Саша Вайсс - Кристиан Фэй (СИ)

Цените, ибо его может не хватить.

Утренние лучи солнца пробивались из-за пыльных штор. Падая на гладкую поверхность зеркала, они вспыхивали пятнами света, отбрасывая блики прямо в глаз.

Кристиан Фэй вздрогнул и невольно зажмурился. Затем сделал шаг назад, в сумрак комнаты, и снял со спинки стула новую шелковую рубашку. Белоснежная ткань оттеняла его ровную смуглую кожу и приятно холодила тело.

Через два часа Кристиану предстояло чрезвычайно важное свидание. Встреча с девушкой, которую он ждал всю свою жизнь.

Пять месяцев тому назад на улицах Петрополиса царила зима. По черным каменным улицам проносились кареты и экипажи, быстрые тени и яркие огни в холодном снежном месиве. К этим-то огням и выскочила невысокая хрупкая девушка. Зябко пряча пальцы в кроличьей муфте, она огляделась по сторонам. У обочины стояло несколько экипажей, но все они были пусты.

— Какой гад! — выдохнула она в морозный воздух.

Её слова смешались с уличным шумом и свистом бури. Снежные порывы подхватывали длинные юбки ее платья и сдували капюшон с волос, отчего ей постоянно приходилось его поправлять.

Нет, Ева всегда подозревала мужчин в непостоянстве и безответственности, но, черт возьми, почему именно ей доставались самые безобразные экземпляры? Год за годом ее романы повторяли один и тот же сценарий, словно бродя по зачарованному кругу: прекрасное начало, романтические встречи, напоенные предвкушением счастливой развязки, затем — отчуждение, ревность, скандалы, и, наконец, когда презрение достигало апогея, Ева вновь разочаровывалась в мужчинах. Бросала и зарекалась когда-либо им верить. Ровно до момента встречи с очередным «принцем».

Погрузившись в вязкие волны злобы и самобичевания, она и не заметила, как перед ней со скрежетом остановился грязно-желтый автомобиль. Понимая, что оставаться ждать на дороге глупо, она заглянула в окно. Из глубин салона ей улыбнулся симпатичный молодой человек, совершенно не похожий на таксиста. Смуглый, с темными волосами, собранными в короткий торчащий хвост, в чистой рубашке и с ровными белыми зубами.

— Мне на Кипарисовый проспект,— почти прокричала она, стараясь перекрыть шум ветра, и, когда водитель услужливо распахнул дверцу, нырнула в машину.

Отъехав от обочины, экипаж заурчал и медленно набрал скорость, подпрыгивая и чихая.

— А начинается всё с записок,— неожиданно заявила Ева.

Молодой человек покосился на неё в зеркало заднего вида.

— Простите?

— Записки. Когда вместо писем приходит только клочок бумаги с парой строчек, значит, скоро конец,— она угрюмо уставилась на крупные хлопья снега за окном. — Значит, скоро твой жених исчезнет. Только его и видели.

Обычно после таких фраз собеседники умолкали и больше заговорить не пытались. Но этот водитель был явно не из их числа.

— Слишком близко принимаете к сердцу,— бросил он через плечо.

Теперь пришел черед Евы удивленно вскинуть брови.

— Я имею в виду женихов,— пояснил юноша.— Что-то мне подсказывает, что если вы смените окружение, приличные джентльмены найдут вас сами.

Да что он знал о ее окружении? Что он мог знать о долгих одиноких ночах и разочаровании после очередного предательства? Еву словно прорвало, и она принялась вываливать на водителя все, что накопилось за последние месяцы и годы. Что в ее возрасте оставаться незамужней уже неприлично. Что обеспеченные и образованные господа не воспринимают ее всерьез. Что она все чаще заливает горе вином, деньги, оставленные ей в наследство, утекают сквозь пальцы, а становиться любовницей женатого мужчины не позволяет гордость. В ответ юноша лишь молча кивал, не отрывая взгляда от заснеженной дороги.

Вскоре машина остановилась на Кипарисовом проспекте, перед старым особняком, у входа которого неистово мерцал фонарем с разбитым стеклом. Водитель распахнул дверь, и Ева ступила в снег, с трудом достав все юбки своего платья из машины. Она подняла взгляд на юношу, учтиво протянувшего ей руку.

— Знаешь, если бы у меня была крестная фея, я бы её уволила.

Три шейных платка лежали в ожидании на кровати. Время от времени Кристиан хватал один из них и прикладывал к вороту рубашки, косясь на отражение в зеркале. Затем бросал платок обратно и хватал следующий, с которым проделывал ту же операцию.

После долгих минут мучений он остановился на зеленом. Зеленый был её любимым цветом.

— Маленькая блондинка с окраины города?..

На пару мгновений Арчибальд Эфесский задумался, но почти сразу его лоб безмятежно разгладился.

— Да знаешь, сколько у меня таких? — Он расслабленно откинулся на спинку стула и хлебнул ещё пива. — За всеми всё равно не усмотришь. Я раньше работал до потери пульса, приходил домой в первом часу ночи. А потом понял, что работа работой, а своя жизнь у меня быть должна. И напрягаться и пахать до последнего не стоит. Работа не волк, как говорится…

Пару мгновений Кристиан вглядывался в это не отягощенное проблемами лицо с блестящими небесно-голубыми глазами и завитками рыжих волос, падавших на лоб. Затем перевел взгляд на животик, натягивавший жилет, и сложенные поверх него наманикюренные ручки.

— Может, ты всё-таки вспомнишь? По-моему, у неё дела идут не очень, надо помочь…

— У них у всех дела идут не очень, дружище. Кому-то не везет с мужиками, кому-то с работой, с учебой, расположением дома, луны и звезд в личном гороскопе, кому-то со всем сразу,— Арчи широко улыбнулся, встал и, перегнувшись через стол, хлопнул Фэя по плечу. — Не переживай, друг. Такие проблемы — это не конец света. Взрослые девочки должны учиться справляться со своими проблемами сами.

Когда рыжий коллега открыл дверь кафе и нырнул в снежную бурю на улице, Фэй тихо выругался.

Завязав платок, Кристиан улыбнулся своему отражению, но улыбка получилась несколько нервной. Первый раз за долгие годы он волновался перед свиданием.

Пригладив черные волосы, он собрал их в хвост. Затем снова распустил, оставив концы прядей касаться плеч.

Как Ева оказалась рядом с проспектом, она не помнила. Да и помнить-то особенно было нечего. Очередной вечер со слезливыми исповедями подругам, не менее слезливые сочувствующие взгляды и шаблонные «не отчаивайся» и «не всё так плохо». От подобной лжи Еву мутило ещё сильнее. Это говорили они, которые не могли разобраться в собственной жизни. Дерьмо. Одно непроходимое дерьмо вокруг. Дерьмо из людей, на людях, в их головах и оставшееся после их смерти.

Желтое пятно впереди оказалось давно не мытым такси. Дверь открылась, и из машины выглянуло до боли знакомое лицо.

— И снова здравствуйте. Вас подвезти?

— Денег нет… — На непослушных губах всё ещё остался привкус абсента. Его она пригубила лишь рюмочку, но и этого хватило, чтобы ноги принялись заплетаться.— Доберусь пешком...