Юлия Федотова - Свет. Испытание Добром?

– А-а-а, Тьма побери! Папаша! Этого не хватало! – вскрикнул Йорген и дал шпоры коню. Спутникам ничего не оставалось, как поспешить за ним.

– Стой! Стой, юный негодяй! Стой, когда тебе отец приказывает! – неслось вслед.

… – Только не подумайте, будто я его так уж боюсь, – чуть позже, когда приземистые башни Эрнау уже растаяли в утренней дымке и погони родительской можно было больше не опасаться, объяснял друзьям ланцтрегер. – Но согласитесь, в жизни всего должно быть в меру. Неприятностей в том числе.

Никогда еще не доводилось Кальпурцию Тииллу забираться в такую дремучую глушь! От Эрнау дорога шла все больше лесом, но не простым, а особенным, каким-то больным, что ли? Был он редким, но непролазным из-за бурелома, казалось, мертвых деревьев в нем больше, чем живых. Росли здесь невысокие ели с уродливо искореженными стволами и неопрятными метелками седоватой хвои на самых макушках. Нижние их ветки были совершенно голыми и обломанными, торчали, как кости старого скелета. Кое-где меж ними мелькали белые стволы и веселая молодая зелень берез. Издали они радовали глаз, но стоило приблизиться, и на каждом деревце обнаруживался десяток-другой безобразных наростов, заставляющих бедное растение кривиться и чахнуть. Йорген объяснял, что это капы, и древесина их на срезе удивительно красива, краснодеревщики платят за нее золотом, и некоторые из деревень махтлага только этим промыслом и живут. Кальпурций слушал его речи и думал про себя: «И почему людей всегда привлекает уродство?»

Дорога, поначалу совсем неплохая, с каждой пройденной лигой становилась хуже и хуже – зря хвалили. Девы Небесные, да как вообще можно было называть «дорогой» эту лесную тропу, вдрызг разбитую еще в пору весенней распутицы, да так и засохшую корявыми колеями, такими глубокими, что приходилось тревожиться за лошадей – не переломали бы копыт! А Йорген еще называл ее лучшей во всем Моосмооре! Если она лучшая – какими же должны быть все остальные?! Эту мысль силониец, не удержавшись, высказал вслух.

– Просто тебе не с чем сравнивать, – ответил Йорген уязвленно. – Раньше этой дороги не было вовсе – ни насыпи, ни фортов, только старая гать, которую моосмоорцы не успевали подновлять вовремя. Весной или осенью по ней вообще невозможно было проехать, народу потонуло – не счесть… Нет, не здесь, конечно. Здесь еще сухо, лес. Дальше к северу начнутся настоящие болота – сами увидите. А уж комаров там – не представляете. Скольких несчастных насмерть закусали! Здесь даже казнь такая есть… Нет, нас не сожрут. Я знаю чудесное нифлунгское заклинание против комаров, слепней и прочей летучей нечисти. Ни одна тварь к нам близко не подлетит.

– Это обнадеживает, – обреченно вздохнул Легивар. Похоже, не очень-то он верил в нифлунгские чудеса.

А Йорген продолжал рассказ:

– Дорогу строили в разгар темных лет, когда махтлаг еще страдал от страшного голода, поэтому и получилась она не вполне добротной – и средств, и людей было в обрез. А уж сколько моосмоорцев померло на строительстве – не сосчитать! Их прямо в насыпи и хоронили, без гробов – теперь по ночам здесь бродят целые стада неприкаянных гайстов, воют так жалобно!

Слушатели невольно содрогнулись. Выходит, они который день в буквальном смысле слова шагают по трупам?

– Да стоило ли вообще затевать такое строительство?! – вырвалось у силонийца с горечью. – Выстроили Тьма знает что, только людей погубили напрасно!

Йорген нахмурился, его больно задели слова Кальпурция. Легко им, благополучным южанам, судить о том, чего самим не довелось пережить.

– Никогда больше не говори так, друг Тиилл, – попросил он, отведя глаза. – Да, эта дорога не так хороша, как хотелось бы, и заплатить за нее пришлось дорогую цену, но знали бы вы, скольких жителей махтлага она спасла от голодной смерти и как помогла в борьбе с ночными тварями. К ней надо относиться как к важнейшему стратегическому объекту, а не как к аллее для приятных прогулок верхом. Не для праздных путешествий она предназначена, а для обеспечения надежной связи внутренних районов махтлага с морем… Между прочим, когда умные люди ищут легкий и относительно безопасный путь из столицы в Перцау или Норвальд, они именно море выбирают.

– Да? – удивился Кальпурций. – Тогда почему твой отец и махтлагенар Моосмоор поехали в столицу не морем, а этой дорогой?

При этих словах силонийца хмурое лицо Йоргена неожиданно расцвело.

– Вот! Заметь! Я этого не говорил, ты сам сделал нужный вывод!

– Какой? – опешил силониец, он не имел в виду ничего дурного.

– Что мой дорогой отец и друг его Сигебанд фон Лерхе умом, к сожалению, не блещут, – охотно растолковал любящий сын.

И тут же был пойман на слове.

– Хорошо, спросим иначе, – зловеще улыбаясь, осведомился Легивар. – Почему морем не последовали мы? Почему ты избрал для нас другой путь?

Странные янтарные глаза Йоргена стали большими и невинными.

– Как?! Я же инспектирую отдаленные гарнизоны, ты забыл? Давно пора было! Только вчера какое страшное нарушение выявили!

– Э нет, ты нам зубы не заговаривай! – погрозил пальцем маг. – Дитмар поручил тебе…

– Ха! «Дитмар поручил»! Между прочим, это я над ним начальник, а не он надо мной!

– Неважно, он старший. Так вот, он знал заранее, что мы идем сушей, поэтому и поручил…

– Навязал!

– Ладно, «навязал» тебе эту проверку. Заодно, попутно. А о море вообще речи не шло. Мы даже не знали, что такой путь существует. Ты все решил сам как истинный сын своего отца.

– Кто же виноват, что вы так слабы в науке землеописания? А решил я правильно. Путь морем – да, он легкий и безопасный, но отнюдь не быстрый. Это же огромный крюк вдоль побережья Шнитта, Лонарии и Фельзендала, и всё против течения! А потом начинаются коварные Феннийские шхеры, корабль петляет меж ними с быстротой садовой улитки, и вообще никаких нервов не хватает дождаться, пока он из этого лабиринта выберется. При этом у моряков, по крайней мере, есть работа, а пассажиры вынуждены томиться бездельем и тихо угасать от тоски.

– Лично я предпочитаю тихое угасание от тоски героической гибели на болотах! – заметил бакалавр.

Йорген многозначительно поднял бровь:

– О-о, друг мой, это ты никогда не угасал от тоски!

Днем путники миновали несколько придорожных селений с кургузыми бревенчатыми домиками под тростниковыми крышами, наползшими на самые окна, как шапки на глаза. А незадолго до заката они выехали к первому укрепленному форту.

– Видите, как точно все рассчитано, – хвастался Йорген, будто в том была его личная заслуга. – Пеший путник по свету легко добирается от одной деревни до другой, а конный даже зимой успевает попасть в форт до захода солнца. – Он сделал широкий приглашающий жест. – Вот здесь мы сегодня и заночуем. Прошу, господа!