Лана Туулли - Длинные тени

— Нет, — увидев, как экспрессивно отреагировал генерал на его сообщение, Клеорн поспешил выложить козырную карту. — Это сам мэтр Фотис. Уж он-то знает, кто его убил, и при каких обстоятельствах.

— Фотис… Фотис? — уточнил Октавио. Посмотрел на довольного собой сыщика каким-то странным, заинтересованно-озадаченным взглядом. — А-а, так вот почему разговор невозможен…

— Закон о Магии, — подтвердил Клеорн. — Я господину министру даже не докладывал, не решился его беспокоить заведомо невыполнимой просьбой. Но, понимаете ли, ваше благородие… Мне тут чисто случайно вспомнилось то, что произошло летом, в Эль-Джаладской Пустыне. Законы в каждой стране разные, и то, что запрещено у нас, оказывается разрешено у наших соседей. Почему бы не вызывать из Восьмого Позвонка или Хетмироша соответствующих специалистов, поручить им расспросить покойного мэтра — это ведь много времени не займет, а конфиденциальность я лично обеспечу!

Секунду Громдевур размышлял об открывшихся перспективах. И с сожалением был вынужден отказаться:

— Не получится. Покойник-то наш, кавладорский. Мы, типа, Закон и Справедливость, а значит, должны быть на страже его интересов, а тут, получается, мы своего же и подставляем.

Разочарованный отказом сыщик понурил голову. Эх, что ж он сразу не подумал о такой мелочи…

— Но идея хорошая. Давай-ка, братец, думай, — генерал хлопнул Клеорна по плечу. — Думай, как и закон не обидеть, и делу помочь. А я тоже покумекаю…

Процесс «кумекания» продолжался с момента, как Октавио отправил усатого сыщика собирать информацию о Штрау и прочих обитавших во Дворце гномах, и до той поры, пока он не заметил эффектную процессию, направляющуюся к покоям придворного мага.

Процессию возглавляла Синтия Росинант — женщина, на которую генерал всегда смотрел с удовольствием, ибо пока молчала — заслуживала. В хрупких ручках графини трепыхался молодой человек в лиловой мантии, в котором Октавио опознал того молодого волшебника, который помог ему с возвращением домой [35] См. Проверка на прочность. Речь идет о затянувшейся «прогулке между мирами», в которой, по версии Октавио, был виноват Лотринаэн, и которую, опять же по официальной версии, завершил мэтр Лео. . Замыкала шествие недовольная, пышущая еле сдерживаемым гневом Росинантова дочка. На девушку тоже было приятно смотреть — и Громдевур на всякий случай сдержал шаг, чтоб не столкнуться с дамами. А то потом еще объясняй Ангелике, что интерес его лишь истецицеский…

Стремясь обезопасить себя от ревности жены, и одновременно узнать, что происходит, генерал спрятался за украшающими галерею доспехами. Цыкнул на толстяка с усами и угольным ведерком, который собрался было обнаружить генеральское убежище, и принялся подслушивать.

А что? Разведка на войне — первое дело.

А во Дворце — тем более.

— Мэтресса Далия! Сударыня! — истерически кричала Росинантша.

— М-дау? — а новая магичка, или как там ее, наоборот, была совершенно спокойна.

— Вы знаете, что я только что обнаружила в покоях моей дочери? — вопила графиня.

— Я не что, я кто, — попробовал возразить волшебник.

Звук — то ли затрещины, то ли пощечины, то ли надорвавшейся мантии.

Дурак парень. Первое дело, когда приходишь к девице — дверь на замок. И вообще, такие визиты нужно совершать ночью, когда родители спят, а не рано утром… Хотя, может, проспал. Дело молодое, бывает…

— Думаю, — неторопливо, тщательно подбирая слова, ответила Далия, — вы застали мэтра Лео стоящим перед Элоизой на коленях и делающим ей предложение руки и сердца.

Громдевур удивился. Тоже вариант. Мало правдоподобный, но…

— Откуда вы знаете? — поразилась графиня, и генерал мысленно повысил оценку придворной алхимички с метки «годна с оговорками» до «в некоторых делах — сгодится наверняка».

— Если бы вы застали их в какой-то другой ситуации, на них было бы меньше одежды, — объяснила Далия. Проигнорировала возмущенный вопль обоих возлюбленных, и продолжила: — Или разговаривал бы ваш супруг. Не со мной, а с министром Ле Пле, по поводу убийства в состоянии аффекта. Так в чем проблема?

— Я согласна! — торжественно объявила Элоиза.

Молодец девочка! — одобрил Октавио.

— Тебя не спрашивают! — возмутилась мать.

— Я — спрашиваю! — волшебник попытался вырваться из крепкой хватки рассерженной мамаши. — Элоиза, любовь моя…

— Мама, отпустите Лео, я его люблю!

— Какая любовь?!! Ты вообще несовершеннолетняя! Мэтресса, ну что вы стоите, сделайте что-нибудь!

— Э-э… И в самом деле, уши ему еще пригодятся. Давайте, я его подержу.

Октавио осторожно высунулся из-за укрытия и понаблюдал, как меняется расстановка сил. Взъерошенный, помятый маг перешел под крылышко алхимички, а Синтия сжала освободившиеся кулачки… ну точь-в-точь курица, защищающая свой выводок.

— Мэтр, позвольте, я объясню эмоции госпожи графини. Понимаете, сложившаяся в Кавладоре иерархия внутривидового доминирования требует некой ассортативности в выборе брачного партнера. — Недоуменные возгласы обеих графинь побудили алхимичку чуть упростить постановку вопроса. — Короче, мэтр. Вот сделали вы предложение, а на какие деньги вы собираетесь содержать молодую супругу?

— У меня есть жалованье! — гордо заявил молодой человек. Подслушивающий Громдевур умилился бесшабашности лихой молодости. — А еще — перспективы роста по службе.

— Вы слышали?! — голос Элоизы заглушил невнятные причитания Синтии. — На первое время хватит, а потом как-нибудь приспособимся.

— Не стоит спешить, — уверенно возразила Далия. — Мэтр Лео как раз хотел добавить, что его предложение не предполагало, что вы пойдете под венец тотчас же. Он наверняка хотел, чтобы прошел год, или два, в течение которых он будет активно заниматься карьерой, зарабатывая основы будущего благосостояния. Ведь правда, ваше магичество?

Уверенно-угрожающий тон, которым разговаривала алхимичка, означал: «Соглашайся, или полетишь с ближайшей лестницы». Парень проявил благоразумие и промямлил, что «мэтресса абсолютно права… хотя бы год…раз иначе не получится…»

— Ну и давайте вернемся к этому разговору позже! — любезно предложила Далия. Не тут-то было.

— Кто его родители? — голосом умирающей от удушья воблы спросила Синтия. — Где располагается их поместье? Какой доход дает?

— Они… это…в Луазе живут…

— Мылом торгуют! — радостно подтвердила бесхитростная Элоиза.

— Что?!! Моя дочь собралась замуж за лавочника?!! Умираю… — громогласно объявила графиня.

— Отлично, — порадовалась любящая дочь. — Пойду, скажу папеньке, что ты против моего брака не возражаешь.

Синтия мигом прекратила изображать смерть от сердечного приступа и напустилась на Элоизу с новой порцией упреков. Как понял Октавио, дамам было о чем поговорить: дочь обвиняла мать в непонимании, и слишком стандартном в и дении ее, Элоизы, жизненного пути; мать убеждала девицу в том, что связываться благородной дворянке с низкорожденным лавочником — стыд и позор, и вообще ни в какие ворота… Лео не вытерпел и, простая душа, высказал несостоявшейся тёще всё, что он думает по поводу ее узколобости, двуличности, себялюбия и прочих «милых» чертах морального облика.