Сергей Бережной - Моривасэ Моногатари

Поддержка, казалось, несколько сбила наставника Кодзё с мысли. Кажется, он собирался что-то доброму соседу возразить, но, вроде бы, придраться было не к чему — найденная Такэто Нутипа аналогия была безупречной, и чем больше наставник Кодзё и самурай Цюрюпа Исидор размышляли над ней, тем более очевидным это становилось.

— Да, — сказал наконец наставник после паузы. — Примерно в этом ключе. Но кружку мыть всё равно надо.

— Так, это, — сказал добрый сосед. — Кто ж ить спорит-то?

Он снова отхлебнул тёмненького и задумался.

— А это... — вдруг сказал он со странной для него задумчивостью. — Ниндзи, которые, ну, типа, герои — они при жизни часто пить бросали? Чтобы окончательно?

Однажды возле дома, где проживал с недавних пор самурай Цюрюпа Исидор, из кроны одиноко стоящего в самом центре двора дерева упал лист.

Хотя до официального наступления осени было ещё далеко, да и лист выглядел не вовсе обычным (это была тонкая полоска дорогой китайской рисовой бумаги), некоторое время факт листопада оставался незамеченным. Окажись рядом с деревом поэт, он непременно вдохновился бы плавным изящным падением листка; ближайший поэт, однако, в это время смотрел по телевизору матч между «Зенитом» и «Ювентусом», где, впрочем, сухими листьями тоже не пахло. Конечно, лист мог бы обнаружить дворник, но местный дворник как раз сейчас заседал в жюри ежегодного фестиваля музыкального авангарда и также был для падающих листьев практически недоступен.

Самурай же Цюрюпа Исидор, что для нашей истории чрезвычайно существенно, на той неделе был отправлен господином Мосокавой с важным поручением в Можайск, да так пока оттуда и не вернулся.

Ветра во дворе тоже не было.

Таинственный листок, таким образом, некоторое время оставался никем не востребованным.

Через несколько минут из кроны того же дерева бесшумно спланировал другой листок, на первый взгляд, точно такой же, как первый.

Затем ещё один.

Проницательный читатель, конечно, давно уже догадался, что появление в кроне дерева бумажных листьев не было следствием изменения природных законов — эти листья кто-то из кроны сбрасывал.

К той же мысли пришёл младший сержант службы охраны правопорядка Кузнецов, забредший во двор в надежде разминуться с начальством и ненароком заметивший собравшуюся под деревом кучку листвы явно искусственного происхождения. Младший сержант подошел к дереву поближе и принялся высматривать в кроне источник беспокойства.

Источник, похоже, только и ждал, чтобы его высмотрели. По всем приметам, это был ниндзя. Закрепившись ногами на довольно толстых горизонтальных ветвях, он висел в кроне вниз головой, свободно раскачиваясь и с произвольной периодичностью роняя вниз бумажные полоски.

Младший сержант службы охраны правопорядка Кузнецов оказался в трудном положении. С одной стороны, ниндзя выглядел довольно-таки мирно висящим. С другой — ниндзя, несомненно, мусорил. Вроде бы, в таких случаях следовало делать нарушителям замечание и настойчиво намекать на возможность неуплаты штрафа в пользу несоставления протокола, но младший сержант опасался, что ниндзя может среагировать на начало общения неадекватно. Он не видел по телевизору ни одного фильма, в котором ниндзя адекватно бы реагировал на представителей службы охраны правопорядка. Некоторых он даже, помнится, бил. Избранных — ногами.

В отличие от большинства мечтательных молодых людей, младший сержант вовсе не горел желанием проверять, избранный он или нет. Он отошёл подальше, сел на скамеечку возле подъезда и вызвал подкрепление в лице старшего сержанта службы охраны правопорядка Кузнецова.

Кузнецов-старший прибыл минуты через четыре. За это время бумажной листвы под деревом заметно прибавилось.

— Шо тут? — спросил старший сержант младшего. — Опять прячисся от старшого по званию? Зачем звал тогда?

— Там, на дереве, — не по уставу ответил Кузнецов-младший. — Висит.

Старший сержант сделал форменное «грхм», поправил треуголку и помаршировал к дереву. Обследовав его на предмет и обнаружив то же самое, что уже обнаружил Кузнецов-младший, он решительно постучал по стволу суставом согнутого среднего пальца руки.

— Висение на дереве, — сказал он в пространство, — само по себе ненаказуемо. Но в сочетании с замусориванием территории — подлежит. Шо это вы тут, гражданин, набросали?

Ниндзя молча раскачивался под ветвями.

Не дождавшись ответа, старший сержант Кузнецов поднял с земли один из бумажных листков и пристально его освидетельствовал. На листке наблюдались буквы. И больше одной зараз, поэтому на разрезную азбуку бумажки похожи не были. С другой стороны, для прокламации или подрывной литературы буков было маловато. Всего три строчки, на круг.

Кузнецов-старший их прочитал.

— Ничо не понял, — сказал он Кузнецову-младшему. — Какая-такая «девушка из Оцу»? Фамилия?

— Не могу знать, — сказал Кузнецов-младший. — Товарищ сержант!

Кузнецов хотел было поправить Кузнецова, но вдруг понял, что не может. «Какой я те сержант, — хотел сказать он, — когда давно уже старшой сержант?» Но сказать это было никак невозможно, потому что Кузнецов вдруг определённо осознал себя сержантом. Не старшим.

— Ничо не понял, — растерянно сказал нестарший сержант Кузнецов.

— Может, ещё раз прочитать? — предложил Кузнецов-младший.

Кузнецов машинально опустил глаза на бумажку и вновь пропахал глазами три строчки.

— Ничо не понял опять, — жалобно сказал он, ощущая в организме какую-то неизъяснимую деградацию. — Обратись.

— Как обратиться, товарищ младший сержант?

— О... оба-на... — прибито сказал опущенный в звании младший сержант Кузнецов.

— Оба? — ничего не понимая, переспросил бывший младший его однофамилец, ныне приравненный ему в звании.

— Ннна... — подтвердил Кузнецов.

Его потянуло было ещё раз прочитать листок, но многолетний инстинкт правоохранителя заставил его глаза вовремя закрыться.

— Нннна.... — повторил он и с закрытыми глазами протянул бумажку Кузнецову. — Читай ты.

Младший сержант принял листок и прочитал.

— Ну да, «девушка из Оцу», — сказал Кузнецов. — Ничего не понятно с ней.

Младший сержант Кузнецов открыл глаза и взглянул на рядового Кузнецова.

— Рядовой Кузнецов, — хриплым шепотом сказал младший сержант. — Бросай бумажку и слухай меня.

Рядовой Кузнецов выполнил приказ, по дороге впадая в крайне первобытное состояние. Боясь повернуть голову, он скосил глаза на погон, но плечи у него были узкие и в поле зрения не попадали.

— Пошшупай, — тем же хриплым шепотом сказал младший сержант.

Рядовой Кузнецов, едва не теряя сознание, провёл правой рукой по левому погону. Пластинок на погоне не было. Ни одной.