Лана Туулли - Длинные тени

— А я видела, как она третьего дня домой возвращалась, — наконец, нашлась с ответом Любомарта. Подумала, насыпала еще ложку соли в жаркое, и добавила: — Поздно ночью.

Луса выпустила из трубочки облачко табачного дыма. Глазки ее блестели — ой, молода еще эта Любомарта, сразу видно, в глуши росла, лаптем кур гоняла… Разве ж так сплетни сочиняют? Подумаешь, домой девка вернулась… Ну, подумаешь, заполночь… Не так рассказывать надо! Слушай и учись:

— Наверное, она не просто так возвращалась, — уточнила опытная сплетница. Схватила со стола корень сельдерея и с пылкой страстью взялась превращать его в мелко нарубленную кашицу. — Ты, случайно, не видела, не с мужиком ли каким-нибудь наша Кассандрушка под забором миловалась? Или, может, не просто так она вернулась, а на каком-нибудь ведьмином помеле прилетела? А? — И Луса ловко метнула иззубренный, старый кухонный нож в ближайшую разделочную доску. Вонзившись, тот глухо завибрировал, добавив невинному любопытству привкус тайного заговора.

— Нет, — подумав, ответила Любомарта. Поразмыслила еще немного и нерешительно бросила на сковороду горстку мелких луковок. Потом, повинуясь неявному приступу вдохновения, добавила к овощно-мясной мешанине фунт гречневой крупы и полпинты оливкового масла. Смесь зашкворчала, выпустила облако дыма, и женщины, засуетившись, принялись его разгонять.

Когда пары развеялись и установилась видимость в пределах двух локтей, Любомарта все-таки озвучила заготовленное возражение:

— И вообще, басни это… Про ведьмино помело. Моя-то мамка ведьмой была, я ж знаю. Мы сколько раз с ней пробовали — и на венике, и на вилах, и на метле, с новыми березовыми прутьями, и даже ольховыми… не получилось. Один раз, правда, было…

Луса немедленно затребовала подробностей. Бросила в свое варево чеснок, сразу всю головку, добавила воды и с восторгом выслушала повесть о том, как летала Любомарта. С обрыва, ну, над ручьем, который в полулиге от ихней Исподвысковочки течет, и до самого ручья.

Хорошо, с ундинами у Любомартовой матушки все-таки получилось. В смысле, ведовство получилось, а не подумайте чего другого, маменька Ханна только на мужиков да на халявные деньги бросалась. Всплыла Любомарта посредь ручья, за метлу схватилась, чтоб, значит, наверняка не потонуть, а Ханна — уже здесь, ревьмя ревет, белугой плачет, русалки и распужались.

— Так врёт народ, что ведьмы на помелах летают, — солидно подытожила Любомарта. И удивилась.

В разгар ее повествования на разделочном столе вдруг обнаружилась курица. А должна была находиться на сковородке, вместе с овощами, кашей и масляной подливой. Увы, птичка не могла дать объяснений таинственному расхождению между кулинарной задумкой и практическим воплощением. Причина уважительная — курица была лишена не только жизни, но и внутренностей, перьев и головы. Любомарта посмотрела на птичку с неизбывной ненавистью: ей показалось, что голые курячьи ноги издеваются над ней, глумятся и корчат рожи. Поэтому, улучив момент, когда Луса очередной раз отвернется к боковому шкафчику, Любомарта схватила куру и бросила ее в кастрюлю. Супу ведь все равно, с чем быть — авось, наваристее станет.

Когда Луса, сделав три солидных глотка из большой, покрытой пылью бутылки с надписью «Тыквенный сок», повернулась обратно к плите, Любомарта, посвистывая, делала вид, что ничего не произошло. Мы тут жаркое перемешиваем… М-м, пахнет вку… По крайней мере, точно пахнет.

— А Костяндра эта возвращалась из конюшни, — сказала Любомарта, усыпляя бдительность Лусы. — Я видела, как она там конскую шерсть собирала, да гвозди из подков выковыривала.

— Ты ничего не путаешь? — уточнила Луса. — С чего бы наша фря-белоручка вдруг потащилась в конюшню?

— А я знаю? Может, она колдовать собиралась? Мамка, когда с родичами очередного муженька ссориться не хотела, завсегда ходила у них на конюшнях конский волос воровать. А еще — следы из дороги вынимала, пчел дымом распугивала, ну, и по мелочи, кошку черную подбросить, мухоморами угостить…

— Горит, — вдруг почувствовала Луса.

— Не, петухов красных мы никому не пущали, — обиделась за родительницу Любомарта. — Вдруг собственная хата спалится? Не, мы не таковские…

Искра выскочила из недр плиты, столкнулась с капелькой брызжущего масла и полыхнула изо всех сил.

— Горит! — закричала Луса. Она подскочила и попробовала отпихнуть Любомарту от сковородки, над которой занялось веселое разноцветное пламя. Исподвысковочковая красавица восприняла наскок второй кухарки как неуважение к своим талантам, и решительно воспротивилась.

Услышав подозрительные звуки, законный хозяин помещения — повар, проработавший у господина Раддо почти верно и почти добросовестно последние шесть лет, рискнул приоткрыть дверь и поинтересоваться, что случилось.

— Что, не доверяешь?! — окрысилась Луса. Разгноняя чад, она добралась до заветной бутылочки с «соком», сунула ее в карман засаленного фартука и решительно продефилировала на выход. — Я, между прочим, еще сорок лет назад нашему любимому Бони котлеты жарила! А он ел, да нахваливал! Сам доваривай ентот подлый суп, если честной женщине не веришь! А я пошла, покурю на чистом воздухе, а то тут будто дракон пукнул, дышать нечем…

— Может быть, мадам, — повар осторожно, бочком, приблизился к мрачно созерцающей дымящуюся сковороду Любомарте. — Вы тоже пойдете, прогуляетесь? Отдохнете после трудов праведных?

— Отдохнуть — это неплохо, — признала Любомарта. Попыталась поддеть деревянной поварешкой полуобгоревшую смесь. — Только я не пойму — где ошиблась в рецепте?

— Кулинария — это искусство, — осмелев, прочирикал повар. — Чтобы научиться, надо много стараться, а потом еще больше пробовать…

— Пробовать… — задумчиво произнесла Любомарта. Затем решительно протянула повару сковородку. — Давай, пробуй. Потом скажешь, в какой угол сковороды надо было ставить курицу.

Повар, оценив шутку, засмеялся. Не понимающая, что развеселило смешливого человечка, Любомартушка нахмурилась, выдвинула нижнюю челюсть, и очень настойчиво протянула весельчаку свое изделие.

Себе Любомарта почистила морковку. Каждый раз, когда старый кухонный нож снимал оранжевую кожурку и сверкал в отсветах очага, несчастный повар вздрагивал и принимался еще активнее работать челюстями.

Тем временем Луса прошла в гостиную на первом этаже. Проверила, не надо ли смести пыль с картин и полок, опустилась в хозяйское кресло, пристроила ноги на скамеечку, и продолжила наслаждаться «соком». Нет, хороший «сок», забористый…

Камин протопили утром, через пару часов можно будет зажечь заново. Чтоб, значит, когда Раддо вернется с деловых встреч, его встретило тепло родного очага. А еще его могла бы встречать красавица жена и семеро по лавкам. Ну ладно, просто красавица жена. После очередного глотка Луса увидела свое отражение в настенном зеркале, и согласилась, чтобы Бонифиуса встречала просто жена, не зависимо от внешности.