Лана Туулли - Длинные тени

Ах, где мои пятнадцать лет, — вздохнула Луса, обозревая унылое, грубое лицо, глубокие морщины по углам рта, растрепанные седые вихры, выбравшиеся из-под линялого, старого платка. Поправила платье — оно было новенькое, всего-то пять заплаток, жирное пятно на рукаве почти и не видно… А то, которое спереди, шарф закрывает, шарф хороший, теплый, под ним не то, что пятна, так и груди не видно… Эх, ей бы грудь, как у этой стервы-Костяндры, да ее девятнадцать лет, — ух, и показала бы Луса… ух… ох…

Так и не решив, что и кому собралась показывать, женщина перелила еще некоторое количество «сока» из бутылки в себя, и вдруг ее осенила идея.

Как и все пелаверинцы, Луса была чрезвычайно предприимчива. Не прошло и минуты, как она прервала сиесту, выскочила в коридор и медовым голосом принялась выкликать Любомарту.

— Мартушка! Солнышко! Девонька моя, где ты?

— Чего надо? — буркнула Любомарта, хрупая морковкой.

Луса изложила буквально в двух словах. А еще через три минуты дамы уже взламывали дверь.

Комната Кассандры им не понравилась. Ну, разве что пышная постель. И, может быть, туалетный столик. Ну, комод неплох, сундук Любомарта себе такой же хотела бы, ларчики-корзиночки, ну, может быть, ковер… и вот эту штучку со стены. Морально осудив иберрийку за роскошь и комфорт, которыми она себя окружила, Любомарта бросилась за ширму, где углядела несколько платьев, Луса принялась изучать принадлежащие Кассандре сундуки.

— Смотри, какая вышивка… — завистливо вздохнула Любомарта. Приложила платье, попробовала посмотреть, идет ли ей фасон.

— Брульянты мелкие, — пренебрежительно фыркнула Луса, оценивая содержимое шкатулки для украшений. — Куда, интересно знать, она свои зелененькие камушки положила? Мне бы они пошли… Эй, а это что?

Из нижнего ящика комода женщина извлекла большой, потертый фолиант, черная обложка и бронзовая застежка которого были покрыты непонятными символами и странными рисунками.

— Книжка, — доходчиво объяснила Любомарта. — У мамки такая же была, только другая.

— Ты меня за дуру-то не считай, — обиделась Луса. — Я, между прочим, грамотная… почти… знаю, что книжечки разные бывают. Эта — большая, черная… Что тут написано, интересно знать?

— Сы… соб-сыт-вен-носы… сть… Он… Он-да-ри… из ды… да… Ну, чья-то собственность, — догадалась Любомарта. — У меня кузен алхимиком был, он так же, на первой странице имя свое ставил, чтоб книжку всякие там не спокрали. И энтот Ондари, значит, тоже из таковских был.

— А Костяндре она зачем? Не алхимик ведь, чтоб книжки читать. И даже не похожа нисколько, — пробормотала Луса.

Обе женщины принялись изучать фолиант, силясь отгадать, зачем он понадобился донне де Неро. По счастью, в книге был не только текст, но и множество картинок, порой весьма пикантных — например, изображение обнаженного мужчины, к сожалению, совершенно испорченное малопонятными стрелочками, кружочками и накарябанными скорописью объяснениями. Через пару страниц нашлось похожее изображение женщины; а потом — тоже женщины, но эльфийки. Только Луса захотела поизучать, чем, значит, эльфийки энти мужиков привлекают, чего у них в телосложении не такое, как у обычных женщинов, как Любомарта выхватила фолиант у нее из рук и закричала:

— Да она ж ведьма! Вот, смотри: видишь, тут травы всякие нарисованы?

— А вот тут — зубы чьи-то. И кости… Ой, а это что за штучка? У кого ж такая вырасти могла?

— Говорю же — у моей мамки похожая книга была! Ведьминская, взаправдашняя! Там тоже весь этот… как его… генбарий перечислен! Только трава другая… Ну и ничего, значит, Костяндра наша — другая ведьма…

— Чернокнижница, — уверенно припечатала Луса, наконец-то обобщая свои давние подозрения. — Я так и знала — эта стерва черной магией балуется! Вон, и в вещах у нее — порошки, травки всякие… — в подтверждение своих слов Луса указала на целый склад разнообразных пузырьков, коробочек и прочих приспособлений, равно годившихся и для озабоченной собственной внешностью красотки, и для практикующего мага. — Ну, попадется она мне!.. Ух, я ей и выскажу…

— И что ты ей скажешь? — Любомарта уперла в крутой бок могучую ручку. — А она тебе в ответ, что это ты ей мерзкую книжицу подбросила, опорочить честное имя пыталась… Еще и волосья повыдергивает…

У самой Любомарты коса была тощая, плохонькая, но прекрасно замаскированная шикарным соломенно-блондинистым шиньоном. Луса с некоторой опаской проверила, а не упал ли платок с головы платок — обещанная угроза испугала ее гораздо больше, чем прочие возражения.

— Ничего, — не слишком уверенно пообещала Луса. — Я ее выведу на чистую воду.

Женщина обвела взглядом небольшую комнатку, посмотрела на ширму, на сундуки, снова на ширму… И объявила более уверенно:

— Я даже знаю, как! Точно выведу, вот тебе мое честное воровское слово!

Приблизительно в этот момент повар господина Раддо, немного позеленевший, но сознающий свой долг перед работодателем и дюжиной прочих обитателей дома, рискнул приоткрыть крышку кастрюли, оставленной госпожой Лусой. Пахло, что удивительно, не так уж и кошмарно. По крайней мере, лучше, чем…э-э… давайте сделаем комплимент госпоже Фломмер, и назовем покойное блюдо «жаркое».

А вторая что приготовила, да смилуются над нами боги?

Варево в закопченной кастрюле было темно, как душа грешника. Наверху плавало что-то зубчатое (кажется, долька чеснока). Собрав всё профессиональное мужество в кулак, повар отважился зачерпнуть жидкость.

Что-то булькнуло. Суп оказался тягучим и весьма норовистым — по крайней мере, ложку он отпускал неохотно, только повинуясь грубой силе. После второго помешивания из кулинарных глубин поднялась гуща (елено-свекольная, может быть, с добавлением картофеля) и довольные жизнью потемневшие куриные ноги.

Спустя минуту всплыла рыбья голова и уставилась на повара мутно-белым глазом.

Повару резко поплохело. Настолько, что пришлось бежать к ближайшей знахарке, а господам наемникам заказывать обед в ближайшей таверне.

Переживая крайне унизительную процедуру очистки желудка от посторонних примесей, несчастный шептал многочисленные проклятия в адрес двух отравительниц. Больше всего повар сожалел о том, что не силен в демонологии — вызвать бы какого-нибудь огненно-лавового душежора, чтоб забрал этих стерв к себе.

Но жизнь ведь штука подлая, наши мечты редко сбываются…

За двадцать лет службы в Министерстве Спокойствия инспектор Клеорн повидал самых разных мертвецов. Ему попадались трупы с проломленными черепами, с огнестрельными ранениями, тела жертв разгулявшегося огня и полдюжины весьма отвратительных утопленников. Последние месяцы, с тех пор, как Клеорн взялся за раскрытие дела Убийцы со Стилетом, он значительно расширил свои знания о том, как могут выглядеть люди (а также кентавры, гномы и тролли), если на них использовать что-нибудь остренькое — всякие там мечи, сабли, секиры, топоры, алебарды и кинжалы всех сортов.