Ксения Баштовая - Карты, деньги, две стрелы

Но если верить началу стиха, все произошло из-за двух… Двух кого? «Два сердца, проклятые местью». О ком тут речь, как не о двух влюбленных?

У них что-то случилось, что-то произошло. Но что?

«Осиротели алтари, души лишившись в одночасье…» Как у алтарей может быть душа?

Я облокотилась на столешницу и склонилась над листом бумаги, сжав ладонями виски и запустив пальцы в волосы. Как у алтарей может быть душа?

Кулон выскользнул из выреза платья и закачался прямо перед глазами.

Он ведь идеально подошел к отверстию в храме Змея.

И у Айдена была его точная копия.

И у Эделреда.

И унгарийских богов всего три.

И в институте был храм всех трех богов, что стояли вокруг алтаря.

Алтаря. Ничем не покрытого.

Это может быть простое совпадение.

Хотя их слишком много произошло за последнее время…

Часы на каминной полке торжественно отбили двенадцать раз. Я вздрогнула и оглянулась. Ох, я совсем не заметила, сколько времени прошло!

Пока я тут сидела, разбиралась с тетрадкой, уже стемнело и кто-то зажег свечи в комнате. Вероятнее всего, Элуш, не захотевшая меня беспокоить.

Ох, спать как хочется…

Ладно, сейчас пойду подремлю, а уж завтра… Завтра я дождусь отца и все-все-все ему расскажу.

Но это будет завтра…

Впрочем, поутру мне опять не удалось заняться делами. Уж не знаю, как вообще за прошедший день выжил охранявший меня офицер, но на рассвете я вновь обнаружила его под своей дверью. Бодрого, спокойного, словно ему ни спать, ни есть не требовалось!

Как бы то ни было, утром отца по-прежнему не оказалось дома.

— Кнес прибыл вчера вечером, — поведала Элуш, а уж она-то все знает, — часов в девять, потом к нему явился какой-то посетитель, я его не видела. Уж не знаю, о чем они там разговаривали, но кнес ночью, часов в десять, был просто взбешен! Я его таким, только когда он с господином Шемьеном разговаривал, видела. А вообще там такие крики были! «На западную границу сошлю!» — кричал его светлость. А утром кнес опять куда-то убыл, но сказал, чтобы вас по-прежнему никуда не выпускали!

Час от часу не легче. Что же там за посетитель такой был? Шемьен, что ли, вернулся с моим обручальным кольцом? Так слуги рассказали бы Элуш, что это был он… Да и возвращаться ему смысла нет…

Отца я дождалась только к полудню. Чуть слышно скрипнула дверь в мои комнаты. Я вскочила с кресла, в котором сидела, пытаясь собраться с мыслями, и поспешила навстречу кнесу.

— Отец, я…

Он недоумевающе заломил бровь:

— Матильда?

Я замерла, опустила голову, а потом решительно вскинула взгляд:

— Ваша светлость, мне необходимо с вами поговорить. Я ждала со вчерашнего дня…

Договорить мне не дали:

— Матильда, я полагаю, все, что ты мне хочешь сказать, подождет еще полчаса.

— Но…

— Мне уже известно, почему ты сбежала из Эгеса и что происходит на границе. Все остальное может подождать. Следуй за мной.

В восточном крыле расположена небольшая часовенка Зеленого Отца. Ее построили предыдущие хозяева — отец выкупил особняк, когда я была еще ребенком, и подарил мне на свадьбу.

Я редко посещала часовню — не видела смысла молиться Зеленому Отцу, а Шемьен особой религиозностью не отличался, предпочитая проводить время в попойках, а не за молитвами, так что домовой храм стоял заброшенным. Лишь изредка сюда заходили слуги — протирали от пыли статую Зеленого Отца и вешали ему на шею свежий венок из цветов.

К моему удивлению, сейчас перед дверью нас дожидались вытянувшиеся во фрунт двое солдат с мечами наголо.

Что происходит?

Отец толкнул дверь, мотнул головой, пропуская меня вперед. Я перешагнула порог и замерла, чувствуя, что мне не хватает воздуха. Перед статуей Зеленого Отца замер, перебирая четки, храмовник в сутане, а на небольшой скамеечке у входа сидел, ссутулившись и вжав голову в плечи, Шемьен. Почему-то все происходящее до безумия напомнило неудачную попытку графа Брашана жениться на мне.

Я сделала несколько шагов, остановилась напротив храмовника. Тот скинул капюшон, почувствовав мой взгляд, и на меня уставились молодые насмешливые глаза. Легкий кивок, прикосновение двумя пальцами к образку Вечного Змея на шее и короткий вопрос:

— Можно начинать, ваша светлость?

Начинать что?

Отец молча кивнул.

— Не надо, — вяло протянул Шемьен, не пытаясь, впрочем, встать.

Да что же здесь творится-то?!

Молодой храмовник, не обращая внимания на возражения моего супруга, подошел к нему и поднял с лавки сложенное несколько раз покрывало. Резкий взмах — и статую Зеленого Отца накрыла плотная ткань, вышитая изображениями Вечного Змея.

— Прости мне, отче, — чуть слышно обронил юноша, — но иная стезя твоя…

Склонившись, он на миг коснулся стоявшей у подножия статуи шкатулки. Знакомой, маленькой и уже со сломанным замком… Видно, ее забрали у Шемьена. Приоткрыв крышку, извлек из ящичка несколько золотых украшений, положил у ног статуи, а в самой шкатулке оставил только два обручальных кольца — мое и Шемьена.

Уже через мгновение храмовник вновь повернулся ко мне и начал:

— Мать Рассвета — начало всему, Зеленый Отец — дорога всего, Змей Вечный — конец всего. — Его голос разнесся по часовенке, а зеленоватая фигурка, висящая на шее, будто подмигнула в такт словам. — Мать Рассвета связала две судьбы, Зеленый Отец вел по дороге жизни, и лишь стезя Вечного Змея — развести два пути в разные стороны. Калнас Матильда, любишь ли ты Магьяра Шемьена? Хочешь ли ты быть с ним? Согласна ли ты на развод?

«…Во власти хранителя смерти лишь подчинение и своевластие, смерть и конец… Каковы грехи на твоей душе?»

— Я не послушалась мужа.

— «Любишь ли ты его? Хочешь ли быть с ним? Согласна ли…»

Память услужливо подсунула диалог в разрушенном храме. Ведь разговор был именно таков. Тот голос, то… видение спросило меня именно об этом! Я никогда раньше не была на подобной церемонии, но, получается, уже тогда я могла развестись с Шемьеном?

— Не люблю! Не хочу! Согласна! — Крик сорвался с губ раньше, чем я сама поняла, что говорю.

По губам храмовника скользнула легкая улыбка.

— Магьяр Шемьен, любишь ли ты Калнас Матильду? Хочешь ли быть с ней? Согласен ли на развод?

Тишина.

У меня сердце оборвалось.

— Господин Магьяр согласен, отче, — нетерпеливо обронил кнес.

Новая улыбка, кроткий взор на кнеса и нетерпеливый взгляд в сторону Шемьена:

— Господин Магьяр?

Тишина…

И короткое, едва слышное:

— Согласен.

Храмовник кивнул, поднял с пола шкатулку, где оставались обручальные кольца, поставил ее на ладонь, второй рукой накрыл крышку… Я тихо охнула, разглядев, как у него меж пальцев разливается алое сияние.

Всего несколько ударов сердца — и посланник Вечного Змея убрал руку, открыл крышку и резко перевернул шкатулку. На пол высыпалась горка серебристого порошка, оставшегося от растворившихся колец.