Людмила Астахова - Рассказы

Ланх'атт не стал утруждать себя перечислением всех почетных имен и прозваний, коими он оброс за долгие годы, как дно корабля ракушками. По большому счету, они ничего не стоили в глазах Богини. Честь мужчины принадлежит Владычице, Дому и матери его детей, а слава измеряется лишь количеством пролитой крови. Девчонка достаточно взрослая, чтобы знать о таких вещах.

— А теперь я отправляюсь в соседнюю комнату спать, Яххи-сэй. В этом покое ты можешь выбрать себе любое место. Кроме моего стола. Там лежат важные бумаги, и они мне еще какое-то время понадобятся. Даруй тебе Ночь мудрые сны.

Он лег на ложе, не раздеваясь, и поначалу Хозяйка-Ночь поскупилась на подарки-сны для Черного Лорда.

Странные существа, живущие По-Ту-Сторону-Великой-Реки, отчего-то полагают, будто способны силой оружия уничтожить Темную Часть Мира, забывая о том, что и Богиня, и Солнце вечны и неизменны. Смерть и Жизнь. Третьего не дано. Смерть требует такого же служения и почитания, как и Жизнь. Именно в отношении к ним и видел Ланх'атт беду пришельцев из-за океана. Они ценили только свою жизнь, и ни во что не ставили жизнь других людей, не говоря уж о нелюдях. Они боялись смерти, но без колебаний несли её в чужой дом. А в итоге не чтили ни того, ни другого, и как следствие, жизнь людей была хрупка как глиняный горшок и так же кратка.

И ещё… Было кое-что еще разнозначное, но не до такой степени очевидное. Свобода! Самое ценное обретение бурной жизни Ланх'атта. Обретение, сделанное, как ни странно, благодаря Светлым — лисси.

Великая Река Вьяр величаво несла свои воды к океану. Простой воин-пограничник стоял на холме над её берегом и смотрел на сиявший всеми оттенками золота поток. Но дух воина был темнее подземных глубин Маэ'Тхэ.

А по противоположному берегу бежала Стая. И Ланх'атт готов был присягнуть, что бег их не имел ни причины, ни иной цели, кроме наслаждения запахами летних трав и восторга от предвкушения близящегося часа ночной охоты. Лисси выпрыгивали из травы, дурашливо кувыркаясь и клацая острыми зубами на бабочек. Некоторые прямо в воздухе перекидывались в двуногую ипостась, и продолжали бежать рядом с пушистыми четвероногими сородичами. Нагие, бронзовокожие, златоволосые. Они смеялись, они были счастливы. И свободны. Так, как никогда не будет свободен ни один темный эльфийский воин. И от этого незыблемого вековечного "никогда" Ланх'атту хотелось отчаянно взвыть и одним движением кривого ритуального кинжала перерезать себе глотку. Обретя единственно возможную для себя свободу — Свободу-в-Смерти.

Солнце садилось, теплый ласковый ветер принес с собой Счастливую Песнь Вольной Стаи, ей отозвались соседи, и в их складном многоголосье Ланх'атт услышал главное. Он тоже может стать свободным. По-своему. Не утратив себя. Надо подняться выше всех. Туда, где никто, кроме Богини и Владычицы, не смогут посягнуть на его Свободу…

И до самого утра бродил Первый Воин Ланх'атт в пурпурно-черных высоких травах Этого-Берега-Великой-Реки и слушал, как перекликаются на Той-Стороне Счастливые Охотники-лисси.

Недаром Яххи сказала т?хесс, что Солнечная Кровь видит сквозь тени. И вовсе не собиралась свернувшаяся усталым золотым клубком на ковре у балконной двери лисси входить в темный сон Ланх'атта. Великое Пламя, неужели он и есть тот самый Черный Лорд, чье имя в Смертных Землях произносят с отчаянием и страхом, а в Светлых — с настороженным уважением? Вот удивился бы т?хесс, если б знал, каким восторженным ужасом горят глаза юных лисси и сай-элле, когда заезжий сказитель начинает очередную песню о Первом Мече Ночи! Дети Светлых слушают сказки о подвигах Темного! Нет, такому гордый темный эльф не поверил бы никогда.

Врата его сна были открыты, но лисси ни за что не сунула бы любопытный нос в тайны темного — о, пусть бы его мысли и дальше укрывали тени! — и даже тревога за собственную участь не заставила бы Яххи сделать это. Сон т?хесс был странно открыт, он казался беззащитным, и было в этом что-то, что неприятно царапнуло лисси, словно она собиралась ударить его, сонного, в спину. Нет, по своей воле она не пошла бы в его сон — зачем? Но оттуда, из-за врат сна, вдруг прилетел теплый ночной ветер — и вместе с ветром пришла Песня. Яххи-из-сна скользнула за ней — и затаилась среди высоких призрачных трав. Темный слушал Счастливую Песнь Вольной Стаи, а Яххи-из-сна было довольно одного взгляда. Незамеченная, она покинула его сон и вошла в свой собственный, окончательно успокоенная увиденным. Лисси чуть улыбалась, ныряя в теплое сплетение солнечных ветров и трав. Теперь она понимала, почему т?хесс поступил так…

Утром каэлл'анэ Джен'нон явился с докладом. Скользнул притворно-равнодушным взглядом по дремлющей лисси, и осторожно постучал в опочивальню.

— Входи!

Ланх'атт пребывал в великолепном настроении.

— Через три дня мы покидаем Тиримис, и Царь Крикс на прощание приглашает поохотиться. С ловчими животными.

Изогнутая вопросительно бровь Черного Лорда не сулила наглецу ничего доброго.

— Это намёк? — спросил он и кивнул на дверь.

— Слухи разошлись уже по всему городу…

И хоть Джен`нон ничего такого не сказал, но Первый Воин счел нужным ответить на его невысказанный вопрос.

— Я всегда возвращаю свои долги. Всегда. Добром или злом. Даже если только я один знаю о существовании этого долга, даже если он существует только в моем воображении.

— Но Владычица…

— Она поймет. Она, как и я, знает, что на этой земле, По-Обе-Стороны-Великой-Реки, до появления людей было всё — любовь и ненависть, верность и предательство, жестокость и милосердие. Всё. Не было только рабства. Они привезли его на своих кораблях, вместе с женами и детьми. Пленника, взятого в бою, отпускают или убивают. Но никто и никогда, ни Темные, ни Светлые, не оставляли жизнь, чтобы владеть телом. Это противоестественно. Я не мог оставить светлую в рабстве, как не смог бы предать Богиню.

Джен'нон склонился в низком церемониальном поклоне, признавая за своим господином первенство в мудрости.

Ненавистный человечий город Тиримис, насквозь пропитанный горечью неволи, остался позади. Кончились земли людей, и посольство ступило на исконные Темные Земли. Холмы и рощи, такие же, но дышать стало легче. На лисси, пребывающую под личным покровительством Ланх'атта, темные не обращали внимания и даже не смотрели без особой нужды. Они предвкушали триумфальное возвращение и с нетерпением ждали аудиенции у Владычицы.

Ночью на привале Ланх'атт разбудил Яххи, усадил в седло впереди себя и направил своего игреневого к Вьяру.

Они остановились прямо у воды.

— Ты отпускаешь меня?

— Отпускаю, — согласился Черный Лорд.

— Я, кажется, знаю, почему ты возвращаешь мне свободу. Ты свободен сам, не так, как мы, по-другому… Что ты сделаешь, когда победишь пришельцев? Прогонишь их за море, а потом?