Вад Капустин - Полковнику нигде…

Для оправдания самозванцу следовало доказать либо незаурядные достоинства своих творений и их национальной ценности для жителей планеты Баль, либо привести неоспоримые свидетельства знатного происхождения. Неизмеримо низко оценивая литературные качества кошмарных, по их мнению, революционных опусов Баль-За-Мина, высокородные семьи не сомневались в исходе судилища.

Балеанцы, абсолютно человекоподобные гуманоиды, немало гордятся своим прямым происхождением непосредственно от звездных сеятелей, у которых когда-то, в незапамятные времена, на этой захолустной, но необыкновенно богатой полезными ископаемыми планете, имелось крупное поселение. Странное предположение о родстве с Великими предками ничем не обосновано — предтечи, как известно, вовсе не были гуманоидами, однако, в ауре многих аристократов Баль, при парапсихологическом сканировании, действительно, обнаруживаются знаменитые золотистые звездосеятельские тона. Самой яркой считается, разумеется, аура королевской семьи — Баль-Неар.

Для конституционной монархии высокоразвитой и занимавшей прежде — благодаря значительным природным богатствам — солидное место в объединенной галактике, промышленной цивилизации, наследные привилегии являются, скорее, приятным пережитком, чем реальным преимуществом. Тем не менее, знатным происхождением на Баль всегда гордились. Ему завидовали. Его пытались приобрести путем выгодных браков. И это было нелегко, поскольку знать вовсе не стремилась разбавлять густую голубую кровь и золотую ауру Предтеч тусклыми оттенками плебейских красок. Высокое происхождение составляло часть национального достояния и древнейших традиций. И балеанцы не могли позволить попирать их кому попало.

Итак, обидчику следовало отомстить. Претендентов было много, и из их числа специальная комиссия стремилась отобрать самого достойного.

Один за другим пред отборочной комиссией представали молодые аристократы, претендующие на право осуществить священную месть. Наиболее достойным давалось право участвовать в отборочных поединках. Исход их был предрешен заранее.

В королевской боевой зале комиссия по отбору внимательно следила за последним ритуальным боем. Финал. Все остальные уже выбыли из борьбы. Побежденные или нарушившие правила, они были отвергнуты как недостойные. Оставались только двое лучших.

Некрасивый, чуть выше среднего роста юноша, с умным породистым лицом, в парадном дворцовом мундире, несмотря на великолепное владение клинком, с трудом сдерживал виртуозные атаки соперника. Возможно, неудачнику мешали модные туфли на слишком высоких каблуках, которые, впрочем, не помогали ему сравниться в росте с фаворитом. Его высочество наследный принц, Альен Баль-Неар, старший сын императора, законный наследник балеанского престола, лично принял участие в отборочных схватках, и сейчас откровенно проигрывал.

Высокий и стройный военный, в красных форменных бриджах и черном камзоле с форменной розеткой капитана королевской гвардии, противостоявший принцу, казалось, просто развлекался, поддразнивая второе лицо государства перед тем как сделать последний, дисквалифицирующий выпад. Немногие решились бы на такую дерзость.

Наконец, наскучив надоевшей игрой, капитан легко выбил из рук Баль-Неара оружие и, поклонившись судьям, отошел в сторону. Сняв защитный шлем, победитель обернулся к зеркалу, чтобы поправить выбившиеся из-под малинового гвардейского берета пряди светлых волос. Замечательному фехтовальщику не грозила немилость. Принцу противостоял блестящий молодой представитель второго известного семейства Баль, клана Натэль Баль-Монт. Вернее, представительница. Натэль была капитаном женской королевской гвардии, опытной воительницей и великолепной фехтовальщицей, кумиром нового поколения балеанской аристократии.

Кислыми улыбками испросив прощения у побежденного наследника, судьи без колебаний объявили решение: — Претендент отобран! Право на месть предоставляется капитану Баль-Монт.

С трудом поднявшись с судейского кресла, тучный председатель дворянской коллегии передал застывшей в ожидании гвардейке золотой клинок государственного мстителя. Резким кивком подтвердив справедливость принятого решения, принц покинул зал. Удачливая соперница последовала за ним. Судьи многозначительно переглянулись.

Возлюбленная и, возможно, будущая супруга наследного принца, исполнительница ответственной миссии носила достойное имя семьи Баль-Монтана. (Иногда в летописях Андрея Штефырцы и в хрониках Грыз-А-Ву можно встретить и другое написание «Баль-Монт-Ана», однако, оно не является каноническим и на Бале мало кем признается). Не прекращавшееся между молодыми влюбленными странное соперничество давало почву для самых различных слухов. Вот и сейчас высокородные судьи с удовольствием предвкушали возможность вволю посплетничать.

— Ну и что? Что ты хочешь этим доказать? Пытаешься сбежать от меня в галактику? — лицо принца покраснело от гнева. Оскорбленный поражением, Баль-Неар не желал уступать и после того, как сделал все возможное, чтобы воспрепятствовать отъезду невесты.

— Ничего, — голос Баль-Монтаны оставался холодным и невозмутимым. — Мне скучно. Я просто хочу развлечься, понимаешь?

— Скучно со мной? — принцу с трудом удалось не сорваться на визг.

— И с тобой тоже. Я тебе ничего не должна. У меня есть право на месть и долг чести! И я его выполню.

И вызывающе повертев в воздухе золотым клинком, девушка направилась к дверям, холодно кивнув жениху на прощание: — Не стоило портить мне радость победы глупым скандалом.

Забежав на несколько минут в казармы и попрощавшись с боевыми подругами, балеанская аристократка как должное приняла поздравления, собрала необходимое для почетной миссии мести оружие и, не прощаясь с царственным возлюбленным, направилась на Альтаир.

Баль-Монтана предвкушала захватывающие приключения. В последнее время, несмотря на видимое благополучие и завидное положение, жизнь почему-то казалась капитану королевской гвардии удивительно пресной. Да и сам принц ей наскучил.

— Да, Баль-Неар неглуп, образован и искренне предан мне, — охотно подтверждала Баль-Монтана в ответ на упреки матери, требовавшей немедленной свадьбы. — Но бесконечные нравоучения и склонность к традиционной морали просто невыносимы! А разговоры о немедленной свадьбе и рождении наследника давно надоели.

Натэль казалось, что она способна влюбиться только в настоящего героя — человека более сильного, красивого, умного и лучше владеющего шпагой, чем она сама. Правда, девушка не замечала, как при мысли о существовании подобного совершенства брови ее сбегались к переносице, а рука крепче сжимала эфес шпаги. Суровое сердце Баль-Монтаны никогда не было легкой добычей.