Андрей Синицын - Поваренная книга Мардгайла

При упоминании конкурентши Панас довольно подкрутил ус. Все-таки ее крах должен был ощутимо «поднять» (по выражению дракона) их общее дело.

— Гоню… — Мораннонед опять печально вздохнул, а потом неожиданно приоткрыл пасть, направил ее в сторону от Панаса и выдохнул горячую алую струю. Пара молодых ёлочек занялись трескучим пламенем.

— Как ты думаешь, компаньон, — спросил дракон несколькими секундами спустя, — откуда берется огонь?

Панас, застывший с разинутым ртом (не от удивления — от неожиданности), встрепенулся и ошалело взглянул на дракона:

— Что значит — откуда? Ты огонь выдыхаешь… Оттуда и берется.

— А почему ты не выдыхаешь огонь? — не унимался дракон. — Чем ты отличаешься от меня? В смысле дыхания?

— Да как же мне огнем дышать? — даже подрастерялся Панас. — Я от дыма задохнусь и умру тут же.

— Если дымом дышать я тоже умру, — проворчал дракон. — Ладно, зайдем с другой стороны. Что ты перво-наперво делаешь, когда собираешься разжечь костер?

— Ну… огниво достаю…

— Бери раньше. Что ты собираешься поджигать?

— Ты ж сам сказал, — всплеснул руками Панас. — Костер! Дракон тоненько пискнул и картинно закатил глаза.

— Да. Собственно, не с титаном словесности беседую, мог бы и догадаться, — пробормотал Мораннонед. — Разницы между «разжигать» и «поджигать» мы, разумеется, не усматриваем…

Панас догадался, что дракон опять принялся разговаривать сам с собой, как он периодически поступал в самые неожиданные моменты.

— Ладно, дружище, — сдался огнедышащий компаньон. — Я тебе подскажу. Огню нужен какой-либо горючий материал, субстрат, пища. Дрова — костру, масло — лампе. И так далее. Как ты думаешь, что именно горит когда я выдыхаю, как ты выражаешься, пламя?

— А что?

Панас на секунду задумался: «В самом деле, огня ведь без ничего не бывает. Что-то же должно гореть, черт забери!»

— Что? А ты угадай! — Дракон оглушительно чихнул, на этот раз в сторону Панаса и того обдало туманным облачком из мельчайших капелек, которые пахли остро, ощутимо, однозначно и очень знакомо.

Дабы изгнать последние сомнения Панас принюхался:

— Хм… Батькой клянусь — это ж горилка! То бишь — спирт твой злющий!

— Вот именно! — повеселевший Мораннонед воздел к небу палец, что твой дьяк Авдей Хмара на проповеди. — Горит именно спиртовая взвесь, которую вырабатывают специальные железы. А поджигает ее стрекательный орган, действие которого основано на каталитическом воспламенении…

Увидев безумно округляющиеся глаза Панаса, дракон торопливо закончил:

— Ну, у меня выделяется спирт, как у тебя — слюна. Понял?

— Угу, — Панас кивнул. — Полезное свойство.

Он подумал о том, что подхватывает многие словечки и обороты дракона буквально на лету. Пожалуй, братки-козаки многих слов из теперешнего лексикона Панаса попросту не поняли бы.

— Так вот, продолжал дракон. — Я не могу производить больше спирта.

— Вроде как корова не может давать больше молока, чем дает, — задумчиво протянул Панас. — Так?

Дракон покосился на Галушку, фыркнул, но согласился, хотя сравнение с коровой действительно было чересчур смелым:

— Вульгарно, конечно, но вроде того. Аналогия, во всяком случае, корректная. Именно поэтому расширить производство, увы, не удастся.

— Если только мы не отыщем и не пригласим к нам твоего родича! — выпалил Панас, осененный несложной, в общем-то, мыслью.

Дракон замер. Окаменел просто.

— Что? — насторожился Панас и внезапно вспомнил недавние свои мысли о женитьбе. — Я опять что-то не то ляпнул? Давай, Мораннонед, пригласи подругу! Уже два бурдюка в неделю! Детишки пойдут — чем не жизнь? Сами спирт начнут давать. А?

Не меняя позы дракон деревянным голосом изрек:

— Ну действительно? Откуда ему знать? Периодически дракон начинал обращаться к Панасу так, будто тот отсутствовал — называлось это «говорить в третьем лице». Сначала Панас дивился, потом привык и перестал обращать внимание.

— Видишь ли, Панас, — проговорил Мораннонед, как показалось козаку, с болью в голосе. — Во-первых, драконы все одинаковы — у нас нет мужчин и женщин, как у вас, людей, хотя мы и называем детей сыновьями, а родителя — отцом. Любой дракон способен отложить яйцо. Но проблема в том, что мы не можем сделать это когда захотим. Нужные изменения в организме происходят только если рождение новых драконов кому-нибудь необходимо. Кому-нибудь, кто зависит от нас — по-настоящему, жизненно. Я не откладывал яиц уже восемьсот лет, Панас. Окружающие последнее время желают драконам только смерти. Ты первый, кто моей смерти не желает — иначе я уже расхворался бы и покинул эти места. Конечно, одной твоей воли было бы недостаточно, но едва я перестал досаждать окрестным пастухам — мало-помалу проклятия в мой адрес утихли. Вот видишь — я здоров. И, небом клянусь, мне не хочется отсюда уходить и начинать все сначала.

Панас неожиданно ощутил, как к горлу подкатывает ком. Ему стало нестерпимо жалко дракона — по многим причинам. В конце концов, более одинокое существо трудно было даже представить.

Галушка подошел к неподвижному Мораннонеду и дружески двинул кулаком в чешуйчатый бок:

— Ну, компаньон! Крепись. Всем сейчас тяжко. Я правда не хочу чтобы ты улетел куда-нибудь — живи тут хоть тысячу лет, хоть больше. Холера! Хватит нашим пьянчугам и одного меха в неделю.

В этот день Панас впервые за довольно длительный срок напился, и Мораннонед долго слушал, как его двуногий компаньон оглушительно храпит в пещере.

— Нет, — тихо сказал дракон, любуясь звездами и думая о своем, драконьем. — Все-таки даже среди людей встречаются достойные личности. А я уж было поставил крест на этой суматошной расе.

Недельки через три Панас вернулся из очередной поездки к шынкарям и не застал Мораннонеда на обычном месте — у ручья, размышляющим или спящим. Разговор с шынкарями выдался странный: Панас заявил, что более одного меха в неделю возить не может, поскольку не больно-то это шынкарям и нужно. Как на грех, последнюю фразу услышали лесорубы за соседним столом и принялись громко доказывать Панасу, что он, мягко говоря, ошибается. Уже чувствуя нарождающиеся подозрения, Панас попытался спорить, был обозван жадюгой и едва не был бит — спасибо вмешался Сава, пригрозив, что перестанет отпускать лесорубам драконью горилку.

На выходе Панаса перехватил Грицай и долго рассказывал, как сильно ему и завсегдатаями его шынка необходим хотя бы один полный мех в неделю. Подозрения Панаса укрепились.

Мораннонеда Панас нашел в пещере, в гнезде, сложенном из цельных елок. Дракон спал и разбудить его не удалось. Спал он неделю, прежде чем пробудился. После чего снес первое яйцо, а через полчаса второе.