости твоей приобщиться.