Вад Капустин - Полковнику нигде…

— Кто он тебе? Чем тебе мешает щенок? — последовала недоумевающая реплика учителя.

— Это мой сын! Я знаю, что он меня убъет. Мне подсказывает мой дар! Каждую ночь вижу эту сцену во сне, с мельчайшими подробностями, — неохотно признался чужак. Интонации его были визгливыми, истерическими. Говоривший казался не совсем нормальным и смертельно напуганным.

Упоминание о пророческом даре заставило Гвайдо заподозрить худшее: речь шла о нем самом. А заказчиком был его отец, который хотел убить ни в чем не повинного отпрыска.

Услышав кульминационный момент запутанной истории, Андрей содрогнулся: проблемы отцов и детей тоже были для него больным местом. Юный Гвирк, который, напротив, до тех пор вовсе не интересовался своим родителем и даже не стремился увидеть его лично, был потрясен несправедливостью: связи поколений на Регуле никогда не были особенно прочными, не никаких отцеубийственных намерений он не имел.

Из школьных досье Гвайдо узнал, что его старик преуспел в политике, был близок к вершинам власти, богат и имел большую фирму неподалеку, на Са-Ра-Фане 6. Гвайдо был единственным уцелевшим отпрыском родителя из многочисленных пометов, унаследовал многочисленные таланты отца и надеялся, что его собственная судьба сложится не хуже. До недавних пор к этому не было никаких препятствий. Но преследования и обвинения, ничем не объяснимые, разве что безумием, вызвали у Гвирка желание разобраться и оправдаться. Дождавшись конца разговора, он последовал за предполагаемым отцом.

Слежка привела юношу к зданию фирмы «Врата». Подойдя к тайному входу на секретный склад, незнакомец исчез в темноте. Тогда попасть внутрь Гвайдо не сумел.

Однако участившиеся угрозы физкультурника вынудили старшеклассника искать повторной встречи с отцом. Гвирку хотелось просто поговорить, понять. Почти отчаявшись, он жаждал объяснений: — За что? Почему?

Несколько дней слежки у проходной позволили выяснить расписание хозяина, оказавшегося весьма пунктуальным, и проникнуть в складское помещение фирмы с помощью несложной биотрансформации.

Выдав себя за нового киберуборщика, Гвайдо пробрался на склад готовой продукции и спрятался в ящике с вратами, предназначенными к скорой продаже. Рано или поздно хозяин должен был прийти сюда. Встреча произошла раньше, чем ожидалось.

Прождав несколько часов, юноша услышал знакомые медленные шаги. Отец! Старик приближался устало, неторопливо, потом почти неслышно прошелестел входной полог. Наконец, они остались вдвоем. Из соседнего помещения раздавались неясные звуки.

— Так вот, оказывается, из-за кого мы и влипли! — догадался Андрей, вспомнив неудачный налет на регуллианскую фирму и долгие месяцы заключения. Сейчас, впрочем, отрядный летописец готов был простить обидчика. Его захватил драматизм невероятной истории.

— А дальше? — поторопил он приятеля. — Рассказывай дальше!

А дальше Гвайдо приподнялся на задних щупальцах и выбрался из ящика, в котором прятался в ожидании благоприятного момента для разговора. Но разговора не получилось.

— Ты! — увидев сына, сдавленным голосом произнес старик. — Убийца! Свершилось! Я так и знал. Спасите! — слабо прошептал он, опуская на холодный пол хранилища. Его уже никто не услышал. Все его сердца одновременно перестали биться.

Старого Гвирка погубили собственный дар предвидения и слабость коронарных сосудов. При виде предсказанного видениями убийцы, рассудок несчастного окончательно помрачился. Обезумев от ужаса, старик скончался от разрыва сразу всех четырех сердечных мышц.

Редкая для смерть регуллианина объяснялась незаурядным пророческим даром, граничащим с безумием. И восстановлению старик не подлежал не по возрасту, а потому, что больное сознание сделало процесс воскресения невозможным.

Стремительно взрослеющие, благодаря усвоенной на старте чужой жизненной силе, регуллиане ведут размеренное стабильное существование в течение, в среднем, двухсот лет. Именно в этот период все погибшие, не входящие в выбраковываемые категории, подлежат восстановлению. Некоторые богатые и высокопоставленные личности, сумевшие добиться желанных привилегий, живут намного дольше. На этот случай существует частная страховка, разумеется, очень недешевая.

Выбраковке же подлежат социально неадаптированные отбросы с подземных предприятий, профессионально некомпетентные лица, а также психически больные субъекты — с невосстановимо искаженной личностью. В эту последнюю категорию и попал несчастный лидер народно-националистической партии.

Более того, гибель его, хоть и подлежала расследованию, но в привлечении психокопии самого потерпевшего не нуждалась — безумцы на Регуле, как, впрочем, и везде, не считаются полноправными свидетелями в глазах закона.

По той же причине, следователям так и не удалось обнаружить виновника смерти. Психокопия Урк-Гвирка представляла собой кошмарную мешанину пророческих видений, ужасных предчувствий и обрывков реальных ощущений.

После панического бегства с места трагедии, невольный преступник, скрывая терзавшие его угрызения совести, свято хранил тайну. Однако, несмотря на исчезновение заказчика, придирки что-то заподозрившего учителя продолжались. Подросток уже готов был решиться на новое преступление, но тут, к счастью, в его жизни появился Ан-Дрейг.

— Ты ни в чем не виноват! — уверенно подытожил Дрейк. — Это говорю тебе я. Твой император.

— Спасибо! — голос Гвайдо дрогнул.

— Слушай, старик! — несколько фамильярно, от растерянности, обратился к Дрейку дракон. — Ты у нас чего будешь император? — Штефырца не ожидал услышать того, что последовало.

— Всего! — решительно ответил Дрейк. — Я — единственный законный император Вселенной.

— Что, всей Вселенной? — переспросил Андрей.

— Да, — в серьезном голосе Дрейка не прозвучало ни малейшего сомнения.

— Еще один кандидат в психушку! — понял Андрей. Штефырца не знал, что Дрейк, несмотря на стремительное регуллианское взросление, все-таки еще очень юн, и всего — навсего младшеклассник. А молодости свойственен максимализм.

У Штефырцы услышанный разговор вызвал некоторые сомнения и в собственном здравом смысле. Не разбираясь в возрасте друзей и в запутанной регуллианской юридической системе, он задумался о правильности сделанного жизненного выбора. Однако дракон быстро одумался, поскольку никаких других вариантов выбора не видел — он уже прочно связал свою жизнь с собачниками, ну а дальше — будь, что будет.

Так или иначе, для самого Гвайдо оправдательного вердикта Дрейка оказалось достаточно. Он был счастлив. Признание вернуло ему душевный покой. Провожая Андрея к палатке, Гвирк неожиданно сказал: