Юлия Федотова - Свет. Испытание Добром?

Ланцтрегер фон Раух важно задрал нос:

– Практика, друг мой, практика! Не все сущее в этом мире успело найти отражение в книгах.

– Хорошо сказано! – одобрил силониец. – Но кто же все-таки послужит приманкой для племянника?

– А кто из нас троих красивее? – вопросом на вопрос ответил специалист по носфератам. Обращался он не столько к Кальпурцию, сколько к Лизхен, полагая, что женщине об этом гораздо легче судить.

– Ну конечно же мой милый Легивар! Кто же еще? – расплылась в искренней улыбке вдовушка.

Но «милый» с ней не согласился.

– Глупости! – решительно отрезал он. – Просто она меня любит, поэтому не может судить объективно. Только не подумайте, что я испугался, мне самому была бы интересна эта роль. Но если вопрос и вправду стоит так принципиально, как утверждает Йорген, то я никоим образом не гожусь. Во-первых, происхождение у меня простое, мой отец принадлежит торговому сословию. Во-вторых, красотой вы оба меня превосходите, это факт.

Северянин с силонийцем переглянулись. Они достаточно хорошо знали Легивара Черного, чтобы понять, как нелегко его самовлюбленной натуре должны были даться такие слова. К ним следовало отнестись серьезно.

– Лизхен, выбирай тогда из нас двоих!

Белошвейка отнеслась к поставленной задаче с большой ответственностью. Она долго ходила кругами, разглядывая парней со всех сторон, разворачивала к свету, ставила рядом и разводила по углам… И все впустую!

– Нет! – заявила она очень решительно. – Не могу понять. Один светленький, другой темненький – как тут разберешь? Вот если бы одинаковые были.

– О! Это мы мигом! – нашелся Йорген и спрятал волосы, набросив на голову куртку. – Кальпурций, ты тоже накройся чем-нибудь!

Тот послушно обмотался полотенцем, Лизхен снова принялась сравнивать. И с тем же результатом.

– Нет! Не могу! Один человек, другой не совсем. Вот если бы оба людьми были!

Да, решить эту задачу даже находчивому Йоргену было не по силам.

– Ладно, – сдался он. – Пусть выбирает сам племянник, из всех троих. Может, мы оба не в его вкусе, а Легивар как раз в его. Сделаем так. Расположимся на ночь неподалеку от фамильного склепа Айсхофов. Типа мы беспечные путники, забывшие, что на свете бывает Зло… Нет. Это уж слишком явно, он заподозрит ловушку. Лучше я начерчу пентаграмму, но неправильно, чтобы защита не действовала. Он решит, что ошибка была случайной, и захочет ею воспользоваться. Выберет кого-то одного, начнет обращать – тут мы его и прикончим.

– А не боишься, что он нас усыпит? Носфераты способны насылать на свои жертвы сон, – напомнил маг.

– Есть такое полезное растение полынь. Кружка отвара внутрь – и в ближайшие десять часов сонные чары тебе не страшны. Я уже велел хозяйке, чтобы заварила.

Да, Йорген все успел предусмотреть. Но Девы Небесные, какая же это гадость – полынный отвар!

Ночь сгущалась над Айсхофом, тихая, теплая. Сквозь тонкую пелену облаков размытым пятном проглядывала луна. Воздух был наполнен ароматом шиповника, его заросли густо покрывали склоны замкового холма. В один из склонов глубоко врос старинный склеп, такой неприметный, что увидеть его можно было, только оказавшись у самого входа, забранного перекошенной от старости дубовой дверью с коваными накладками. Издали же, особенно в темноте, родовая усыпальница фон Айсхофов казалась безобидной мшистой куртиной, местами оплетенной плющом. Внизу, у подножия холма, старая ива раскинула ветви над широким ручьем, заслуживающим, пожалуй, чести считаться маленькой речкой. В ветвях драной кошкой орала иволга. Со стороны Ганцендорфа доносился лай собак и хмельное пение – в одном из домов, запершись на засовы от кладбищенских гостей, гуляли свадьбу. В общем, обстановка была самой романтической.

– Красота, – умиленно вздохнул Йорген. – Чудесная ночь! Если бы я был носфератом, мне непременно захотелось бы размножаться.

…Пентаграмму он уже начертил, прямо на широкой тропе, ведущей наверх, к замку. В ней они и лежали теперь, скрывая под плащами оружие и старый кол, презентованный ради такого случая богентрегером фон Кнурром. Он сам заготовил его на племянника лет пятнадцать тому назад, когда еще был в силе, но так и не сумел пустить в ход. «Я буду молиться Девам Небесным, чтобы вам повезло больше моего!» – обещал он, и ланцтрегер чуть заметно поморщился: последнее время упомянутые Девы не вызывали у него прежней любви…

– Не болтай! – шикнул маг строго. – У них очень острый слух.

Замечание было справедливым, и Йорген притих, хотя это далось ему с некоторым трудом. Очень хотелось болтать, от полыни все трое чувствовали себя несколько взбудораженными. И не только от нее, надо признаться. Это для Йоргена охота на носферата была занятием рутинным – мало ли их пришлось отлавливать по всему Норвальду еще в те годы, когда ланцтрегер Эрцхольм по причине юного возраста на королевской службе не состоял и воевал ближе к дому под началом родителя своего Рюдигера фон Рауха, ландлагенара Норвальда. Правда, в роли приманки ему не приходилось выступать ни разу, для этого обычно использовали брата Дитмара или какого другого красавца из числа сыновей мелких трегеров и арендаторов. (Не потому, что фон Раух-старший делал скидку на нежный возраст Йоргена и не желал его жизнью рисковать, просто он искренне считал внешность среднего сына своего безобразной по причине примеси нифлунгской крови. И неважно, что ни одна из существующих на свете дам с этим категорически не согласилась бы – ландлагенар Норвальд не привык считаться с чужим мнением, тем более дамским.)

Так или иначе, опыт ночной охоты у Йоргена был, и он скучал, потому что не любил томительных ожиданий. В отличие от Легивара с Тииллом – тем не до скуки было. Нервничали оба страшно, хоть никогда бы в этом не признались ни себе, ни кому другому. Накануне Йорген очень обстоятельно, в подробностях, но совершенно без эмоций рассказал, как ЭТО будет происходить, что именно они должны чувствовать и как именно должны поступать, и по его словам выходило, что ловить благородных кровососов не намного труднее, чем, к примеру, стрелять кабанов. И при свете дня они склонны были ему поверить.

Однако во тьме все представлялось иначе.

Они лежали и с замиранием сердца вслушивались в ночные шорохи и скрипы, вглядывались в темноту из-под полуприкрытых век. Ждали. Мучились. И сами не могли понять, чего им больше хочется – чтобы носферат пришел скорее или чтобы не приходил никогда.

Но он конечно же явился, на их желания невзирая. Еще бы: чуть не у самого склепа заночевали путники, можно сказать – «завтрак в постель».

Высокая бледная фигура выплыла из мрака, стала медленно приближаться к «спящим». А им и в самом деле вдруг отчаянно захотелось спать. И волнение все ушло куда-то, так умиротворенно стало на душе… Но душа душой, и бог с ней совсем, главное – что полынь не позволила уснуть разуму, сознание оставалось ясным, хоть и были чары голодного племянника необыкновенно сильны, даже Йорген такого не ожидал.