Сергей Бережной - Моривасэ Моногатари

Самурай Цюрюпа Исидор снял с березы большого жука-навозника, посадил его на лезвие меча работы мастеров из Хидзэн и беззвучно стряхнул на прикрывающую голову соглядатая еловую лапу. Жук провалился сквозь хвою прямо на инфракрасный бинокль, который держал у лица молодой человек. Судя по его реакции, это был никак не ниндзя. (По секрету от самурая могу сообщить читателю, что это был уже знакомый вам шарфюрер Отто фон Какадзе, которому выпало сегодня задание вести за Цюрюпой Исидором пристальное наблюдение с целью выяснить, какого черта самураю понадобилось делать вечером в Петровском парке.)

Убедившись, что непосредственной опасности обнаруженный наблюдатель ни для кого не представляет, самурай Цюрюпа Исидор догнал наставника Кодзё, который в размышлениях своих уже свернул с Летней аллеи на Дворцовую.

Бензопила взревела в тот момент, когда самураю оставалось не менее двадцати шагов до места событий. К счастью, массивному Сабзиро потребовалось время на то, чтобы завести мотор, перехватить орудие поудобнее и набрать атакующую скорость. Наставник Кодзё увернулся от первого выпада, благословил налетевшего на него маньяка именем Будды и буднично применил к нему кудзуси, чем совершенно вывел партнера (именно партнера, ибо на пути айки такого понятия, как «противник», просто не существует) из равновесия.

К тому моменту, когда Сабзиро снова утвердился на ногах, самурай Цюрюпа Исидор был от него уже на расстоянии лезвия меча. Бензопила взревела, Сабзиро замахнулся, но самурай единственным кири-агэ срубил противника (именно противника, потому что в данном случае самурай совершенно справедливо и обоснованно выбрал путь, отличающийся от айки).

Все остальные повреждения (признаемся, ужасные) нанесла уже мертвому Сабзиро свалившася на него бензопила. Через три с половиной минуты после того, как рев ее замолк навсегда, со стороны Милицейского переулка раздались робкие звуки приближающихся спецмашин. Прибывшие на место преступления стражи порядка попытались задержать наставника Кодзё по подозрению в том, что это он под именем Сабзиро терроризировал бензопилой Петровский парк, а полурасчлененный Сабзиро в этом случае оказывался его последней жертвой. К самураю Цюрюпе Исидору, который был при мече и мог, по мнению следствия, убедительно возразить против любых обвинений, претензий никто не высказал, у него всего лишь проверили московскую регистрацию. Наставник же Кодзё убедил самурая не вмешиваться и с явным удовольствием отправился отдыхать в обезъянник, откуда вышел через два дня, размявшись на халяву и преисполненный новых творческих сил.

А Петровский парк вскоре снова стал считаться безопасным местом. В него вернулись менты и наркотолкачи, и даже новый торговый комплекс неподалеку открыли после того, как активно торгующих выгнали со стадиона «Динамо».

Впрочем, его все равно бы открыли.

Однажды самурай Цюрюпа Исидор беседовал в буфете Союза кинематографистов с достойным наставником Кодзё о месте, которое каждый человек занимает в мире после очередного перерождения.

— Ибо сказано, — говорил достойный наставник Кодзё, вылавливая палочками сухофрукт из компота, — что каждому из нас назначено одно место — то, которое мы занимаем, — и другое, — то, которое мы должны занимать согласно великому замыслу Будды. Таким образом, духовная жизнь человека — это стремление к осознанию расстояния между одним и другим. Осознав расстояние, можно оценить путь. Оценив путь, можно найти стратегию его преодоления...

Наставник Кодзё извлек, наконец, из компота промокший и расползающийся ломтик сушеного яблока, осторожно и как-то очень издали понюхал его и затем предъявил самураю в качестве аргумента:

— Большинство людей, к сожалению, могут быть уподоблены сему плоду: сами они не способны осознать, сколь неуместно их пребывание в компоте. Их жизнь не лишена движения совершенно, ибо я могу компот размешать, выпить или вылить, но движение это нельзя назвать путем: не осознавая своей цели, сухофрукт лишен и возможности духовного развития... — Тут наставник Кодзё положил сухофрукт на краешек блюдечка. — Потому я, как сущность более духовная, нежели он, принимаю решение о занимаемом им месте, а он вынужден мое решение принять.

— Как самурай, — согласился Цюрюпа Исидор, — я безусловно подчиняюсь приказам вышестоящих. Но помимо пути, который избирают для меня они, есть еще и путь, который избираю я сам. Что если пути эти окажутся несовместимы?

— Так решение о выборе одного пути из нескольких — это и есть стратегия, — пояснил достойный настаник Кодзё. — Причем, не забывай, что стратегия — это тоже путь. Выбрав стратегию, ты тем самым выбираешь путь более высокого порядка. А есть еще стратегия выбра стратегий...

— Это я понимаю, — сказал самурай. — Но, допустим, я достиг понимания того, какое место я должен занимать согласно великому замыслу Будды...

— О горе! — вскричал вдруг наставник Кодзё, явно расстроившись. — Я начинаю думать, что наши беседы пропали втуне! Достигнуть понимания замысла Будды! Даже допустить это! Ты меня ужасно расстроил. Говоря такое, ты подразумеваешь, что возможно достигнуть совершенства. Познать дао! Ну и кто ты после этого?!

— Товарищи, вы не могли бы орать чуть потише?! — спросил из-за соседнего столика некогда черноволосый кинематографист с некогда пышными усами. — Невозможно же сосредоточиться!

Наставник Кодзё тут же извинился за столь вопиющую глупость своего ученика, что позволило кинематографисту сосредоточиться над яичницей с кобласой. Самурай Цюрюпа Исидор сидел красный от стыда.

— Простите ли вы меня когда-нибудь, учитель?

— Конечно, если ты правильно поставишь вопрос, который намеревался мне задать.

— Я постараюсь. Допустим, я оценил, сколь далекий путь мне предстоит для достижения того места в мире, которое предназначено мне великим замыслом Будды...

— Хорошо! — сказал наставник Цюрюпа Исидор.

— ...и, оценив этот путь, я понимаю, что этого места мне никогда не достигнуть. Что тогда? Неужели замысел Будды не будет завершен?

— А подумать? — хитро спросил наставник Кодзё. — Разве ты в любой момент времени не занимаешь в мире место, которое тебе предначертано Буддой?

— Это ловушка, — сказал самурай. — Место, которое я занимаю сейчас, не является местом, которое я буду занимать впоследствии. А продолжая удерживаться на одном и том же месте, я тем самым прекращаю духовное развитие!

— Не совсем, — с удовольствием поправил его наставник Кодзё. — Выбрав стратегию неподвижности, тем самым ты все равно выбираешь путь... Но в целом мысль твоя достойна. Действительно, человек, который стремится все-навсего удержаться на занимаемым им месте, как правило, достоин лишь сожаления...