Дуглас Хилл - Заварушка на Фраксилии

— Где Мела? — наконец взяв себя в руки, спросил я.

— Она снаружи и вне опасности, — отозвался Деготь. — Дегтярники присматривают за ней и за вонючими юнцами. — Он снова весело рассмеялся. — Мела в гневе прекрасна! Когда я рассказал ей, как выследил вас, она затопала ногами, обругала последними словами и поклялась отомстить. Впрочем, женщинам порой необходимы такие эмоциональные разрядки, верно, Карб? После они становятся слаще меда.

— Побереги свою философию для себя, — бросил я. — Что тебе здесь нужно?

— Не будь наивным, Карб, — ответил Деготь. — Я здесь для того, чтобы получить ардакканианский фетам. Я пытался заполучить его на Вадимании, и Мелу вместе с ним, но ты оказался крепче, чем я думал. Я мог бы добиться своего на Уулле…

Деготь умолк. У него за спиной, в последнем кухонном зале, со стороны открытого люка послышались какие-то звуки.

— Это, должно быть, дегтярники, — сказал Деготь не сводя с меня глаз и бластера.

— Они должны привести Мелу и коричневые хламиды. Насколько я понимаю, эти сосунки — что-то вроде местных повстанцев, поэтому я приказал дегтярникам запустить их в Святилище. Своего рода диверсия — пусть отвлекают внимание убивоидов, пока мы будем искать фетам.

Покуда я нашаривал на задворках памяти подходящий язвительный ответ, в коридоре, ведущем к нам, послышались тяжелые шаги. Продолжая держать меня под прицелом, Деготь обернулся.

И замер. И перестал улыбаться. Зато я дернулся, как от удара током, и судорожно глотнул воздух, пытаясь закричать.

В коридоре появилось чудовище. Огромное, покрытое слизью, уродливое, вооруженное с головы до ног, вселяющее ужас.

Главарь пиратов. Черный Дых. Десятищуп.

Деготь ожил и начал поворачиваться навстречу новой опасности. Однако пират-негум, несмотря на свой возраст, оказался более проворным. В восьми коротких щупальцах Десятищуп держал разнообразные ножи и кинжалы, два длинных оставил для рукопашной. Взмахнув одним из длинных щупальцев, как хлыстом, пират ударил Дегтя по руке и выбил у него бластер, со стуком упавший на пол.

— Слишком много женщин, Черноптин, — сказал Десятищуп голосом, напоминающим скрежет железа о камень. — Теряешь форму, теперь даже старик может выбить оружие у тебя из рук.

Лицо Дегтя потемнело и превратилось в бронзу.

— Рано радуешься, Черный Дых, — в ярости воскликнул он. — Сейчас ты лишишься своего оружия… вместе с руками!

С этими словами он выхватил из ножен золотую шпагу и со свистом рассек смертоносным молекулярным лезвием воздух над головой.

Лицо пирата изменилось. Это могла быть как улыбка, так и гримаса отвращения. В любом случае, перемена была устрашающей. Из щели ротового отверстия в нижней части гловы-туловища Десятищупа вывалилось облачко густого липкого дыма.

— Я рад, что ты решился сразиться со мной на шпагах, — проскрежетал он. — Я долго ждал того часа, когда избавлюсь от тебя. Ты слишком часто попадался у меня на дороге. Теперь я наконец смогу забыть о Дегте Черноптине.

Десятищуп подался вперед и протиснулся из коридора в зал. Деготь отскочил назад, описав клинком над головой золотой круг. Я тоже поспешно попятился, освобождая место для поединка. Потом уже я сообразил, что в ту минуту беспрепятственно мог бежать — казалось, и Деготь и Десятищуп забыли обо мне, — но столь неожиданное появление сразу двух моих главных преследователей полностью парализовало мой разум, лишило сил и способности двигаться. Поэтому я стоял и молча следил за тем, как Черный Дых поднимает свои восемь клинков, стискивая их щупальцами, и… с силой выдыхает огромное облако непроницаемого дыма.

Дыхание Десятищупа, черное, как космос за Краем, и зловонное, как разложившийся труп, окутало Дегтя, потушив его бело-золотой блеск, словно порыв ветра — свечу. С шипящим боевым кличем, от которого кровь стыла в жилах, пират, взмахнув всеми своими клинками, бросился вперед и исчез в облаке черноты.

В тот же миг столь же непроглядная тьма закрыла свет от моих глаз. Ноги у меня подкосились, и я повалился на пол.

Мела потом говорила, будто я потерял сознание, но это неправда: я никогда не терял сознания, разве что раз или два, из-за переутомления или недостатка кислорода. Сам я полагаю, что попросту споткнулся, пытаясь отойти на безопасное расстояние от черного облака, внутри которого дрались, упал и ударился обо что-то головой. Впрочем, неважно. Когда я пришел в себя, рядом со мной была Мела. Сказать по правде, это она привела меня в чувство, безжалостно исхлестав ладонями по щекам. Еще не до конца очнувшись, я, тем не менее, сразу заметил ее полный ярости взгляд и понял, что с ней, выведенной из равновесия хвастливыми откровениями Дегтя, следует обращаться в высшей степени осторожно.

— Что случилось? — слабым голосом спросил я, пытаясь сесть.

— Кошмар, — коротко ответила Мела и в своей отрывистой манере изложила мне события последних часов, после чего определение «кошмар» показалось мне довольно бледным.

После того как убивоиды на глазах у треффов, тайно наблюдавших за происходящим из-за гребня насыпи, унесли меня в Святилище, откуда ни возьмись появились дегтярники и без единого выстрела взяли молодых повстанцев в плен. Деготь освободил Мелу и с нескрываемым удовольствием объяснил ей, как ему удалось столь своевременно оказаться здесь. Через некоторое время, когда я открыл люк, ведущий в тайный ход, Деготь скрылся в нем. Почти сразу же после этого невесть откуда нагрянули пираты и, заставив дегтярников сдаться, объявили их и треффов своими пленниками. Десятищупу понравилась идея Дегтя о диверсии, и он приказал своим пиратам отправить вооруженных дегтярников и треффов вперед, в Святилище, но сперва пожелал сам войти во вдрец царебога, чтобы, как он выразился, навсегда избавиться от Дегтя.

— Кажется, и от меня тоже, — добавил я.

— О тебе о ничего не говорил, — холодно отозвалась Мела. — О тебе все довольно быстро забыли.

Что ж, чудесно, с горечью подумал я. Если бы не я, подвергнувший себя стольким опасностям, они в лучшем случае до сих пор бродили бы вокруг Святилища и брали друг друга в плен. Но судя по стальным желвакам на щеках Мелы, моя точка зрения была ей неинтересна, и я промолчал.

— Десятищуп вошел в тайный ход вслед за Дегтем, и тогда пираты начали по одному заталкивать туда треффов и дегтярников, чтобы те приняли огонь убивоидов на себя. Началась ужасная неразбериха, крики, проклятия, ругань, некоторые из треффов плакали. Кстати, твою подружку си`Вайру все это почему-то ужасно веселило, она смеялась как сумасшедшая.

Она и есть сумасшедшая, с тоской подумал я.

— Меня пираты затолкали в шахту последней и за мной пошли сами. Вдруг я услышала крики пиратов, оставшихся снаружи, и в отдалении приглушенную стрельбу. Пираты, которые вошли в туннель последними, потом рассказали, что из главных ворот Святилища выскочило несколько десятков убивоидов. Убивоиды напали на них, но нарвались на встречную атаку и отступили.