Андрей Синицын - Поваренная книга Мардгайла

— Мидянин! — патетически обратился Фредди ко мне, ткнув пальцем в миксер. — Мне надо посоветоваться с тобой по поводу вот этого.

В его голосе не было даже намека на переживаемое похмелье, куда-то исчезли дрожащие и повизгивающие нотки, так что на несколько мгновений меня посетила страшная мысль о том, что все это время Фредди разыгрывал меня самым гнусным образом.

— Вылей в раковину, — порекомендовал я после вежливой паузы. По сравнению с голосом приятеля мое скрипение царапало слух, словно ржавая пила.

— Не торопись, — Фредди снял с миксера крышку, сунул туда нос, с шумом втянул воздух и, вздрогнув, блаженно прикрыл заслезившиеся глаза. — На-ка, понюхай. Это должно тебя заинтересовать.

Я принял у него пластмассовый стакан и поднес к глазам. Мутная оранжевая взвесь на дне слегка колыхнулась, и в ее глубине прозмеились багровые молнии. Глаза защипало. Помахав сосудом перед носом, я осторожно вдохнул.

В первое мгновение пронзительный аромат подозрительной жидкости показался мне запахом рубленого хрена. В горле отчаянно запершило, в верхнюю часть носоглотки вонзились крапивные крючья, застарелый прошлогодний насморк моментально разошелся, в ушах что-то неприятно лопнуло, на глаза навернулись крупные лошадиные слезы. Я злобно грохнул стаканом об стол и повернулся к коллеге, однако едва раскрыл рот, туманная пелена перед глазами внезапно разорвалась, жестокая тошнота исчезла без следа, голова очистилась от похмельной боли, и я, вопреки ожиданиям, почувствовал себя на редкость хорошо. Границы окружающего пространства вдруг раздвинулись до необозримых пределов. Невесомая прохладная паутина абсолютного покоя мягко опустилась на мой воспаленный мозг. Я словно повис в воздухе, отстранение наблюдая откуда-то сверху за своим собственным телом, нелепо замершим посреди кухни. Ощущение было потрясающее. Я посмотрел на Фредди, который по-кошачьи зажмурился от удовольствия — по-видимому, он испытывал те же чувства.

— Проходит, — сказал Фредди, не открывая глаз.

Блаженство было непродолжительным, как оргазм. Я медленно спустился с небес на землю, но удивительная ясность в голове сохранилась.

— Класс, да? — ухмыльнулся Фредди, наслаждаясь моим обалделым видом. — Вот это я понимаю, настоящий похмельный коктейль!

— Как ты это сделал, придурок? — сипло поинтересовался я, еще не совсем отойдя от пережитого.

— Ну, как тебе сказать, — Фредди развел руками. — Я плохо запомнил. Немного того, немного этого, чуть-чуть ванили для запаха, анисовый сироп, ананасовый сок, долька лимона, щепотка молотого кофе для вкуса…

— Достаточно, — я махнул рукой. — Представляю себе, какой вкус у этого коктейля Молотова. Хотя запах, честно говоря, освежает.

— Пахнет в основном вот этим, — Фредди показал мне пустой бумажный пакетик с иероглифами, на котором был нарисован апельсин. — Мао позавчера забыл, когда мы с ним рассчитывались за кассеты. Я понюхал — приятно. Высыпал туда, оно — пш-ш-ш…

Упоминание о Мао заставило меня слегка протрезветь.

— Слушай, Обо, — сказал я, — а может, у него там нар-кота какая была, а? Или какой-нибудь китайский порошок от тараканов?

— Не исключено.

Фредди отобрал у меня сосуд с дурманящим составом и слегка взболтнул его.

— Так и играет на свету, — тоном опытного дегустатора произнес он, прищурив один глаз. — Знаешь, чего? Нужно это попробовать.

Коллега благоговейно наполнил бокал густой ярко-оранжевой жидкостью и поднес его к своему носу.

— Может быть, не надо? — в последний раз уточнил я.

— Да ладно, один раз живем, — неуверенно отозвался Фредди, не решаясь пригубить.

— Вот именно, — заметил я.

— Ну, нет! — заупрямился он. — Я попробую, и пусть мне будет хуже…

По моему разумению, я предпринял для спасения товарища даже больше, чем мог, поэтому мне оставалось только придвинуть поближе табуретку, усесться поудобнее и с интересом наблюдать за разворачивающимися событиями.

Фредди высунул язык, макнул его кончик в коктейль и пожевал добытую из бокала каплю губами.

— Совсем неплохо, — одобрил он,

— Правда? — спросил я.

— Угу. Отдает апельсином.

Фредди закрыл глаза, дыхнул и сделал большой глоток. Вначале на его лице отразилось глубочайшее недоумение. Он коротко глянул на меня, потом схватился свободной рукой за горло и захрипел, совсем как Александр Абдулов в отечественном триллере «Десять негритят», так что я даже немного перепугался. Но через мгновение его лицо разгладилось и засияло, словно начищенный краник в армейском умывальнике.

— Эй, Фредди, ты в порядке? — подергал я его за локоть.

— Отвали, — пробормотал он, прикрывая глаза. — Боже, вот это кайф…

Я вовремя подхватил бокал, который он выпустил из рук.

— Фредди! — позвал я.

Абонент не отвечал. Он неподвижно застыл за кухонным столом, раскрыв рот и зажмурив глаза. Я еще никогда не видел на его лице такого глубокого удовлетворения.

Пластмассовый кувшин с сатанинским напитком заманчиво искрился на столе среди пустых бутылок и помятых бумажных пакетов. «А собственно, какого черта, — заинтриговано подумал я. — Если я сделаю маленький глоток, вряд ли последствия для организма будут такими уж разрушительными». Стараясь отогнать от себя назойливые мысли о некоторых синтетических наркотиках, зависимым от которых можно стать уже после первого приема, я сунул в бокал соломинку и осторожно втянул через нее чуть-чуть оранжевой жидкости.

Адская смесь обожгла мне рот и глотку ледяным пламенем. Мгновенное удушье больно стиснуло горло цепкими ментоловыми пальцами, в животе взорвался вулкан едкой горечи, в ушах снова что-то противно лопнуло, на секунду лишив меня слуха, по черепу с размаха ударил невидимый паровой молот, и посреди этого кошмара я понял, что сейчас торжественно отдам концы. Однако в следующее мгновение все неприятные симптомы исчезли так же молниеносно, как и появились.

Теперь я ощущал уже знакомое чувство легкости и беспричинной радости. Изнутри меня распирала потрясающая энергия, в этом состоянии я с легкостью мог опрокидывать горы и сдвигать материковые платформы, я без особых усилий смог бы расплескать Атлантический океан. Я никак не мог не взлететь — и я взлетел. Стремительно пронзив бетонные перекрытия, словно они были из мыльной пены, я вынырнул в бездонном ярко-голубом небе, где среди ослепительных облаков с бешеной скоростью вращался гладкий, неистово пылающий диск апельсинового солнца с огненной свастикой посередине. Сладкий воздух необъятных просторов до отказа наполнил мои легкие. Я кувыркался в пустоте, я падал в воздушные ямы и снова взмывал к солнцу, я парил, я мчался во всех направлениях сразу, я кричал сам не знаю что на всех языках одновременно, и в конце концов, устав от экстаза, вонзился в облако и затаился в его прохладной глубине.