Любен Дилов - Неоконченный роман одной студентки

На этот раз мальчик сам прильнул к Циане, будто ища у нее защиты.

— А что там есть, в этих черных дырах?

Циана принялась лихорадочно вспоминать, что она учила когда-то об этих черных дырах, в которые пока еще никто не забирался, потому что там какие-то ужасные силы поглощали все, и даже частицы света не могли вырваться наружу…

— Но заместитель председателя выбрался, правда? — поспешил юный слушатель, уверенный, что все сказки имеют счастливый конец. Он еще не знал, ни что такое заместитель председателя, ни что такое подпространство. Циана поспешила согласиться с ним, а в благодарность милый крестник предложил включить телевизор.

Сия прибыла, если воспользоваться идиоматикой двадцатого века, с громом и треском, оправдываясь, что с трудом поймала такси. Встав посреди гостиной, она смерила взглядом длинные ноги гостьи и ее несоразмерно короткую юбчонку — будто это было самое верное доказательство того, что та прибыла из далекого будущего — и как в полусне прикоснулась к протянутой ей руке.

Из состояния оцепенения ее вывело торжественное заявление сына:

— Мама, а я полезу в черную дыру!

— Только посмей у меня! — крикнула она и бросилась встречать мужа, звавшего из коридора на помощь, так как он перестарался в магазине.

Фантаст заглянул в комнату, торжествующе подняв перед собой полную сетку бутылок виноградной ракии — «Это твоему профессору от меня!» — и снова исчез.

Подарок означал, что задерживаться ей здесь не стоит, и Циана принялась мерить гостиную шагами в горьком недоумении: неужели я им чем-то мешаю?.. Оказавшись у приоткрытой двери, она услышала возбужденные голоса. В двадцать четвертом веке подслушивание считалось верхом неприличия, однако историку, попавшему в другие времена, оно не возбранялось.

— Как ты смеешь водить в дом потаскушек, ты соображаешь, что делаешь? — вскричала Сия с пафосом, увековеченным традицией. Мужской голос угрожающе зашикал, а через несколько секунд женский голос снова завел фистулой:

— Ты из меня дурочку не строй, эти сказки прибереги для своих романов!

Последовала новая пауза, потом новый всплеск женского возмущения, возвысившегося до трагического монолога Медеи, перед тем как ее спасли боги:

— О господи, почему ты и мне не пошлешь такую машину!

Наступила зловещая тишина. Неожиданно все разрешилось счастливо, будто супруги благополучно миновали подпространство. Фантаст появился в дверях гостиной, сияя от радости и будто пританцовывая. В руках у него был небольшой поднос с бутылкой, рюмками и тарелками.

— Сейчас мы выпьем, закусим и расскажем друг другу о своем житье-бытье. — И он даже запел: «Обещай, что светлым будет наше прошлое-е-е…»

Когда у него было тревожно на душе или что-то не ладилось, он, сам того не замечая, пел, как поют дети в темных коридорах.

— Борис, что это за песня? — неожиданно спросила Циана.

— Просто песня и все! Шлягер. Ее часто поют по радио.

— А слова ее ты знаешь?

— Нет, да и вообще вряд ли найдется болгарин, который может от начала и до конца спеть всю песню. А зачем она тебе?

— Нравится. Подходит для таких, как я, — ответила Циана и грустно повторила: «Обещай, что светлым будет наше прошлое-е-е…»

— А ведь верно, — выпрямился фантаст, расставив принесенное на столе. — И впрямь гимн для хрононавтов! Я сейчас позвоню Петру Анастасову, автору этой песни, чтобы продиктовал текст. Он живет в Пловдиве…

Но Циана, вероятно, обнадеженная начальными строками песни, снова заставила его вздрогнуть, на этот раз еще сильнее:

— Борис, а ты еще любишь меня?

Испуганным жестом он приложил указательный палец к губам, словно перерезав напополам улыбку. Приход Сии с другим подносом в руках окончательно согнал улыбку с его лица.

— Не знаю, чем и угощать нежданную гостью, — запричитала хозяйка дома, уставляя стол неведомыми Циане лакомствами, и тут же продемонстрировала, что она тоже способна на лучезарные улыбки:

— А вы не смущайтесь! Чувствуйте себя как дома!

Маленький Циан вихрем вылетел из своей комнаты, прямиком подбежал к столу, приподнялся на цыпочки, осматривая, что бы такое вкусное утащить. Расправа была бы немедленной, но рука матери внезапно застыла:

— Мам, когда я вырасту, я буду председателем, вот! — и ручонка сгребла в кулачок разложенные на тарелке деликатесы.

— Хорошо, сынок, молодец! А теперь иди к себе, я принесу тебе всего понемногу.

Отец иронически заметил:

— Ну вот, теперь решил стать председателем! — Но по всему было видно, что идея сына пришлась ему по душе.

От алкоголя Циана наотрез отказалась, свято помня первейшую заповедь всех путешествующих во времени: пусть каждый пьет в своем веке, тогда будет меньше путаницы. И она принялась за еду, потому что голод усиливался по мере того, как росло в ней чувство смятения. И, не найдя ничего подходящего, что можно было бы сказать застывшим от напряжения хозяевам дома, она спросила:

— Значит, ты полностью порвал с историей, так?

— Вот видишь, лучше бы ты по-прежнему занимался историей! — тут же выразила свою солидарность с гостьей Сия, а фантаст ответил:

— Да я и так окружен ею! Сигареты курю, которые называются «Средец» — именем нашей столицы в средние века, водку пью «Царевец» — так назывался холм, на котором стоял царский дворец в Велико-Тырново, закусываю колбасой «Триадица» — это тоже одно из древних названий Софии.

Циана даже не попыталась понять его юмор, так что хозяин дома сам рассмеялся своей шутке. Все ее мысли были заняты тем, как побыстрее внести ясность в свои отношения с этими людьми.

Маленький Циан снова ворвался в гостиную, на этот раз таща под мышкой громадного клоуна, и громко заявил:

— Мы переходим в подпространство!

— Только посмей у меня! — снова нервно взвизгнула мать. — Немедленно иди к себе!

Мальчик послушно вернулся, но на пороге неожиданно повернулся и выпалил:

— Я засуну тебя в черную дыру, так и знай!

Мать встревожилась:

— О каких таких черных дырах вы говорили перед ребенком? — и Циане пришлось сознаться в своем прегрешении и объяснить, что представляют собой черные дыры в космосе.

— Бывают такие! — подтвердил и фантаст, будто сотни раз видел их своими глазами. Сия только недоверчиво хмыкнула, явно ничему не поверив.

Людям будущего невыносимо любое подозрение. Настороженность Сии спровоцировала девушку, и она решилась:

— Борис, прошу тебя, позволь мне поговорить с твоей женой наедине.

Сия вскочила с места, как задиристый боксер выскакивает на ринг. Очевидно, и она жаждала предстоящей схватки.

— Пойдемте в спальню. А он пускай пьет водку, — добавила она с равной долей великодушия и презрения. — Кстати, посмотри, чем занимается ребенок!