Лана Туулли - Длинные тени

Маленький. Размером с кошку. Черно-белый… Нет, не может быть!

К тому же давно сгинувший Черно-Белый Кот мэтра Вига не умел проходить сквозь стены.

Выбросив из головы лишние мысли, Фриолар воздал должное кофе и омлету.

Принц Роскар попался на лестнице. Не парадной, а одной из боковых, по которым можно незамеченным спуститься в фехтовальный зал, расположенный в западном крыле Дворца, или напрямую пройти к конюшням.

— Ты так и будешь от меня шарахаться? — напрямик спросил Октавио.

Принц неопределенно дернул плечом и сделал попытку пройти мимо.

— Если тебе есть, что сказать, лучше говори сейчас, — генерал положил руку на перила, преграждая путь. — Или предпочтешь спустить меня с лестницы?

Роскар попытался отделаться абстрактным хмыканьем, но не получилось. Громдевур был широк в плечах, лестница, наоборот, узка на повороте… Не драться же, в самом деле!

— Не хочу разочаровывать Ангелику.

— Это ты еще вчера сказал, хмырей министерских развеселил. Только ведь они не поняли. Подумали, что ты в очередной раз маковкой о какой-нибудь колокол приложился, и в голове у тебя звенит.

— Ваше благородие, я не собираюсь…

— О, как! Уже «ваше благородие», и суток не прошло! Слушай, твое высочество. Давай поговорим напрямую, без экивоков.

— Давай, — мрачно согласился Роскар. И резко, одним движением, сгреб Октавио за воротник. Вжал в стену. Предплечье к горлу, левую руку — на сустав, чтобы можно было единым движением свернуть шею и отправить вниз по лестнице, имитируя банальный несчастный случай. — Это ты покушался на Гудерана?

— Нет, — столь же мрачно ответил Громдевур. — Ты?

— Нет, не я, — Роскар ослабил хватку. Октавио с видимым облегчением вдохнул и помассировал шею.

— Идеи какие-нибудь имеются?

На этот раз в пожатии плеч Роскара содержался намек на задумчивость и некоторую растерянность. Идеи, знаешь ли, не мой профиль…

— Сам подумай, зачем мне покушаться на твоего брата? Если оставить в стороне вопрос, как я намеревался поступить с Арденом и тобой, я ведь не королевских кровей. А Ангелика — женщина, кто б ей разрешил править? — заготовленная фраза походила на оправдание, но Октавио все же решился ее озвучить. Для протокола. Для лучшего взаимопонимания. Шею едва не своротил, зар-раза! Силы своей не знает, дубина кавладорская…

— Если бы кто-то решился на убийство короля и его одиннадцатилетнего наследника, такая мелочь, как отсутствие нужной крови, его бы не остановила, — Роскар сел на ступеньки. После двух бессонных ночей принц выглядел не самым лучшим способом — лицо осунулось, на щеках выступила щетина, взгляд какой-то испуганный, затравленный, руки беспокойно сжимаются в кулаки…

— А ты, братец, циник. Людям не веришь, — с удивлением признал Октавио.

— Насмотрелся во Дворце, — глухим, лишенным эмоций голосом ответил Роскар. — Их здесь много побывало. Советники, министры, придворные. Ах, ваше высочество, позвольте дать вам совет. Ах, ваше высочество, позвольте выразить свое восхищение и нижайше заверить в нашей глубочайшей преданности… А потом начинается. Не соблаговолите ли передать вашему венценосному папеньке, не откажите в любезности сообщить вашему брату… Шлюхи, и то честнее. Те сразу предупреждают, сколько стоит их «любовь», а эти твари заглядывают тебе в глаза, расшаркиваются, а у самих камень за пазухой…

— Однако! — еще больше удивился Громдевур. — Не ожидал от тебя подобной точности наблюдений! Как-то привык, что говоришь ты только об оружии, в крайнем случае — о зверье, которого с помощью оружия можно добыть, но столь изощренной работы мысли, честно скажу, не ожидал. Кстати, ты как намеревался оправдываться, мудрец? В смысле, какая у тебя отмазка, чтоб я мог озвучивать, если придется, как официальный итог расследования?

— Да какая отмазка… Я поклялся. Отцу, когда ему совсем плохо стало. Он беспокоился, как бы я сдуру в какую-нибудь смуту не ввязался, вот и объяснял, чего от господ придворных ожидать. Потребовал, чтобы я брата поддерживал, сестру слушался, о должности главнокомандующего напрочь забыл… Отец всё надеялся, что ты успеешь вернуться, даже жезл для тебя приготовили — мне завидно было, страсть, но отцу перечить не посмел. Правильно сделал — какой из меня главнокомандующий… Хуже, чем король. Понимаешь, нечем мне оправдываться. Я увидел волков, они бежали мимо меня, такие… странные… и я поспешил за ними, чтобы помочь, если что. А потом увидел, как волки напали на Гудерана, и полез в драку. Можешь сыщика того усатого спросить, он подтвердит. Нет у меня доказательств, что я на жизнь короля покушался, нет и быть не может! Гудеран — мой брат, я за ним и в огонь, и в воду, и всё тут.

Рыцарь нервно сжал кулаки, будто собираясь боксировать с призраками прошлого.

— А то, что Рудженти и Ле Пле насочиняли про Тирандье — это вообще ни в какие ворота не лезет! — выпалил он, благо Громдевур слушал, не перебивая. — Герцог всего лишь забавный старикан, он нудный, надоедливый, но не настолько глуп, чтобы путаться с убийцами и чернокнижниками!

— То есть, если я правильно понял, ты допускаешь, что некоторые люди — мерзавцы, но заранее исключаешь из их числа тех, кого знаешь лично. Занятно, занятно… Скажи прямо — ты на герцогову дочуру запал, вот и думаешь, как тестюшку оправдать, — квадратная физиономия Октавио расцвела кривой усмешкой, но карие, внимательные глаза не смеялись. Какие уж тут шутки…

— Вот уж кто-кто, а Мелориана мне ничуточки не нравится, — обиделся Роскар. На секунду подумал, а не стоит ли рассказать зятю о своем летнем приключении, но не решился. Громдевур — человек занятой, сам себя провозгласил главным следователем по делу о покушении на короля, не должно ему о всяких сердечных горестях плакаться… — Просто жалко девчонку. Сколько ей — шестнадцать, семнадцать? Если Тирандье действительно разорится, она, чего доброго, выскочит замуж за первого встречного, чтоб отец в долговую тюрьму не попал, а потом полжизни страдать будет. Жалко ее…

— Эу… Нашел кого жалеть! Уверен, рыжая кошечка упадет на четыре лапки, распушит шерстку и отправится восвояси, помахивая хвостиком. Короче, Роск. Слушай сюда. Сейчас ты пойдешь и будешь делать вид, что ужасно мною недоволен. Можешь пару раз ввернуть, что я — хам, выскочка и вообще э-хта'куум-ли, асан'к-тэ, зайнгерие, леугенре шпацех уэш, как выражаются наши железнолобые братья. Слишком не увлекайся; врать ты толком не умеешь, попадется хитрый собеседник — проколешься. Значит, высказываешься в том плане, что если б не Ангелика, ты бы давно свернул мне шею, понял?

— Не слишком. Но ладно, как скажешь, так и сделаю. Придворные интриганы всё больше хвалебное словечко за них замолвить просили, ругать как-то не доводилось…