Владимир Михальчук - Клыки на погонах

Медведь проревел что-то длинное и вопросительно уставился на «приглашенного». Тот поднялся на ноги, отряхнулся и, неприязненно косясь на волков, обратился к королю.

— Не ты ли будешь Эквитей Второй, правитель Преогара, десяти городов, двух десятков поселков, неполной сотни хуторов, этой вот самой дружины и, — он задумался, — формальный владелец леса?

Король скрипнул зубами, игнорируя слова о «формальном владельце». Да кто они такие, эти звери? Обычная дичь, которую в свое время он постреливал по три раза на день. Впрочем, пока под копытами коня извивались смертоносные ползуны — монарх смог сдержаться.

— Это я, — просто ответил Эквитей.

Следуя негласному приказу, оруженосец водрузил на шлем короля небольшую походную корону. Украшенная мелкими сапфирами золотая тиара щелкнула в специальных пазах королевского шлема и величественно блеснула.

Медведь коротко гаркнул.

— Приятно, — перевел зеленый оборванец. — Перед тобой Главный Вершитель Судеб этого леса, рядом с которым ты посмел основать столицу своего государства. Слушай же…

Краска залила королевское лицо, пальцы сжались на рукояти меча. Рыцари, кто слышал слова человечка, подались вперед и ощетинились копьями.

— Атакуем, сир? — шепнул верный Прасс, хищно выпятив надрубленную челюсть.

Эквитей молчал. В нем боролось благородное самолюбие и обычный инстинкт самосохранения.

«Сколько человек поляжет, — думал он, взирая то на медведя, то на зеленого наглеца. — А сколько славы я получу? Насмешку и презрение! Сперва дослушаю, что эти… хотят рассказать».

— Ты с ними? — вдруг спросил кто-то из рыцарей, обращаясь к человечку. — Дед Лесовик, ты же человек, почему зверинам помогаешь?

Коротышка осекся, забыв о чем речь. Он почесался в затылке, хмыкнул и ответил.

— Хоть и не твое это дело, сопляк, но скажу. Не человек я и не зверь — я дух этой самой природы, которую вы каждодневно насилуете топором и костром. Мне за зверушек обидно…

— Да? — хохотнул рыцарь. — А за штаны тебе не обидно? Вона, как серые тебя за шкирки вытаскивали!

Люди засмеялись. Как только могут расслабиться славные рыцари, пребывая в окружении клыкастых врагов. Громко и от всей души, так, что звери дрогнули, отступили на шаг.

— А ну тихо! — рявкнул Прасс и грохнул мечом о щит.

Король слегка кивнул в знак благодарности. Смех приутих, а вместе с ним растворились едва слышные слова зеленого человечка: «переводчик я, чего пристали…»

Медведь что-то долго ревел, мотал мордой и поднимался на задние лапы. Эквитей внимательно прислушивался к нему, пытаясь разобрать хоть что-то вразумительное. Хищник угрожает или предлагает какую-нибудь мирную сделку?

Лесовик перевел и поверг короля в неописуемое удивление.

— Не гневайся, владыка человеков. Не воевать мы пришли, а с сообщением для тебя, Эквитей Второй.

— Да неужели, — не сдержался монарх. — Толпищу такую приволокли, селян распугали. Пыль столбом.

Медведь коротко мотнул головой. Переводчик присел в неуклюжий книксен и притопнул босой пяткой.

— Приносим свои извинения. Но стал бы ты слушать, если бы во дворец приехала делегация белок или комаров? Сомневаюсь. А если бы медведь, Вершитель Судеб, появился под твоими воротами?

Помедлив секунду, Эквитей признал правоту животных. «Скорее бы стрелами изрешетили, — думал он. — А шкуру потом в трофейной постелили. Там как раз место свободное слева за шестой колонной…»

— С чем пожаловали? — поинтересовался король, видя, что медведь умолк и смотрит на переводчика.

Лесной дух почесал грязнющий подбородок.

— Ты наверное знаешь о существовании Баланса?

И этот туда же! От первых же слов Эквитею захотелось пришпорить коня и умчаться вон. Ему надоела нагнетающая аура таинственности и неизбежности. Лучше бы соседи напали на границу, или в горах опять появились людоеды.

Стоять на месте Лесовик не мог. Во время рассказа зеленый человечек прохаживался вокруг королевского коня. Он присаживался на свободные от змей участки дороги, почёсывался, вылавливал вшей в волосах. И безостановочно говорил.

— Свод божественных законов нарушен. Высвобождена древнейшая магия, которая скоро обрушит на землю Светило. Вернее, — Лесовик повертел перед собой растопыренными пальцами, словно пытался развинтить на половины невидимый шар, — земля упадет на солнце…

В детстве Эквитей любил заходить в библиотеку. Дотрагивался до скрипучих томов на полках, взвешивал в руках окованные железом фолианты. Вместе с мамой, а потом с няньками читал пестро размалеванные сказки, написанные специально для особ королевской крови: о политике, ораторском искусстве, тактике и стратегии. А потом прошло. Няньки, кто помоложе, уже не читали, а шутливо визжали и дрались подушками в постели молодого принца. Во время Триночной войны погибли родители, пришлось Эквитею принимать державу и скипетр. Любовь ко чтению канула в прошедших годах, придавленная бременем государственных дел.

Сейчас, слушая Лесовика, король немного сожалел. По словам человечка, монарху надо было прочитать хоть самые нужные книги: законы мирового порядка, философию природы.

— Тогда, — говорил коротышка, — возможно, и не дошло бы до конца света.

Известно, что все государи всех стран и земель должны неуклонно придерживаться нескольких божественных законов. А именно: справедливо править людьми, в меру обижать животных (на этих словах Лесовик печально вздохнул), оберегать границы государств, продолжать свой род. За это боги даруют королям, покровителям всех живых, вечную власть и защиту от магии. В том числе от древнего колдовства, способного привести к концу света.

— Ну и чего? — вопросил ничего не понимающий король. — Границы я оберегаю, род продолжаю, правлю справедливо. Что не нравится?

— Дело в твоем роду! — последовал ответ.

Эквитей сплюнул. Он узнал тайну, которая, к его сожалению, для начитанных людей тайной не являлась. Божественные законы оставались бы нерушимыми, если бы не прадядя по отцовской линии.

В седые времена боги решили, что их творения — люди и звери, должны иметь право на внесение добавок или поправок к Закону. Раз в пять сотен лет кто-то из смертных мог вписать в Книгу божественных правил свои пожелания. Если нововведения не претили другим законам, они становились равноправными каждому написанному до них параграфу.

«Ишь ты, — мысленно присвистнул Эквитей. — Зеленый дед излагает не хуже моего писаря. Демон бы побрал моих предков!»

Король ругался не зря. За его родом действительно водился небольшой грешок. Родной прапрапредок Эквитея, Тугий Третий, имел наглость стать единственным на свете живым существом, насмелившимся добраться до Книги Закона под Пустой горой и кое-что там накалякать. В разделе о монархах, к маленькому заголовку «монарх должен продолжать свой род» Тугий добавил на старом языке: