Терри Пратчетт - Народ

Серая тень побледнела, и попыталась забрать с собой все воспоминания, но разум Мау ухватился за них, прежде чем они совсем испарились. Серый барьер исчез, вновь засияло солнце.

Он жив, это факт. К нему, широко раскинув руки, бежит девушка-привидение, и это тоже факт. Его ноги дрожат и колени слабеют – это факт, который становится всё более фактическим с каждой минутой. Но когда она обняла его, и они вместе стали смотреть, как боевые каноэ выгружают пленников, а потом плывут вдаль, превращаясь в чёрные точки на бесконечном горизонте… вот это оказался всем фактам факт, огромный, словно целый Народ.

Мау проснулся. Незнакомая женщина кормила его с ложечки кашей. Увидев, что он открыл глаза, она тихо вскрикнула, поцеловала его в лоб и выбежала из хижины.

Мау тупо смотрел в потолок, пока не вернулась память. Некоторые моменты помнились смутно, однако дерево, топор и смерть Кокса предстали перед его мысленным взором так же ясно, как и маленький геккон, который таращился вниз с потолка хижины. Однако геккон смотрел не на юношу, а немного в сторону. Тут явно был кто-то ещё.

Мау задумался, кто бы это мог…

- Не бывать этому! – крик пронзил голову Мау, словно молния, потому что раздался из клюва, расположенного всего в шести дюймах от его уха. – Покажи нам свои… - пробурчал попугай словно сам себе, а потом мрачно добавил: - …подштанники.

- А, проснулся? Прекрасно, - сказала девушка-привидение, входя в хижину.

Мау резко сел.

- Ты вся в крови!

- Да. Я знаю. Пришёл конец моей последней приличной кофточке, - ответила Дафна. – Зато ему теперь гораздо лучше. Пришлось ампутировать ногу до колена! И запечатать рану целым ведёрком растопленной смолы, в точности, как написано в книге!

- А это не больно? – спросил Мау, снова откидываясь на циновку. В вертикальном положении у него кружилась голова.

- Не больно, если держать ведро за ручку. – Дафна взглянула на его недоуменное лицо. – Извини, это была шутка. Слава богу, миссис Буль умеет так усыпить человека, что он проспит что угодно . Зато теперь он будет жить. Что было вовсе не очевидно, учитывая, какая у него была ужасная рана. Сегодня утром была ещё одна операция, пришлось отрезать ступню. Она вся… ну, в общем, выглядела ужасно. Разбойники очень скверно обращались со своими пленниками.

- И ты отрезала от них плохие части тела?

- Между прочим, это называется "хирургия"! Оказалось нетрудно, если кто-нибудь держит перед тобой книгу, раскрытую на нужной странице!

- Нет, нет! Я не думаю, будто ты поступила неправильно! – поспешно извинился Мау. – Просто… ты и кровь. Я думал, ты ненавидишь вид крови.

- Вот поэтому я и пыталась её остановить. Я была просто обязана что-то сделать . Ладно, а теперь, давай, вставай, - она обвила его руками.

- А кто была та женщина, что кормила меня? Мне кажется, я её видел раньше.

- Она говорит, её настоящее имя Фи-ха-эль… - пояснила Дафна, пока Мау нащупывал стену, чтобы устоять на ногах. – Раньше мы знали её как Неизвестную Женщину. А теперь зовём Тонковьюнной.

- Она? Но теперь она выглядит совершенно иначе…

- В одном из каноэ Разбойников нашёлся её муж. Она бросилась прямо к нему и сама вытащила его на берег. Ума не приложу, как она его узнала. Я отправила её присматривать за тобой потому что, ну… это его ногу мне пришлось отрезать.

- Ньютон величайший учёный! – заорал попугай, радостно подпрыгивая.

- А ещё я думал, что попугай погиб! – добавил Мау.

- Все так думали, - ответила Дафна. – Кроме самого попугая. Он объявился вчера. Лишился одного когтя и кучи перьев, но, полагаю, будет в порядке, когда крыло заживёт. Теперь он бегает за птицами-прадедами. Они его ненавидят. Я, гм, занялась исправлением его лексикона.

- Да, заметно, - сказал Мау. – Что такое Нью-Тан?

- Ньютон, - рассеяно поправила его Дафна. – Помнишь, я рассказывала тебе про Королевское Научное Общество? Ньютон был одним из его основателей. Лично я считаю его величайшим учёным всех времён, но в старости он сам себя назвал лишь мальчишкой, играющим в камешки на берегу океана неизведанной Истины.

Глаза Мау широко распахнулись от удивления, и Дафна была потрясена, когда поняла, как давно её друг не выглядел столь юным.

- Он бывал на нашем пляже?

- Ну, гм, не совсем на нашем … - сказала она. – Может, вообще ни на каком не бывал. Это такая разновидность лжи, которая помогает лучше понять правду. Штанишники называют её "метафорой".

- О, об этом я знаю, - заявил Мау.

- Да, наверное, знаешь, - согласилась Дафна. – Ладно, пойдём на свежий воздух.

Она взяла Мау за руку. На его коже обнаружились несколько глубоких царапин (он так и не смог вспомнить, когда их получил), тело одеревенело, а от уха остался лишь рваный огрызок, но в целом могло быть и хуже. Он вспомнил пулю, которая замедлилась в воде и упала прямо ему в руку. Иногда вода кажется очень плотной – достаточно разок шлёпнуться на неё плашмя, и сразу поймёшь – но всё равно…

- Пошли! – Дафна потянула его к свету.

На Женской Половине было полно народу. В полях тоже работали люди, и на берегу царила суета. Даже в лагуне резвились дети.

- Столько всего надо сделать, - покачал головой Мау.

- Они уже делают всё, что нужно, - возразила Дафна.

Некоторое время они просто молча смотрели. Скоро их заметят, и тогда придётся вернуться в реальный мир, но пока они были всего лишь частью пейзажа.

Через пару минут девушка произнесла:

- Я помню, когда… ничего этого не было. Был только юноша, который даже не видел меня.

Юноша ответил:

- А я помню девушку-привидение.

Ещё помолчали. Наконец, она спросила:

- Хотел бы ты вернуться обратно? Если бы мог?

- Ты имеешь в виду, как если бы не было волны?

- Да. Если бы не было волны.

- Тогда я приплыл бы домой, и все были бы живы, а я стал бы мужчиной.

- Но хочется ли тебе стать тем мужчиной? Ты готов поменяться с ним местами? – спросила девушка-привидение.

- И перестать быть собой? Ничего не узнать о глобусе? Не повстречать тебя?

- Да!

Мау открыл было рот для ответа, но подавился словами. Ему пришлось подождать, пока мысли придут в порядок.

- Что я могу ответить тебе? Нет таких слов. Жил-был мальчик по имени Мау. Я вижу его у себя в голове, я помню его и помню, как он был горд, что скоро станет мужчиной. Потом он оплакивал семью и обратил своё горе в гнев. Если бы он мог, он бы крикнул: "Не бывать этому!" и волна откатилось бы обратно, словно её никогда и не было. Но теперь этот мальчик стал совсем другим, хоть его и зовут по-прежнему Мау. Теперь его голова идёт кругом от множества новых мыслей. Что он может сказать? Он был рождён в этой волне, он знает, что мир круглый, и он встретил девушку-привидение, которая сожалеет, что когда-то выстрелила в него. Он звал себя маленьким синим раком-отшельником, который бежит по песку в поисках новой раковины, но теперь он увидел звёздное небо и понял, что никогда не найдёт достаточно большой раковины для себя, никогда . И ты спрашиваешь его, желает ли он исчезнуть ? Любой ответ будет ложью. Я могу быть только тем, кто я есть. Но порой я слышу, как тот, прежний мальчик рыдает внутри меня, оплакивая семью.