Виктор Кувшинов - Ангел во плоти

— Так не видала я такого отродясь, только в легендах да слухах, что бывали такие случаи — появлялись восходящие со дна преисподней. И отличить их можно по тому, что они наоборот, ночью в своем человеческом обличии, а днем в зверином.

— Постой, а с чего это ты взяла, что я восходящий? — усомнился в змейской правдивости. — Я же днем был человеком?

— Не смеши, черт! — твоя маска это человеческий облик, а настоящий вид вот такой, с крыльями.

Я только удрученно вздохнул, пытаясь сообразить, отчего это я превратился в падшего ангела. И надо сказать, одна умная мысль все-таки меня посетила: я вспомнил про свое кольцо-защиту. Видимо оно, отражая темную сущность этого мира, подправило мой внешний вид, перекрасив перья в темно-серый оттенок. Так что внешне меня теперь от настоящего темного ангела и не отличить. А змея продолжала откровенничать:

— Я-то дура, не разобравшись, захотела тебя слопать, пока ты не обернулся чем-нибудь проблемным. Цапнула тебя за ногу — думала яду впрыснуть, да тут и сама чуть не окочурилась. Вас же, гадов, нам, простым грешникам, жрать нельзя!

— Пожалуй, и моя нога пострадала от твоего укуса, — возразил я.

— Чего тебе сделается? К утру даже следа не останется, а я старухой завтра проснусь! Ты что, действительно не понимаешь, как мы тут выживаем?!

— Так откуда? Я же в ваших краях впервые. Там, внизу все гораздо проще — в человеческом обличье никто вообще не ходит.

— То-то и оно, — глухо прошипела Сузанна. — У нас быстро стареют, и если хочешь сохранить молодость, то нужно ее отнять у другого. Думаете, я просто так молодо выглядела? Здесь не только вы в этот мир пришли, место тут такое, что-то вроде входа к нам. А кто меня знает, стороной обходит…

— Прибить бы тебя… — проворчал Шерман, с явным удовольствием наворачивая деревенские деликатесы.

— Молись на своего черта, иначе кости твои уже на заднем дворе валялись бы, — огрызнулась хозяйка. — Ишь, моими угощениями не брезгуешь, а такого хозяйке желаешь.

Шерман икнул от явного переедания:

— Прости, ты, наверное, права, закуски у тебя отменные, а по сути, все равно ты змея подколодная.

Анаконда резко метнула свою голову в сторону человека и замерла, невероятным образом затормозив перед самым его лицом:

— А ты, волчара позорный, сколько людей перерезал? — не сводя огромных зеленых глаз, тихо прошипела хозяйка дома.

— Много, чего скрывать, — грустно согласился бывший волк, как ни в чем ни бывало дожевывая салат. — Но я давно зарекся использовать силу для подчинения слабых. Потому и познакомился со снуфами.

Змеиная голова качнулась ко мне, и из пасти донесся испуганный вопрос:

— Так ты снуф?

— Окстись, девушка! — усмехнулся я. — Ты где-нибудь слышала о восходящем снуфе? Они, кажется, сами могут хоть восходить, хоть снисходить.

Змея успокоилась, и дальше наша беседа не соскальзывала на столь опасные темы. Мы с помощью хозяйки выяснили, что на улицу без подготовки Шерману по ночам лучше не выходить. Но, кажется, тот и сам успел убедиться в этом, после того как повстречал летучую мышь величиной с себя. Выяснять, вампир это или нет, он почему-то не стал, а сразу поспешил обратно в избу, даже не успев задуматься, когда это он стал ходить на двух ногах. Я тоже порекомендовал ему не показываться голым торсом перед сомнительными летающими элементами и предложил накинуть мою куртку, так удачно скинутую мной еще до того, как сам оперился. Мне, естественно, никакие куртки помочь уже не могли, хорошо хоть между ног не сквозило — штаны самым расчудесным образом остались при мне.

Больше всего мне понравились заверения Сузанны, что никто из простых оборотней повредить мне не сможет, и я вполне могу пролететься вокруг избы, что я и сделал с немалым удовольствием.

— Ох, мать твоя змейская! — воодушевленно прокричал я хозяйской башке на шланге, любопытно высунувшейся из-за двери, пока я топорщил от удовольствия перья на крыльце. Прямо над черной опушкой леса, снизу наполовину скрытого белой пеленой тумана, висела немного ущербная луна. Но не только по поводу этого вампирского пейзажа я испустил восхищенный вопль — как раз когда я выпялился на ночное светило, его бледно желтый лик пересекла крылатая тень, не уступающая мне размером.

Имея какой-никакой опыт в ангельском воздухоплавании, я осторожно взмахнул крыльями и уже серьезно попытался взлететь. То, что мне это удастся, я уже понял по дальнему силуэту коллеги по ночным полетам. На Земле при нормальных человеческих костях, жире и прочей бурде, такой мешок с дерьмом был бы неподъемен, а здесь я за пару взмахов крылами взмыл в воздух и начал набирать высоту.

Это было восхитительно! Все-таки летать днем, с белыми крылышками, как-то не по-мужски. А тут: поляна, покрытая серебром росы, туман в низинах и черная щетка леса — все укрыто таинственным пологом темноты и только луна высвечивает одной ей интересные детали. Да, умеют же чертяки свой шарм поймать, бес им в ребро!

Я наворачивал второй круг в прохладе ночи, когда из темноты на меня спикировало такое же летучее создание, что и я. Причем я был настолько расслаблен, что совершенно позабыл о каверзных обитателях сего мира, и поэтому получил полновесный удар огромным клювом по плечу. Я кубарем понесся к земле и только в последний момент сумел смягчить падение, расправив крылья.

Заметивший мой неудачный пируэт Шерман, тут же меня подобрал и заволок обратно в дом. На удивление никаких переломов я не заработал, а рана на плече оказалась до смешного маленькой. Вспомнив крики этой ночной то ли птицы, то ли мыши, я спросил:

— А куда делся этот налетчик?

— Ты что, не заметил, как он от тебя улепетывал с дикими криками? — спросила змея.

— Да знаешь, как-то времени не было, пока я землю носом пытался пахать.

— Ах ты наша сельскохозяйственная авиация! — воскликнул Шерман.

— А ты почем знаешь об авиации, да еще и сельскохозяйственной? — я жутко удивился, что волк на дне преисподней мог быть так осведомлен на счет земного технического прогресса.

— Так я и был одним из первых воздушных ковбоев Аризоны… — в ностальгическом приступе прикрыл глаза Шерман.

Напуганные ночными перспективами, мы не могли не упросить змею прочитать лекцию по правилам безопасности в этом мире. Хозяйка же, не меньше нас напуганная моей живучестью, просто источала доброту, послушание и нужные объяснения. Оказалось, что хоть я и такой живучий, но и на меня тут может найтись управа. Черти народ вредный, и им тоже жить спокойно не дают чужие успехи на поприще борьбы за власть. Но у них были свои игры, в которые простые оборотни не лезли.

Змея немного посверлила меня оценивающим взглядом и вынесла диагноз: