Егор Радов - Змеесос

— А ну! — рявкнул солдат, толкнув Мишу, и Миша чуть не упал. Он сделал несколько больших шагов вперед и замер, остановившись перед дверью, на которой не было ничего написано.

— Ты прав, — сказал солдат. — Это здесь, гнида. Солдат подошел, стукнул в дверь, и она открылась. За ней сразу располагалось прямоугольное, едва освещенное помещение с множеством зеленых шкафов и светом лампы. Из глубины вышел маленький человек с чистыми руками и крикнул:

— Что?..

— Это к вам, — почтительно сказал солдат.

— Четвертый комендант КПЗ Аркадий Викторович Лебедев, — представился человек и протянул руку. — Проходите, лучший дружище.

— КПЗ? — спросил Миша, входя. Солдат закрыл дверь с той стороны.

— Четвертый комендант, — повторил человек, нахмурясь, — Контрольно-Пропускной Зоны, Аркадий Викторович Лебедев. Проходите, лучший дружище.

— Я здесь, — сказал Миша, входя еще дальше. Лебедев мрачно отошел к окну своего кабинета, обшитого светло-желтым деревом, и сел в черное кресло. Он сказал:

— Я слушаю вас.

— Я вас тоже, — ответил Миша.

— Не надо дерзить, дружище, — тихо проговорил Лебедев, — а то я позову ефрейтора. Так что вам от меня нужно?

— Мне ничего не нужно… Меня к вам привели… Послали… Я пришел в тоталитарную зону…

— Вы уже в ней,… твою мать! — злобно выкрикнул Лебедев и ударил кулаком по подлокотнику кресла. — Привыкайте к новым прелестям! У нас все иначе! Наша реальность гнусна и кошмарна. Именно в этом ее кайф. Вопросы?

— Но я знаю, — затараторил Миша Оно. — Я поэтому и пришел… Мне очень нравится… Меня послали… Нет документов…

— У вас нет документов? А? Правильно я говорю, лучший дружище?

— Ну да… Дайте документ… И я стану членом вашей зоны…

— А это не так просто, — улыбаясь, сказал Лебедев, потом встал, подошел к Мише и дружелюбно ударил его по плечу. — Чтобы получить документ, дающий вам право на жизнь у нас, знаете, что вам нужно?

— Что же?

— По полной выкладке вы должны иметь 32 справки, 45 печатей, 50 подписей, 3 характеристики, зверское здоровье, обстоятельную автобиографию, две генеалогических схемы до шестого колена /одну — предков, другую — собственных воплощений/ и радостный взгляд! Вопросы?

— А зачем нужно зверское здоровье? — дисциплинированным голосом спросил Миша.

Лебедев снова открыто улыбнулся, ущипнул Оно за бок и ответил:

— Жизнь у нас такая! Жить в тоталитарной зоне очень трудно и утомительно; только крепкий человек может вынести, все наши за…ы и насладиться ими. Нужно иметь тонкий вкус и настоящий талант оценить это все, поэтому наш житель — истинный гурман; но также нужно иметь и охренительную выносливость, чтобы чисто физически не сдохнуть в самый разгар какого-нибудь гадкого унижения, когда душа и дух наслаждаются им в полной мере.

— Простите, — сказал Миша, — я все это понимаю и очень доволен, но каким образом я смогу принести вам генеалогическую схему собственных воплощений до шестого колена, если в данной реальности они неизвестны?

— Отличный вопрос, дружище! — одобрительно воскликнул Лебедев и щелкнул Мишу по носу. — Такая проблема действительно стояла продолжительное время, но мы ее решили. Сейчас обстоятельная экспертиза, включающая расщепление памяти, анализ мозгового вещества и прочие штучки позволяют предположительно /а иногда и с большой точностью/ установить три ваших предыдущих воплощения. После этого вас убивают на месте, обращая внимание на одновременное рождение ребенка в точно такую же секунду где-нибудь. Он подрастает, над ним производят идентичную экспертизу и тем самым получают еще три воплощения… Да, я забыл вам сказать, что уже доказано, что как раз те воплощения, которые вы вспомнили сейчас, вы забудете в последующем воплощении… Следовательно, эти три и есть искомые… Три плюс три будет шесть. Ловко, не правда ли?!

И Лебедев эффектно хлопнул себя ладонью по бедру.

— Ловко, — согласился Миша. — Но ведь меня-то уже нет! Я есть в виде ребенка, а он уже член зоны, и ему все это вроде как не надо…

— Пригодится… — улыбнулся Лебедев. — Кто знает… у нас на некоторые работы нужна такая форма, и многие ее делают. Ну, а что касается вашего случая, то я согласен, что метод несколько недоработан… Небольшая неувязка… Но я уверяю вас, что в настоящее время проводятся большие исследования по устранению этого недостатка, и в ближайшем будущем… Мы надеемся… Вы понимаете…

И Лебедев добродушно стукнул Мишу кулаком в живот.

— Так точно! — рявкнул Миша и подпрыгнул два раза. Аркадий Викторович отошел от него назад, сделал злое лицо, покраснел, задрожал и крикнул:

— Ты это брось, гнида! Ты находишься в кабинете четвертого коменданта КПЗ, а не на свободе! Это вы у вас прыгали, а у нас вы попляшете. Паспорта еще нет, а уже так вые… ется. Ты знаешь, что я не имею права тебя избить?

— Ну и не надо, — сказал Миша удивленно.

— Я не имею права, но я сделаю это, потому что здесь — тоталитарная зона, а не право! Тебе нравится? Ты кайфуешь? Ты любишь это? Это гениально!

— Пока ничего, — признался Миша.

— Я рад, — одобрительно промолвил Лебедев и подошел к письменному столу, стоящему в углу. Потом он сел за него и достал маленькую красную книжечку.

— Я не имею права давать тебе документ без документов, — сказал он, — но я сделаю это. Фамилия, имя?

— Миша Оно, — ответил Миша Оно… Лебедев открыл книжечку, написал два слова, встал и торжественно произнес:

— Поздравляю тебя, лучший дружище! Отныне ты — член тоталитарной зоны. Наслаждайся!

После этого он протянул красную книжечку Мише и захлопал в ладоши. Миша осторожно раскрыл книжку, проведя большим пальцем по ее изгибу между двух страниц. Он перестал думать и прочел:

Дальше следовали какие-то сведения и правила, но это было не интересно. Миша закрыл книжечку, прекратив чтение, и воскликнул:

— О, как мне отблагодарить тебя, великий, прекрасный, гениальный четвертый комендант! Пусть жизнь твоя будет полна удовольствий разных и противоположных; пусть все твои воплощения будут интересны и обильны; пусть болезни твои будут истинны и оригинальны, и пусть тайны твои будут подлинны, как Бог! Я готов преклонить свою главу и колени, чувствуя свой настоящий долг быть верным тебе, словно друг, или жена, или соратник; я ощущаю свою вину за то, что я не могу отплатить тебе тем же, или большим, или лучшим; я готов отдать за тебя жизнь и все остальное, и мне стыдно, что я недостоин твоего великодушия, твоей щедрости и твоей широты.

— Ну, полно, полно, — говорил Лебедев, расцветая от удовольствия. — То, что я сделал, конечно, идет вразрез с инструкцией, но ты мне сразу понравился, паренек, и я решил тебе помочь. Остальное — мои дела. Будь достойным моего выбора, будь подлинным членом нашей зоны, будь чутким товарищем своим однополчанам и соседям; наслаждайся полной грудью талантливой мерзостью здешней действительности и всегда держи руку прямым углом. Слава Яковлеву, мальчишка, помни о себе самом!