Владимир Черепнин - Вовка в Троеклятом

— Говори, — заинтересовался колдун, — где?

— Я же не говорил, что знаю ответ. Я сказал, что могу помочь.

— Каким образом?

— Для этого мне нужна свобода. Я должен покинуть дворец. — Заметив в глазах Хоттабыча легкое колебание, я надавил. — Обещаю вернуться. Сам. Ну, скажем, через сутки. А еще быстрей все получится, если ты отпустишь нас всех. Тогда потребуется гораздо меньше времени.

— Об этом не может быть и речи. Во-первых, про то, что эти двое схвачены, знает уже весь Город. А во-вторых, их пребывание здесь будет дополнительным стимулом для твоего возвращения. В довесок к твоему слову. Почему-то хочется верить, что ты и правда сможешь мне помочь. И это обосновано не на моих личных симпатиях или антипатиях. Таковых у меня нет. Мне стало известно, что тебя с момента появления интересуют вещи, имеющие отношение к моим изысканиям. Итак, сутки. Если ты не явишься в условленное время, твои друзья начнут испытывать все прелести «гостеприимства». Да, чуть не забыл, если твое обещание только предлог для того, чтобы выбраться, а на самом деле надеешься на своего свистуна, то спешу тебя огорчить. Ни чего не получится. А если собираешься просто смыться, то очень сильно навредишь своим друзьям. А тебя я все равно поймаю. Рано или поздно. И если поздно, то слегка разгневаюсь. С этим все. Теперь… — он сделал короткую паузу, глаза немного прищурились, затем не повышая голоса, обратился в никуда, — Али Баба, я знаю, что ты слушаешь. И, надеюсь, то о чем ты сейчас узнал, будет нашим маленьким секретом. Запомни, я никого не выпускал. Сантехника мы не ловили. Тебе понятно?

Тишина.

— Я могу сказать с какой фразы ты начал подслушивать с точностью до слова.

Мертвая тишина.

— Ладно, если ты хоть слово вякнешь, я скажу Емеле, что когда он напивается, ты его бесчувственного пользуешь.

— Это ложь и подлая клевета! — Голос доносился откуда-то сверху, хотя не было видно ни единой щели. — Тебе никто не поверит!

— После сегодняшнего, поверит. Я предупредил. Поступай, как знаешь.

Мне не давал покоя взгляд Васьки, которым он меня одарил перед тем, как мы с колдуном покинули лабиринт. Глубокая тоска. Разочарование. И мне даже показалось (надеюсь, что только показалось) легкое презрение. Почему? Я постарался отогнать недобрые мысли.

Нужно было сосредоточиться на выполнении задачи. Железной уверенности, что я на правильном пути, не было. Только пара совпадений. Очень зыбких. Ничего конкретного. Во-первых, вопросы. «Что?» и «где?» Колдун знает «что?», но не знает «где?» А Яга упомянула, что ей известно «где?», но неведомо, «что?» Очень призрачные шансы на то, что речь идет об одном и том же. Большую уверенность придает второй фактор: в обои случаях каким-то боком фигурирует неведомый мне гном. И, опять же, не факт, что пергамент, показанный Хоттабычем, то самое завещание, о котором говорила Яга.

И даже, если все обстоит именно так, как я надеялся, это еще не значит, что получится уговорить хозяйку Чертогов выдать свою тайну, для того, чтобы помочь попавшим в беду. Но, с моей точки зрения, это была единственная возможность выпутаться из беды.

Мы с Хоттабычем вышли из боковой двери. Солнце уже заметно склонилось к закату.

— Сутки и не минутой больше, — напомнил колдун.

Я согласно кивнул.

И в этот миг, со стороны леса донесся душераздирающий вой, отозвавшийся морозом по коже.

— Неладное что-то в лесу творится, — прокомментировал Хоттабыч, — не хотел бы я сейчас оказаться там.

Я опять молча кивнул. Не мог же я ему сказать, что именно в лес я и намереваюсь попасть в самое ближайшее время. Причем в ту его часть, которая пользуется самой дурной славой. В Чертовы Чертоги.

Клара приземлилась на поляну в дурном расположении духа. Естественно, она воспользовалась и советом Яны — не показываться в Чертогах, и предложенным ей гостеприимством. Соваться сейчас к родной бабке было бы неразумно и крайне опасно. Это Яна, добрая душа, только пугает, ну, иногда наградит затрещиной или пенделя отвесит. Пока выбирались из лабиринта, Васька рассказал, что Вовке голову все-таки рубили. Да за такое не то что в жабу превращать надо (может в этом и ничего плохого нет. Всегда можно сыскать себе лягушечека потемпераментней. Вон их сколько по болотам квакчет, баб зазываючи). А Яна, рискуя собой, отправилась выручать ее, после всех прегрешений.

Яга же, за в сотни раз менее страшный проступок, без всяких объяснений и предупреждений так бы наказала, что страшно даже фантазировать на эту тему. Хоть и родная кровь.

Не смотря на то, что заключение завершилось благополучно, настроение у Клары было хуже некуда. Еще бы, похитили, посадили в камеру, при этом почти не кормили и ни разу не изнасиловали. Нафига тогда вообще надо было похищать? После побега можно было задержаться в Городе у этого чубатого. Он так смотрел! Но и тут невезуха. Васька. Упертый кот. Хотя вряд ли он до сих пор сидит в том дворе. Можно и слетать по быстренькому. С другой стороны вся компашка в любой момент может вернуться. И если ее в очередной раз уличат в непослушании, кто знает, чем это кончится.

С такими невеселыми мыслями Клара вошла в избушку с твердым намерением основательно перекусить и немножко выпить. Или не немножко. Как получится.

Получилось нормально. Приободренная изрядным количеством уничтоженных продуктов, сдобренных обильной порцией наливки, Клара вышла из кухни, прихватив с собой литровую бутыль напитка и миску, переполненную всевозможной снедью. Уселась у окна с целью обдумать дальнейшие своих действия в свете улучшающегося настроения. Но она не успела даже начать строить радужные планы. Помешал посторонний шум. Сзади послышались непонятные звуки какой-то возни, сопровождаемые не то стонами, не то вздохами.

Клара оглянулась и увидела источник странных звуков. В углу комнаты, на полатях, пытался поменять лежачее положение на сидячее связанный мелкий невзрачный мужичок. Его рожа, и без того безобразная, была перекошена паническим ужасом.

Вот, он, подарок судьбы! За все тяготы и лишения последних дней. Что из того, что незнакомец своей харей напоминает черта (она не догадывалась, как близка была к истине)? Вообще, красота — понятие субъективное, как говорится, на вкус и цвет. Внешние данные, конечно, имеют значение, но далеко не решающее. Есть вещи гораздо более важные.

Плотоядно улыбаясь, Клара медленно поднялась со своего места и столь же неспешно стала медленно приближаться к Луцибергу, наконец умудрившемуся сесть.

— Здг'авствуйте, — обрел дар речи все еще полупьяный бес, — пг'остите, что вынужден пг'едставляться Вам, находясь в столь щекотливом положении, но в этом не моя вина. Коваг'ный и подлый вог'он застал меня вг'асплох.