Ксения Баштовая - Карты, деньги, две стрелы

— А сюда тебя Абигел привела?

— Ну да, — фыркнул фений. — Меня в конюшню отвели, круги наматывали, посмотреть лишний раз боялись — еще бы, настоящий единорог да капрал на нем верхом… А потом в денник пустельга залетела. В общем, я с ней и договорился.

Пока оруженосец Робиларда рассказывал, я встала с кресла, нервно прошлась по комнате. Небольшая идея появилась у меня еще в самом начале его истории. А к тому моменту, как он договорил, мысль окончательно оформилась.

— Коди, а ты можешь… превратиться в меня?

— Заче… Э, не-не-не! И не уговаривайте!

— Ты не понимаешь, я должна отсюда сбежать…

— Ага, вы сбежите, а я тут куковать буду? И не уговаривайте, мне приключения на свою голову не нужны!

— Но ты же почему-то отправился с нами?

Фений поперхнулся:

— Так ради приключений, что ли?! У меня, хвала Дару, на плечах пока голова, а не капустная кочерыжка! Будь моя воля, я бы из Фирбоуэна ни ногой! Мне господин Робилард приказал, вот я и…

— А он-то почему?

— Так из-за матушки вашей, чтоб ей не кашлялось! «Ой, моя девочка попадет в беду! Ой, в Фирбоуэне так опасно! Ой, за ней приглядеть надо!» Тьфу!

Да уж… Давно мне так не хамили. Причем настолько вежливо, что и придраться-то не к чему.

Уговорить фения помочь так и не удалось. Часа в три дня в облике птицы вернулась Абигел, рассказала, что граница открыта, а значит, Айден смог убедить генерала и моего отца в том, что это все провокация.

У меня хоть от сердца отлегло. Коди, конечно, сказал, что с Айденом все в порядке, но на душе было неспокойно. Зато сейчас, когда Абигел поведала, что видела живого и относительно здорового капрала через окно в доме генерала Ференци, я хоть слегка успокоилась.

Честно говоря, не знаю даже, что меня больше беспокоило: откроют ли границу или все ли в порядке с капралом.

А если уж совсем честно, то, наверное, все-таки за Айдена сильнее переживала.

— …все правильно, — уловила вдруг я обрывок разговора. — Моя комната, ну, в смысле та, которую мне сейчас госпожа Элуш дала, на первом этаже, возле кухни…

Я прислушалась. Абигел, забыв о том, что еще с утра запиналась и заикалась, боясь всего и всех, сейчас увлеченно разговаривала с Коди, рисуя пальцем у него на ладони какой-то план.

— Вылетишь в это окно, обогнешь дом, третье окно от западного угла как раз мое и будет…

Почувствовав мой взгляд, девушка вскинула голову и покраснела:

— Простите, госпожа… Я просто… ну, решила, что ему нельзя здесь оставаться… А объяснить, откуда он взялся, не получится… И господин кнес будет против… Я и подумала, что он пока в моей комнате может…

— Ничего, — улыбнулась я. — Все в порядке, Абигел. Можешь идти.

А мне надо понять, что же делать дальше.

Сделав неуклюжий книксен, фенийка выскользнула из комнаты, а через несколько минут из моего окна вылетел на свободу серый общипанный воробей.

Ну почему я не могу как он, как Абигел? Что за проклятие!

Стоп. Проклятие. Я где-то уже слышала что-то подобное… Что-то как-то связанное с происходящим…

Проклятие… Ведь все увиденное нами с Айденом в Лысавенском институте вполне может быть проклятием. Ну не могут люди и нелюди спать просто так, не реагируя вообще ни на что! Еще и лаборатория эта… А в лабораторных записях упоминался Фелан.

И портрет его там стоит…

Вывод? А вывод, собственно, прост. Где подарок фения?

Когда я с помощью Элуш переодевалась, то сшив бросила на кровать. Ну, украсть его никто не мог, в спальню, кроме Элуш, никто не заходил…

Уже через несколько минут, удобно усевшись в глубокое кресло и положив на письменный стол несколько чистых листов бумаги, я занялась расшифровкой тетради. Благо сейчас времени у меня достаточно.

А заодно это поможет и нервы успокоить.

Итак, что мы имеем? Для начала попробуем разобраться, из каких кусков текста все состоит, — к счастью, все использованные здесь языки мне знакомы, — а потом, если эти фразы будут таким же туманными, как и стихи, прочитанные раньше, подумаем, как их можно расшифровать.

Стихи. Несмотря на тенденцию к появлению новых фраз, на этот раз тетрадь, подаренная огненным магом, нагреваться не спешила, а потому строчки не изменялись. Все как и было: «Огнем восстанет из золы… Ножом в груди огонь застынет… Но зеркало расколет…»

Смотрим дальше.

Заброшенный храм, а чуть ниже, на той же странице, влюбленная парочка и единорог. Ни слов, ни отметок. Только картинки.

Продолжаем листать.

Пещера с кристаллами.

Следующая страница. Кусок из дневника — а как это иначе назвать? — Альбиро и изображение иглоноса.

Это я уже тоже видела.

Что там следующее? Какая-то схема с пометками. Что у нас здесь? Несколько кружков, соединенных под разными углами короткими отрезками. Возле каждого кружка — надписи. «Лаборатория». «Храм». «Уничтожитель отходов». «Манеж». «Колодец». «Асбест». И множество-множество других.

Лаборатория и храм… Я пока сталкивалась только с одним подобным расположением, скажем так, комнат. В самом Лысавенском институте. Получается, эта схема подземного лабиринта под храмом трех богов? Но почему половина слов написана по-лаумейски, а половина — по-мисски? А некоторые слова вообще по-агуански?

Предположим, эта схема имеет отношение к той самой Альбиро, о которой неоднократно говорил единорог. Но это не объясняет использование других языков. В лаумейском есть и «манеж», и «храм», и прочее, прочее, прочее… Если только не предположить, что этой схемой могла пользоваться не только сама Альбиро, но и какие-то мисы и агуане, которым стоило знать о расположении лишь определенных помещений…

Так, с этим разобрались. Пошли дальше. Изображение алтаря, герб Лысавенского института и карта, которой мы уже пользовались. Значит, пора вернуться к стихам.

Я торопливо перелистнула несколько страниц и, наспех переписав стихи на лист, задумалась, скользя взглядом по строчкам. Я уже пыталась раз привязать прочитанное к увиденному. Попробуем снова?

Вновь и вновь я шептала короткие строчки, не обращая внимания на неумолимый бег времени.

«И не проснется тот, кто спал…» Я уже видела спящих и непросыпающихся. В университете, в который нас привел Эделред. Предположим, это не просто стишки, а рассказ о событиях, или предсказание, или проклятие… Не важно. Сейчас намного значимей иное: эти строчки действительно описывают то, что я видела.

«И за грехи своих отцов расплачиваться будут дети…» Но кто и за что расплачивается у нас? Кто виноват в том, что происходит? И что происходит вообще? Я ведь не плачу за грехи отца! И капрал не платит за грехи генерала! Или… платит? Платит тем, что он милез… Ведь милезы не похожи ни на людей, ни на фениев, ни на лаумов, ни на мисов. Женщины бесплодны, мужчины лишены какого-то качества. Что это, как не проклятие и расплата за какой-то неизвестный грех?