Юлия Федотова - Свет. Испытание Добром?

Вообще-то в детстве он иногда любил спеть. Не Прославления, конечно, что-нибудь повеселее. И когда на привалах вместе с остальными он орал простые солдатские песни, подчиненные никогда не упрекали его, что он взял не ту ноту или не попал в такт, наоборот, были довольны, что его милость поет вместе с ними. Дома все было по-другому. Леди Айлели плакала, безуспешно пытаясь обучить пасынка музыке. Рюдигер фон Раух был убежден, что Йорген фальшивит специально, чтобы позлить мачеху, и брался за ремень. Брат Дитмар утверждал, что его пение похоже на вой больного вервольфа, маленький Фруте не мог себе такого позволить, он просто хихикал. В общем, любящая родня сделала все, чтобы отбить у бедного Йоргена всякую охоту к музицированию. Но изредка она, охота эта, все же пробуждалась в его душе, и тогда он тихонько напевал силонийские серенады, если думал, что его никто не слышит. Ему казалось, что получается совсем неплохо и родственники нарочно, из вредности преувеличивают его бездарность. И друг Легивар оказался с ними заодно! Разве не обидно?

– Девам Небесным важна не красота исполнения, а его искренность, – холодно откликнулся Хенсхен. – Обладай голосом соловья злодей, погрязший во грехе, они не внемлют ему. И наоборот, самый слабый и неверный голосок праведника будет непременно услышан на небесах!

– Вот так! – поддакнул Йорген, пожалуй излишне самонадеянно причисливший себя к праведникам – с его-то недавним темным прошлым! – Спасибо, Мельхиор, ты настоящий друг, не то что некоторые!

…Да, совсем неплохим человеком оказался на поверку робкий и наивный, чтобы не сказать, глуповатый хейлиг из Швелльхена. Жаль, если ему уготовано стать Воплощением. Жаль, если его придется убить. Или это он должен будет стать убийцей?

Не так-то просто получилось отыскать в незнакомой местности маленькую Долину Света. Знали о ней все без исключения жители Мольца. Указать дорогу не согласился ни один, даже городская побирушка не позарилась на золотой. Видите ли, всякий страждущий должен сам найти к ней путь. Для кого-то он будет короток, для другого – длиннее, а закоренелому грешнику долина может и вовсе не открыться, по крайней мере, до тех пор, пока помыслы его не очистятся и раскаяние не станет искренним. Мало того, один и тот же человек, побывавший в святом месте неоднократно и вроде бы умеющий его легко найти, может однажды не попасть туда, если чрезмерно нагрешит.

Поговаривали даже, будто долина не совсем в нашем мире лежит, а ближе к дивному Регендалу, и бывали случаи, что злодеи, посягнувшие на сокровища ее храма, обратно уже не возвращались, пропадали где-то на перепутье миров…

– Тогда нам остается лишь надеяться, что все мы грешны в равной мере и не растеряем друг друга по дороге, – заметил Семиаренс Элленгааль.

– На месте тех, кто однажды впустил в мир Тьму, я бы не обольщался, – хмыкнул Легивар, как будто сам он был невинной овечкой, никогда не практиковавшей некромантию!

– На всякий случай давайте условимся ждать опоздавших у входа в храм и ничего не предпринимать, пока не соберемся вместе, – попросил ланцтрегер. В Зиппле он натворил столько дел, что теперь опасался, как бы долина не отвергла его вовсе.

– Хорошо, мы тебя обязательно дождемся, – согласился силониец, без всякой гордости полагавший, что у них с Мельхиором имеются все шансы прибыть на место раньше остальных.

«Не пришлось бы ждать до конца времен», – хотел брякнуть Легивар, но не стал, пожалел друга Йоргена. Ведь не по своей же воле тот в чудовищах ходил.

К счастью, все их опасения оказались напрасными. То ли слава о чудесах долины была сильно преувеличена, то ли весы, на которых Дева Юста взвешивала человеческие грехи, были не особенно точны, но в долину компания явилась в полном составе. Хотя поблуждать пришлось. Взяв за точку отсчета город Мольц, стали объезжать его по расширяющейся спирали, пока наконец не увидели впереди скопление довольно высоких холмов. Когда же все-таки добрались до них по бездорожью, дело было далеко за полночь. Впрочем, ночи теперь были под стать ослепительным дням.

Никто из людей такого не видел, но нифлунги, среди которых Йоргену довелось жить в детстве, утверждали, будто далеко на севере, за Пустошами, есть край вечного снега и льда. В незапамятные времена смертные селились и там, но вынуждены были уйти, когда морозы сковали их землю, сделав ее мертвой. Но речь теперь не об их горькой судьбе, а о том, что само солнце в тех забытых краях ходит по-иному. Будто бы зимой оно не показывается на небе вовсе, и много месяцев подряд длится ночь. Зато летом оно не хочет уходить за горизонт, и по ночам становится светло, как днем… Йорген слушал эти рассказы, и ему становилось жутко. Пугала бесконечная ночь: мало ли какие твари успеют в ней наплодиться? Но пугал и безобразно длинный день: какими же голодными будут твари, когда он наконец кончится!..

И вот что-то похожее случилось в обжитых землях. Правда, солнце по-прежнему исправно совершало свой круг, вставало утром на востоке, а вечером пряталось за западным горизонтом. Да только темнее с его уходом почти не становилось. Небо делалось не черным, с россыпью звезд, а тускло-серым, будто не полночь над миром, а очень пасмурный день. И миллионы больших и маленьких ночных существ сидели голодными по своим норам и логовам, потому что боялись выйти на промысел. Природа замирала в недоумении, а люди в городах думали: «Вот сколько света дарят нам добрые Небеса. Должно быть, теперь и урожаи будут вдвое!» Они не знали, что темнота нужна зерну не меньше, чем свет, и если ночи больше не будет, растения не смогут жить.

«Пожалуй, мы ошибались, предполагая, что Свет уничтожит наш мир милосердно, в мгновение ока, – думал Семиаренс Элленгааль. – Нет, он станет убивать его медленно, год за годом, как делала это Тьма, ведь они играют по одним правилам. Быстро пропадут те, кто привык жить в ночи. Потом придет черед деревьев, кустов и трав, и дневные создания начнут гибнуть от голода. Они будут прятаться под землей, драться друг с другом за жизнь, продляя агонию мира. Сегодня Свет навис над Фриссой, постепенно он будет становиться все ярче, захватывать все новые и новые земли, сгубив Фавонию, переползет через Альтгренц в Вольтурнею, загубит и ее…»

Так будет, если его не остановить. Но удастся ли на этот раз? Ответ на этот вопрос им предстояло узнать очень скоро.

Да, местечко было чудным, по крайней мере, в свете ночи – в ослепляющем свете дня они уже вряд ли смогли бы его хорошо разглядеть. Долина лежала в окружении шести холмов, пока еще зеленых, несмотря на осеннюю пору. У подножия одного из них било несколько мощных ключей, воды их сливались в звонкий ручей, и тек он действительно по гладко окатанной сердоликовой гальке. (Йорген, сам не зная зачем, припрятал горсть полупрозрачных солнечных камней в поясной кошель – просто они ему понравились.) Обещанные плакучие ивы с серебристой листвой тоже имелись, росли по берегу ручья. Но медом в воздухе не пахло – Йорген специально принюхивался. И цветы уже отцвели, а может, Свет их сгубил?